Оля. По сестричкам, по братику. Ой! Ехать мне надо, Сим! Я-то сыр в масле тута катаюся, а они? Мал мала меньше… Сейчас бы уехала в чем стою, да как все основное-то вспомню!..
Сима. О себе думай, чего там! В наше время не рискнешь – прокиснешь. Они проживут. Меня вот тоже один в позапрошлом году в город Мурманск звал: «Плюнь, грит, на свою однокомнатную, бери паспорт, да айда в чем есть!» А как айда-то? Я только-только софу взяла – знаешь мою софу-то зеленую? – пол отциклевала… А бригаду? Как я ее брошу?.. Он, конечно, выпимши был, и знакомства нашего было два дня, но… А теперь сижу вот. Сплю. Как дура. На софе!.. Ты молоденькая, не побоялась…
Оля. А у меня-то тогда будто во мгле: темно, кричат, бегут… машинист, что ли, прям в поддых, я-то и не дыхну – ох-ох! – да в сугроб… А он… поднял, их-то от меня отсек, повел… руки горячие… как бог какой!
Сима. Ну-ну, чего уж теперь! Было – сплыло. Тебе судьба, значит, теперь их держаться. Они-то добрые, и Зоя, и он…
Оля. Да что ты! Я таких и не видала сроду! Я ж прям другая стала, Сим! Я для них – что хошь! Я так стараюся!.. Они мне все: это читала, это читала? А чего я читала-то? По музеям ходим – какая красота! В этом вот давеча были… как его? Щас вспомню… Сначала-то я испугалася: заходим, а там одни голые! Ну, все! Как в бане! Статуи-то! Я назад! А они смеются…
Сима. Тундра! Вот уж, право, тундра! Статуям, им положено. И тут и тут. (Показывает на себе.)
Оля. Да откуда мне? Что я, видала, что ль, когда? Но я стараюся, Сима, я все помню, я всему выучуся, вот увидишь!
Сима. Ну и отлично. И старайся. По нему только больно не обмирай. (Жует.)
Оля. Чего?
Сима. Не обмирай, говорю. Любовь всегда все дело испортит.
Оля замерла.
(Жует.) Не люби, где живешь… Ну, чего ты? Во дуреха!.. Я так… Оль! Во онемела!
Оля. Да он мне лучше отца! Знаешь ты?!
Сима. Все они нам лучше отца делаются… Чего ты? Во, вот этим и выдаешь!..
Оля(вдруг). А ну пошла! Пошла, говорю! Пошла отсюда!..
Сима. Ты что, дева?
Оля. Пошла, сказала! Ну! (Орет.) Расселася! Отдай! (Выхватывает у нее еду.) Все отдай! Пошла!
Сима. Стой, дура! Ты чего?
Оля. Пошла! Не ходи сюда! (Гонит Симу.) Не ходи! (Возвращается, закрыв дверь. Садится.)
Столик под тентом на открытой террасе ресторана «Узбекистан». Часов семь, но еще жарко. Мякишев и Горелов без пиджаков. Запаренный паренек – официант, который все путает и забывает. Солнце бьет в глаза, и все время приходится пересаживаться или двигать столик.
Мякишев. Теперь часа два здесь проволынимся.
Горелов. А дома дети плачут… Мы полмесяца не виделись, я столик вырвал, у меня получка…
Мякишев. Извини, я чего-то замотался. Серегу отправляли, Зойка неделю в командировке… У начальника главка сегодня совещались три часа… То еще заседаньице! Как мы работаем?!
Горелов. Расслабься. А у меня в конторе – благодать: начальство в отпуске, хожу к одиннадцати, переводик себе интересный выбрал: «Маркетинг в экономике Канады».
Мякишев. Что?
Горелов. Вам это недоступно. Надо уметь устраиваться. Что есть важнее информации в нашем веке? (Официанту.) Эй, эй! Сюда! Минутку!..
Официант(на ходу). Ся… сс… ся!.. (Убегает.)
Мякишев. Гуляешь? Может, дашь четвертную до пятнадцатого?
Горелов. Многодетный ты наш! (Дает деньги.) Я тебя предупреждал! Такую, пардон, кобылу на семейный бюджет повесить…
Мякишев. Дыши глубже, Витя. Спасибо. (Пробегающему официанту.) Э, голубь! Льду не принесешь? Нет, не принесет… С сентября куда-нибудь устроим, учиться, работать… Но пока ни паспорта нет, ни прописки – как это все делается, черт его знает!.. Мы ж уже как-то отвечаем за нее…
Горелов. О чем я и говорил! Кто скажет А, тот скажет Б. Хотя как же, ведь творить добро так приятно!..
Мякишев. Кстати, приятно. (Солнце слепит его, и он передвигается вместе со стулом.) В семнадцать лет мы мечтали спасти человечество, в тридцать пять дай бог спасти хоть одного человека. У тебя не возникает такого желания?
Горелов. Возлюби ближнего, аки себя?
Мякишев. Да что уж ближнего – хоть бы близкого. Хоть бы кого любишь, любить, как себя.
Горелов. Афористично. Но как? Как это сделать? Конкретно? На мой взгляд, ничто в жизни не стоит так далеко друг от друга, как замысел и воплощение.
Мякишев. Я инженер, Витя, у меня другое мнение на этот счет. А кроме, если уж так говорить, я еще не перестал верить, что человек должен что-то сделать на свете.
Горелов(иронически). Посадить дерево, родить сына, написать книгу.
Мякишев. Ну а что плохого-то? Как иначе-то? Зачем иначе?.. Слушай, может, нам и горячее сразу заказать?
Горелов. Если ты так торопишься, мы можем вообще ничего не заказывать. Пойдем.
Мякишев. Ну ладно, ей-богу! Обижается, как девушка!.. Ты к одиннадцати сегодня пошел? У тебя начальство в отпуске? А у меня…
Горелов. Сама себя раба бьет…
Мякишев. Ну я же вообще! Я совершаю в жизни одни ошибки. Мой лучший друг меня всегда предостерегает, а я – всегда по-своему, по-дурацки. А мне желают только добра.
Горелов. Безусловно. (Официанту.) Эй! Эй! Где закуска-то?
Официант. Сс!.. ся! .. сс! .. (Убегает.)
Горелов. Вот возлюби его, паразита, аки себя!.. Извини, я слушаю.
Мякишев. Да что слушать, все старо как мир. Ты всю жизнь учишь меня, а я не вижу, чтобы мои ошибки были хуже твоих удач.
Горелов. Вот как? Какой вы смелый сегодня, сэр!
Мякишев. А я на совещании выступил. Мне теперь – хоть в прорубь головой. (Щурится от солнца, пересаживается.)
Горелов. Вона что! Сдаюсь!
Смеются.
Официант(вдруг подает). Зз… сы… росс… пс… кса…
Горелов. Тихо, тихо! Так! Слава богу! А это что?
Официант. Ссы…
Горелов. А, сыр! А лимончик?.. Стой!
Официант. Ся… пссы… фсы… (Исчезает.)
Они наливают, раскладывают закуски.
Мякишев. Вот ты меня всю жизнь учишь рассудку, а я мечтаю, чтобы ты хоть раз доверился своим чувствам. Я считаю, что…
Горелов. Будь здоров, счастливчик! Если без рассудка-то! То вообще…
Мякишев. Счастливы одни дураки! Да? А горе – от ума?
Горелов. К сожалению, так.
Мякишев. Если я счастлив, то глуп, а несчастен, так умен?
Горелов. Именно! Будем!
Выпивают.
Потрясающе! Какая неуязвимость! Доверился своим чувствам – и вали! Как просто!.. Кстати, можно один казуистический вопросик задать? Скажите, товарищ Мякишев, положа руку на сердце, вы девицу потому взяли, что она вам понравилась? Подумайте, подумайте. Это могло быть чисто подсознательно. А если бы она была неприятной, уродливой, больной? А?..
Мякишев. Какая разница?
Горелов. О, разница есть! Почему одно нам ложится на душу, а другое нет? Вот меня Аня пилит: у меня, мол, котенок будет пищать под дверью, а я не выйду и не впущу его. Да, не выйду. Но я хочу выяснить: может быть, это честнее? Чем пойти да поглядеть в щелочку: хороший котенок или как? Хороший – так и впустить, а плохой – то пнуть вон!.. А?..
Официант(вдруг подает). Фсс… пс…
Горелов. Стой! Ты что? Это не наше? Черт!
Официант убежал.
Мякишев. Ты все на какую-то гадость, что ли, намекаешь?
Горелов. Да почему? Ты сказал: довериться чувству. А я анализирую: какому? Ведь чувства добра нет, добро – результат, сумма каких-то чувств, движений, действий. Человек падает – другой спешит его подхватить…
Мякишев. Естественно. Я ведь тоже по-глупому: подбежал, подхватил… Больше ничего.
Горелов. Оно, конечно, благородно. А если я, допустим, не спешу подхватить? Боюсь? А другой вообще – еще подтолкнуть не прочь? А третий кричит: я, мол, тебе помогу, но что я с этого буду иметь? (После паузы.) Я хочу понять механизм: как ты мог, как осмелился?..
Глядят друг на друга.
Мякишев. Одни действуют, потом думают, другие думают…
Горелов. …и уж потом не действуют, заметь! Страшно!
Смеются. Мякишев пересаживается. Горелов тоже.
И еще вопросик. А дальше? Как наша Зоя? Как вообще практицки?
