Я ее проиграла.
Пауза.
Да, здесь тогда было неспокойно. В тот раз я впервые выехала одна.
Пауза.
Уже много лет спустя, когда я стала мировым судьей, я увидела его на скамье подсудимых. Его судили за браконьерство. Тогда-то я и узнала, что он браконьер. Правда, особенных улик не было. И я освободила его, ограничилась предупрежденьем. Помнится, у него уже была борода, рыжая. Мерзкий ублюдок.
Пауза.
О, да вы вспотели! Можно я вытру вам лоб платком? Вам жарко? Может быть, душно? Не хватает воздуха? Или… (Встает и идет к нему.) Вообще-то становится прохладно. Скоро стемнеет. Наверно, уже смеркается. Так вы позволите? Можно? (Вытирает ему лоб.) Вы разрешите?
Пауза.
Ну вот, так лучше. Теперь щеки. (Посмеиваясь.) Это ведь женское дело, правда? А здесь нет женщин, кроме меня. (Облокачивается на ручку его кресла. Вкрадчиво.) Скажите, а у вас есть женщина? Вам, наверно, нравятся женщины. Вы когда-нибудь… думаете о женщинах?
Пауза.
А вами когда-нибудь увлекались?
Пауза.
Я уверена, что вы могли нравиться. (Идет к своему стулу.) Не то, что сейчас, конечно. Слишком уж гадко от вас пахнет. Просто омерзительно.
Садится. Пауза.
Теперь, я думаю, вам не до секса. Но вы хотя бы понимаете, что для других секс много значит? Сказать по правде, вы были бы забавны, не будь вы такой ужасный. Впрочем, вы и так забавны, по-своему. (Заигрывая.) Поговори со мной о любви. Давай говорить о любви.
Пауза.
Господи, что вы такое говорите. Какая гадость. Да вы знаете, что в молодости я любила… я любила… я просто обожала… Боже мой, да что вы на себя напялили? Разве это свитер? (Встает и идет к нему.) Весь замызганный. Вы что, в грязи валялись? (Легкая пауза.) Вы ведь не валялись в грязи? А что у вас под свитером? Ну-ка. (Поднимает его свитер.) Вам не щекотно? Нет? Боже мой, это что, жилетка? Чудеса, просто чудеса. М-мм, да вы крепкий старик. И вовсе вы не похожи на студень. (Опирается на ручку его кресла.) Вам нужна хорошая ванна. Настоящая ванна. Поскрести вас хорошенько. По-настоящему поскрести.
Пауза.
Ну так как? Вам понравится. (Обнимает его одной рукой.) Я буду ухаживать за тобой, кошмарный ты парень, и называть тебя Барнабас. Кажется, темнеет, Барнабас? Глаза, твои глаза. Твои огромные глазищи.
Пауза.
Мой муж никогда не догадается, как тебя зовут. Никогда. (Становится на колени возле его ног. Шепчет.) Ведь это меня ты там ждал? Ты поэтому стоял там? Ты увидел, как я собираю васильки на поляне, в своем фартуке, в нарядном платье, и пришел, и стоял, мой бедненький, у калитки, и простоял бы так до самой смерти. Бедный Барнабас. Я уложу тебя в постельку и буду беречь твой сон. Но сначала ты должен хорошенько вымыться. Я накуплю тебе всякой всячины, чтобы ты не скучал. Игрушечек. Ну и что, что на смертном одре. Почему бы тебе не умереть счастливым?
Слева входит ЭДВАРД.
ЭДВАРД. Ну, что там?
ФЛОРА. Не входи.
ЭДВАРД. Что такое?
ФЛОРА. Он умирает.
Освещение продолжает медленно меркнуть.
ЭДВАРД. Умирает. Он и не думает умирать.
ФЛОРА. Говорю тебе, он очень болен.
ЭДВАРД. Он не умирает! Ничего похожего. Он еще тебя похоронит.
ФЛОРА. Этот человек безнадежно болен.
ЭДВАРД Болен? Ты врешь, шлюха. Пошла вон!
ФЛОРА. ЭДВАРД…
ЭДВАРД (жестко). Убирайся.
ФЛОРА выходит.
Добрый вечер. Что это вы сидите в таком мраке? Да вы разоблачайтесь. Можете вообще раздеться. Чувствуйте себя как дома. Оставайтесь хоть в чем мать родила. Располагайтесь свободно. Вы что-то сказали?
Пауза.
Вы что-то сказали?
Пауза. Он садится на стул.
Ну хорошо, расскажите мне о своем детстве, а?
Пауза.
Чем вы увлекались? Бегом? Плаваньем? А по шару не любили стучать, в крикет? Кстати, кем вы играли? Случайно не левым защитником? А может, на скамейке сидели?
Пауза.
Я и сам поигрывал. За район, в основном. Когда у ворот, когда седьмым номером.
Молчит, щурится.
Когда у ворот, когда седьмым номером. Был у нас один парень, Кэвендиш. Очень смахивал на вас. С левой руки ворота сшибал. Никогда не расставался с кепкой. Прекрасно играл в вист. На последней руке. И всегда предпочитал распасы.
Пауза.
В дождливые дни, помню, вместо поля делалось болото.
Пауза.
Хотя, может, вы и не играли в крикет.
Пауза.
Может, вы и Кэвендиша не знаете, и в крикет никакой не играли. Вообще-то, если к вам присмотреться, вы и не похожи на крикетиста. А где вы тогда жили? Черт возьми, имею я право что-нибудь знать о вас? Вы, в конце концов, с моем доме, в моих, так сказать, владениях, пьете мое вино, едите мою утку! Теперь вы наелись и развалились здесь как куль, как мешок с дерьмом. В моей комнате. В моей берлоге.
Пауза.
Я хорошо пом…
Осекается. Пауза.
Что вы нашли здесь смешного? Что вы скалитесь?
Пауза. С отвращением.
Ишь, оскалился.
С еще большим отвращением.
Все лицо скривилось. Прямо рот до ушей. Оскалился. Вас это забавляет, да? Что я хорошо помню этот дом, хорошо помню эту свою берлогу. (Говорит глухо.) Хм! Еще вчера все было ясно, как стекло, так было ясно.
Пауза.
И в саду, деревья были такие четкие, и в солнце, и в дождь.
Пауза.
И тут, у меня был порядок, все было как мне удобно. И весь дом тоже сиял, каждый подсвечник, каждая дверная ручка. И мой стол, и все вещи в кабинете. Я сам сиял. (С тоской.) Я забирался на пригорок и смотрел на море в бинокль. (Показывает жестом.) Я следил за трехмачтовой шхуной, я чувствовал каждую свою жилку, каждый мускул, все свое тело. Мои руки вели бинокль уверенно, твердо, и я не терял цели. Вот я лил воду на осу — легко, точно, твердой рукой… Я задавал тон, и моя жизнь была наполнена смыслом. После долгой борьбы со всеми этими завистниками, инсинуаторами, клеветниками, мечтавшими повалить меня, я стал задавать тон. Вот я сидел и завтракал, наблюдал пейзаж, — потом брал бинокль, подходил к забору, смотрел на переулок, на монастырь, потом взбирался на пригорок… (Показывает, как он смотрел в бинокль.) Наводил на резкость, и опять следил за перемещением той трехмачтовой щхуны, и так все лето. Мое продвижение было таким же мощным, таким же уверенным.
Пауза. Он роняет руки.
Смейтесь, смейтесь. Можете лопнуть от смеха! Давайте, давайте, не стесняйтесь. Что тут такого? Смейтесь!
Пауза.
Ну что же вы, это ведь так смешно. И я с вами посмеюсь. Ха-ха-ха. Прекрасно. Вы смеетесь со мной. Я смеюсь с вами. Вот мы и смеемся вместе. Ха-ха-ха.
Внезапно осекается.
Зачем же я позвал вас сюда? Это ваш следующий вопрос, да? Не сомневаюсь.
Пауза.
А может, вы думаете: «Почему бы и нет?» Ведь вы мой старинный приятель. Ближайший, дражайший. Любимый мой братец. Есть над чем поржать, правда? Есть над чем повеселиться? Ну, так давайте. Начали. Три-четыре…
Захлебывается.
Вы плачете.
Молчит. Делает несколько шагов.
Так вы не смеялись, вы плакали.
Молчит.
У, как вы разрыдались. Вас прямо трясет. Это из-за меня? Не верится. Из-за моих бед? Как я был неправ.
Пауза. Быстро.
Ну-ну, перестаньте. Будьте мужчиной. Высморкайтесь, ради Бога. Возьмите себя в руки.
Чихает.
А-чхи! А-чхи! Что-то меня знобит. Извините.
Встает.
Я, кажется, простудился. Какая-то дрянь с глазами. Сегодня утром началось. С глазами.
Он медленно сползает на пол, как при обмороке. Некоторое время лежит, потом приподнимается на правой руке.
