что это не совсем так, как в русском языке… Хотя… это, конечно, ситуацию не меняет… Я была молода, я об этом не думала. Понимаете, я ценила его, как личность! Я только в ЗАГСе узнала, что его фамилия Разврадт!!! … (хлюпает носом)
Фаня: — Какая подлость!.. Гарик, не хрюкай и веди себя прилично!
Сара (появляется): — За что вы такое интересное говорите?
Гарик (слегка пародируя): — Сарочка, за что мы такое интересное можем говорить? За фамилии, за соседей и за фамилии соседей.
Сара: — Я вам скажу, они очень разные бывают! Вот, у нас была соседка. Она, пока замуж не пошла, была Роза Моисеевна Фукс. Потом она пошла замуж и стала Роза Моисеевна Цукербаум. А потом она с ним развелась и снова стала Фукс. А потом пошла замуж за Йосика, что они с мамой жили на Энгельса, и стала Гринбаум. А потом, когда Йосика не стало — нет, он живой, он сперва после войны в Израиль уехал, а потом в Америку уехал, и мама уехала, а Роза сказала, что я не поеду, зачем оно мне надо, и она снова стала снова просто Фукс…
Фаня (Августине, в ступоре и в слезах глядящей на Сару и пытающейся что-нибудь понять): — Солнышко, не отвлекайтесь, это в порядке, я с этим живу уже много лет…Так как у Вас дальше с ним получилось?
Августина: — Он мне тогда всё объяснил… он сказал, что это не то, что я думаю… и я ПОВЕРИЛА!..
Фаня: — Гарик, перестань прикалываться, я тебя убью! Гуся тебе говорила, там ДТ в конце! Где в конце ДТ, там всё культурно, а не так, как ты думаешь!!!
Сара: — Что культурно? По-моему, вы меня не слушаете. Это культурно?
Фаня: — Мама, у тебя ещё две тысячи соседей было. Пока мы не всё не услышим, ты ж нас всё равно не отпустишь. А у Гусечки драма!
Сара: — Как хотите… А что за драма? Её выгнали с работы?
Фаня: — Мама, оставь! Как можно выгнать с того, что в этой стране и так нет? Там гораздо больше, я чувствую! Гусечка, итак, что дальше, умоляю! Я Вам так сочувствую, если что…
Сара: — Таки ладно… Я тогда пошла искать Цилю. А то, если она забудет, куда она пошла, у нас тоже будет большая драма! (уходит)
Августина: — А потом он начал… Понимаете, я ничего не замечала, ничего не хотела замечать! Как-то, знаете, ведь так хочется верить…
Фаня: — Другие бабы?..
Августина: — Ну. в общем… да… (разражается рыданиями)
Фаня: — Я знала! Я ЗНАЛА это! Я всегда говорила, что почти все мужики суки!!!
Августина (приостанавливает рыдания): — Но, Фанечка… они же не могут вот так — быть этим… как Вы сказали…
Фаня: — Ха!!! Это ещё почему? Ещё как могут! У меня из пяти раз целых три раза смогли!
Августина (убежденно): — Они не могут быть … суками… (сама себе удивляется, такое слово произнеся)
Фаня: — Но почему?! Гусечка, зачем Вы такая идеалистка! Смотрите на жизнь трезвее!
Августина: — Ну, я пытаюсь… Я же ещё не очень много выпила… И потом, они же МУЖЧИНЫ!
Фаня: — Ой, я вас УМОЛЯЮ!!! И что?!
Августина (заканчивая рыдать): — Они могут быть только кобелями, по определению…
Фаня: — Ой, правда! (Хохочет) — Гусечка, Вы прелесть! Какое счастье — встретить родственную душу, интеллигентного человека! По пятьдесят, рыбонька!
Августина: — Ну… как-то не знаю!
Гарик: — Это возвращает цвет лица! (показывая Августине на зеркало; Августина ужасается)
Фаня: — Ай, ты, моя рыбонька! Всегда знает, что сказать, чтобы женщина выпила!
Августина: — А… знаете, что… Давайте, правда выпьем! Мы же познакомились, правда? Это так чудесно, да?
Гарик: — Да! Ура!!! Только запаситесь силами на это знакомство. И имейте в виду: женский алкоголизм не лечится!..
Фаня: — Гарик, иди к чёрту! Гусечка, не слушайте его. Он хороший у меня, только в кого такой несдержанный, я не знаю… Так у Вас папа грек?! Боже, какая романтичная история! А как же Вы в Свердловске родились?
Августина: — Под Свердловском. А когда, кстати, его переименовали в Екатеринбург, я была ещё совсем маленькая!
Фаня: — Солнышко моё, так это видно, что Вы тогда были маленькая, Вы не волнуйтесь! Вам и Ваших-то лет не дашь! Я же понимаю… Скажите, а как Ваш грек… в смысле папа… попал под Екатеринбург? Как такое может быть? Он ошибся так же, как и мы с Вами? Поменял культуру на деревню?
Августина: — Нет, у него были другие побуждения, правда, тоже романтические. Их семья приехала в Советский Союз строить коммунизм, ещё до войны. Знаете, это так странно… их семья была аристократической и такой известной в Греции, они были очень богаты. То есть, это правда, была очень известная фамилия — Медиакакис!
Фаня: — Гарик, если ты сейчас же не заткнешься, я тебя УБЬЮ!!!
Августина: — … А потом они заболели этой идеей коммунизма, и папу привезли ещё маленьким в Советский Союз, и мой папа, Харлампий Страпонович Медиакакис, трудился просто на стройке, советским главным инженером…
Фаня (внимает, сочувствуя и кивая; подпирает подбородок одной рукой. Второй рукой щипает стонущего от позывов смеха Гарика. Отвернувшись, яростным шёпотом): — Гарик, какая ж ты СКОТИНА!!!
Августина: — … А его папа и мой дедушка, Страпон Харлампиевич Медиакакис…
Гарик поднимается, шатаясь, и с визгом, махая руками, убегает со сцены
Августина (растерянно): — Я что-то не так сказала?..
Фаня: — Не берите в голову, деточка. Гарик очень хороший у меня, только немножко несдержанный. И (со вздохом)… для своего возраста он слишком много знает…
Августина: — Медиакакисы теперь владеют газетами и телевизионным каналом в Греции. И если бы я не потеряла все папины документы, то я могла бы уехать туда… а так — я должна сидеть… в этом непонятном городке…
Фаня: … В этой бескультурной стране!!! … Августиночка!.. Я Вам скажу. Я скажу Вам… я устала. Я устала здесь, где ходят в чем попало, говорят, что попало, где всё жарко по сравнению даже с Одессой, а дышать можно или под кондиционером, или задницей. Зачем я здесь сижу? Где Одесса, а где пятьдесят тысяч населения… Дорогая, поймите меня…
Августина: — … Я Вас понимаю! Я Вас ТАК понимаю!!!..
Фаня: — Мне хочется видеть каждый день хоть одного нового человека на улице! И чтобы все старые были культурные. А здесь даже Саре с Цилей обсудить некого. А мне нечего. Я их спрашиваю: вы хоть знаете, кто такой Пушкин?.. Лермонтов?.. Розенбаум? Моя хорошая, они не знают Розенбаума!!! Им говоришь: Лариса Долина — они смотрят, как бараны. Что я
