ИВАНОВ. А он ее и не нарушал. Просто усложнил свою задачу и вышел из нее с честью. А инструкции... Их ведь тоже пишут люди. На орбите поздно будет их дополнять.
БЫКОВСКИЙ. Все равно нарушил.
НИКОЛАЕВ. Не ершись. Ты же все прекрасно понял.
ИВАНОВ. Я уверен, что Гагарин и Бондаренко примут в нестандартной ситуации самое верное решение.
БЫКОВСКИЙ. И спасибо вам скажут. Хочется хоть чуточку славы урвать. Верно? А Юра он добрый. С кем хочешь поделится. Не то, что Нелюбов Он каждого на свой шесток посадит и не вякай. А вам это не нравится.
ИВАНОВ. Рожденный ползать, летать не может. Так что ли?
БЫКОВСКИЙ. В точку.
ИВАНОВ. Жаль мне вас. И спорить с вами, похоже, бесполезно. Вам ведь не совет нужен, а подтверждение вашего мнения. Вы из тех, кто делит людей на белых и черных. Знаю я таких. Тоже плохо кончали. Извините. Уходит.
НИКОЛАЕВ А ведь инструктор прав, Валера. Ну чего ты завелся? Я вот тоже думаю так, как он. Случись что на орбите, без помощи Земли не обойтись. Но окончательное решение все-таки придется принимать самому. А если связь с Землей пропадет? Мозги нужны всегда, Валера.
БЫКОВСКИЙ. Это исключительный факт.
НИКОЛАВ. Правильно. Только никто никогда не знает когда эта исключительность произойдет. Так что не завидую я первому. А Григорий... Я уверен, что он после первого полета ничего нам толком не расскажет. Разве что на коленках к нему приползем с униженной просьбой. Он козыри выкладывать не любит. А Юра ничего скрывать не будет.
БЫКОВСКИЙ. Возможно, в этом и есть доля истины. Но... с самим заданием все-таки лучше справится Нелюбов.
НИКОЛАЕВ. Опять за свое. С программой первого полета справится любой из нас. А что потом?... Ладно, пошли к ребятам. Уходят.
Гаснет свет. Затем справа в свете прожектора появляется Попович.
ПОПОВИЧ. Как же мне быть, черт возьми?... Я полететь не могу. Неудобно называть себя. Да и готов как все, но не лучше. Гриша Нелюбов, конечно, ас, но уж больно груб и заносчив... Бондаренко молод. Может сломаться. Вот разве Гагарин... Должен признать – ошеломил он тогда всех своим поступком. Признаться в собственной слабости, сознавая при этом, что тебя могут счесть трусом... И кому признаться?! Самому Королеву, о резкости которого ходят легенды... У меня в первые месяцы подготовки тоже был момент – боялся совершать затяжные парашютные прыжки. Боялся! Но об этом знал только я!
А вот так как он... Бравада это или тонкий расчет? Мужество или... Как оценить? Он храбр до глупости или умеет спокойно рассчитывать свои варианты? Он карьерист или... Черт побери! Так хочется слетать, что начинаю поиски черноты уж слишком рьяно... И все же, Гагарин. Как же он тогда решился?... Было это в конце лета 1960 года. В то день мы как обычно работали каждый по своей программе. Одни заканчивали суточную программу по выживанию, пройдя добрый десяток километров в неуютном лесу. Другие закончили вращение на центрифуге. Кто-то успешно сдал зачеты по конструкции корабля... К концу дня, усталые и измотанные, все уже предвкушали кратковременный отдых в домашней обстановке, как вдруг последовала команда: «Собраться всем в классе». Собирались не охотно, не спеша.
Гаснет свет. Затем освещается классная комната. У окна стоит Гагарин. Входят космонавты. Кто-то дремлет за столом. Входит Валя.
ВАЛЯ. Юра! Наконец-то. Еле нашла. Что ж ты, домой, сразу не пришел?
ГАГАРИН. Сбор объявили. Вот и пришлось сразу сюда. Что-то случилось?
ВАЛЯ. У нас все в порядке. Подает письмо. Папа заболел. Мама просит приехать.
ГАГАРИН. Езжай. Конечно, езжай. Разве может быть другое решение?
ВАЛЯ. А ты?...
ГАГАРИН. Я не могу... Не могу, Валюша. Пойми. Сейчас такая напряженная обстановка! Мне просто не позволят.
ВАЛЯ. А если я сама попрошу Каманина?... На три дня...
ГАГАРИН. Нет... Нельзя мне сейчас уезжать, Валя! Ну как тебе объяснить?!
ВАЛЯ. Мир расколется на части! Советский Союз завоюют американцы! И все это за три дня без тебя. Не смеши.
ГАГАРИН. Я просто отстану от ребят. Догнать их будет чрезвычайно трудно. А кое в чем и невозможно.
ВАЛЯ Мама пишет, что папа очень просит, Юра. Ну, хоть на день! Это же совсем рядом.
ГАГАРИН. Прости... Сейчас не могу. Отец твой поймет. Он ведь знает, что такое военная служба.
ВАЛЯ. В этом то и вся суть, что знает... Только он болен. Очень болен! Короче говоря,... Я уже говорила с Каманиным. Он разрешает. А количество дней на твое усмотрение. Извини, но... я ведь знала, что ты ответишь, а отец... он очень ждет тебя, Юра!
ГАГАРИН. Нет... Каманин не приказал, а сам я не могу... Не имею права... Подходит Попович.
ППОВИЧ. Так ты уже здесь? Тогда порядок. Здравствуй, Валюша. Ты тоже по срочному сбору?
ВАЛЯ. Нет. Я ухожу. Играйте в свои игры, Паша. А нам женщинам некогда.
ПОПОВИЧ. Он тоже скоро будет. Думаю, что сбор, ненадолго. Отходит к космонавтам.
ВАЛЯ. Ладно, Юра, оставайся со своими принципами. Если тебе это так уж надо... Махнула рукой. Но не требуй и от меня трепетной заботы о твоих родителях в старости. Будем равными, Юра. Как и договаривались. У нас в семье никто не командует и не требует особого положения. Извини. Мне надо тропиться. Уходит.
ГАГАРИН. Вслед. Я не могу иначе...
ПОПОВИЧ. Поднимает руку, требуя внимания. Кажется, собрались все. Каманин просил побыстрее.
НЕЛЮБОВ. Наверняка, с генеральским запасом. Кто желает в шахматишки? ... Жаль. А то надрал бы.
БЫКОВСКИЙ. Как,Юра, у тебя в сурде? Похоже, две недели рай был? Ты успел даже побриться.
ГАГАРИН. Я бы поспал. Все-таки, в сурдокамере это не в доме отдыха. Хотя и делать почти ничего не заставляют.
БЫКОВСКИЙ. А борода тебе пошла бы. Зря не попугал начальство. Я три дня пугал. Каманин хмурился, а девушки были в восторге.
НИКОЛАЕВ. Уймись. Не видишь – устал человек.
ПОПОВИЧ. Скоро. Я слышал, ученые мужи заинтересовались им.
БЫКОВСКИЙ. Так я им и дался. Они ж черепушки сверлят, вставляют какие-то штучки для контроля поведения. Не хочу.
НЕЛЮБОВ. А тебя никто и не спросит... Это называется... Ради науки. Ради прогресса. Ради Человечества. Ради светлого будущего Отечества. Попробуй, возрази.
ПОПОВИЧ. БР-р-р. Гадость какая. И придет же на ум такое. Да еще на ночь глядя.
ТИТОВ. И все же, медицину придется терпеть.
НЕЛЮБОВ. А куда ты денешься. Ради славы и не такое вытерпишь.
ПОПОВИЧ. Ты помешался на этой Славе. Надоело. Я шел сюда летать! Здесь дело новое, никем не проверенное. Я знаю, что если начну думать о Славе, выгоде, подохну как червяк. Еще до полета. А что будет потом?... Это как у кого судьба сложится. Свое приму как должное.
НЕЛЮБОВ. Красиво говоришь. А главное – правильно.
ГАГАРИН. А я с Романычем согласен. Лично у меня есть еще и долг. Долг перед другом, который погиб, но о полете в космос мечтал больше меня. Да что там. Я о космосе серьезно стал думать именно после его гибели. Если мне доведется работать в космосе, то в первую очередь буду работать за него, за его мечту. Я слово ему дал такое на могиле.
НЕЛЮБОВ. Многовато будет долгов. Ты ведь не забудешь тогда о тех, кто не прошел сито медицинских отборов? А тысячи других, которые подавали свои заявления в Академию Наук СССР с просьбой о космическом полете еще в 1957 году. Сразу после спутника... Они тогда уже были готовы лететь как собачки и даже без возвращения. Ради той самой голой науки... За них тоже прикажешь расплачиваться!?
ГАГАРИН. Наверное,... Не знаю. Я говорю о себе.
НЕЛЮБОВ. Чепуха все это. Ты видел хоть одно такое заявление? Нет. Вот и разберись, хотя бы сейчас, что это такое пропаганда.
БЫКОВСКИЙ. Все мы кому то и что-то должны. Я, например трешку Иванову. Факт. Никак не могу отдать.
НИКОЛАЕВ. Ну и достался же мне дружок. Пойдем. Я поделюсь с тобой рецептом отдачи долгов. Отходит с Быковским.
ПОПОВИЧ. Эти люди были, и они сильнее нас мечтали о полете в космос.
НЕЛЮБОВ. Чушь! Да поймите вы, что подобные мысли размягчают нашу волю, мешают сосредоточиться на качественной подготовке к полету! Вот кто слетает, тогда ради бога, его право, пусть вспоминает всех и платит по счетам. Существующим и вымышленным. Но не раньше. Раньше – это слабость, пустозвонство, красивые слова! Я им не верю.
ПОПОВИЧ. Ну, мужики, опять в дебри. Хватит. Я... Входят Каманин и Королев. Товарищи офицеры. Шум, возгласы.
КОРОЛЕВ. Тихо, тихо. Не орлы, а курицы. Раскудахтались.
КАМАНИН. У них был трудный день.
КОРОЛЕВ. Устали? Или еще есть силенки?
ПОПОВИЧ. Есть малость...
КОРОЛЕВ. Тогда не будем терять время. Белка и Стрелка успешно вернулись из суточного космического полета. Нам надо торопиться. Американцы не спят. Они отобрали кандидатов из числа летчиков-испытателей на полгода раньше нас. У них почти все готово к полету человека в космос. Но и я, как конструктор, теперь в своей системе уверен. Так вот. У меня ко всем вопрос... Сейчас. Сию минуту мне нужен человек для старта в космос. Старт, посадка и все. Мы должны опередить своих врагов. Кто готов к полету?!
ПОЧТИ ВСЕ. Я... Я.
