Анзор Выпьем за Натку, за постсемейную кроватку, за правильный выбор, и пусть заплачет пидор!
Михаил (капает Анзору водкой на голову) Помолчи. За Нату.
Геля Натуля! Мы все тебя любим!
Борис Ура!
Пьют.
Ната Знаешь, Миш, я ведь тоже восстала из постсемейного пепла. И благодаря тебе!
Борис Это тост! Зеркальный! Изумрудная скрижаль!
Анзор То, что вверху — то и внизу?
Борис Молодец, хорошо образован!
Ната Анзорчик умнее всех этих реперов.
Анзор Я просто покурил… (смеется)
Геля За Михаила!
Пьют.
Анзор По поводу постсемейного пепла. Можно прогнать философскую историю?
Михаил Ты вчера уже прогонял.
Анзор Это новенькое.
Михаил Давай… (закусывает) Если недолго.
Анзор Я понял, братуха, долго не будет, тема pizdato всех вас разбудит, вставит pizdato по самое боро, чтоб знали откуда растут помидоры, не надо стрематься любви на oblome, не надо pizdato пиздеть о роддоме, не надо по пьяни пихать за бабло, не надо кончать на чужое eblo, любовь не картошка, не цезарь-salatto, ее разрулить невозможно, ребяttо, она по nakolke в жж не живет, когда захотела, тогда и умрет, tusit, бля, где хочет, konчает с кем хочет, над нами, уродами, мощно хохочет, gnilogo не терпит, бабло не хранит, и весело плющит о sladkий гранит, законов сильнее она всех в nature, она не нуждается в вашей культуре, pizdato врубается в наши сердца, и kruto доводит людей до венца!
Таня Вау! (аплодирует)
Борис Иллюстративная история. Хотя я ни хера и не понял…
Геля (Борису) Это про любовь, мужчина.
Ната Анзорчик — гений! Любовь свободно мир чарует, да Мишенька?
Михаил (ест) Absolutely…
Борис Слушайте, господа, а вам не кажется, что пора бы как-то и…съесть что-нибудь?
Анзор Меня тоже pizdato пробило на хафчик! Таня? Как ты?
Таня (смеется) Ну… не знаю… я не против.
Борис Голосуем? Кто — за?
Все, кроме Михаила поднимают руки.
Михаил Сереж, позови сюда Люду.
Входит Людмила.
Михаил Люд, у нас есть чего-нибудь горячее?
Люда Щи вчерашние.
Борис Отлично! Мы же их вчера не ели! Хозяева зажали!
Геля Обжора! Блинов тебе мало было?
Люда Я хотела сегодня зразы делать.
Михаил А что-нибудь быстрое можешь? Пасту с креветками?
Люда Легко.
Михаил А щи сейчас.
Люда Хорошо.
Борис Щи — тащи!
Анзор (серьезно кивает) Щи — глубокая идея.
Людмила уходит.
Таня (встает) Спасибо. Мне уже ехать пора.
Михаил Никуда тебе не пора.
Ната Танечка, не разрушайте компанию.
Борис Без щей мы тебя не отпустим. (встает, подходит к Тане, берет ее за плечи, усаживает на стул) Setzen Sie sich!
Таня Ну и рука у вас!
Геля Рука скульптора. Не противьтесь, Таня, а то он вас вылепит!
Анзор И отольет в бронзе.
Таня Ну, мне неловко… надо ехать уже…
Михаил Ты что, в конторе служишь?
Таня Нет.
Михаил Ты — вольный стрелок. Мас-тер спор-та. Как звучит! Почти джедай. А джедаю уже некуда спешить.
Таня Я подруге обещала.
Михаил Закрыли тему. Поешь щей, тогда поедешь.
Ната Тань, а трудно сейчас прожить мастеру спорта?
Таня Смотря какого.
Ната Вашего?
Таня Зависит от уровня игрока. Чем выше рейтинг, тем больше доход.
Михаил Рейтинг… иностранные слова говоришь… Тань, Анзорчик нам прогнал, теперь твоя очередь. А расскажи-ка нам что-нибудь спортивное!
Анзор Да!
Таня Спортивное?
Михаил Ну, что-нибудь из твоей жизни.
Таня Я даже не знаю… ну, вот на кубке России Пятерикову обыграла. А Юльке Прохоровой продула.
Ната А что-нибудь интересное?
Таня Интересное?
Михаил Конечно! Мы — интересные люди?!
Борис Крррайне!
Анзор Вспомни что-нибудь реально острое. Криминальное, порочное, ну… страшное!
Таня Страшное? В меня летом «девятка» въехала.
Геля Это банальщина, Танечка.
Борис A propos, по поводу «девятки», свежий анекдот про Путина. Значит, решил Путин пересесть на «девятку»…
Михаил Подожди. Тань! Страшное, страшное. Когда тебе было страшно?
Таня Ну… в детстве. Заблудилась однажды. Дважды тонула.
Анзор Я тоже тонул.
Геля А я как тонула! В Пицунде!
Михаил Я тонул в 98-ом. И сейчас тону вместе со всеми…
Смеются.
Михаил Но мы, Тань, не про это. Мы не про смерть.
Геля Ребят, но смерть — это страшно!
Борис Смерть — это не страшно. Сто раз тебе говорил! Смерть понятна всем. Она просто волнует. Сильно. Но она понятна. А страшно, это когда непонятно.
Таня Непонятно… (вспомнив) Вот! Есть одна непонятная история.
Ната (облегченно) Слава Богу!
Смеются.
Таня Хотя, я не знаю… может она и не совсем страшная. Но очень непонятно все… Моя бабушка сидела в лагере. В Караганде. И там работала в больничке. Сталин умер и ее выпустили. Но она не уехала, а осталась работать в той же больнице, ну, как свободная уже. И там работала, жила рядом, три года. И дедушку там встретила, и мама родилась там. А потом они уехали в Геленджик. Вот. И вот однажды там был побег, в этом лагере. Бежали трое зэков, угнали грузовик. Но их догнали и застрелили. Трупы привезли в лагерь. Там был такой обычай, беглецов убитых, ну, трупы, раздевали и голыми они лежали на плацу, где строятся, сутки. В назидание. И когда эти трупы раздели, обнаружили, что один зэк — женщина. А лагерь был мужской. А зэк был блатной, весь татуированный. Сначала решили, что он кастрат, но потом точно поняли — сто пудов, женщина. Это было так неожиданно, так круто, зэки тоже не знали, он, то есть, она была, ну, как мужик совершенно, без груди. И тогда начальник лагеря попросил врачей сделать вскрытие трупа. И бабушка помогала хирургу вскрывать. Вскрыли. Точно женщина. Но самое отпадное, у нее во влагалище нашли кусок нефрита в виде яйца. И на нем было что-то написано по-китайски. Начальник лагеря взял это яйцо себе, а потом кто-то из его знакомых поехал в Алма-Ату, он передал ему яйцо, чтоб сходили с ним в музей Востока и узнали, чего там написано на яйце. И выяснилось, что на нем написано такое коротенькое стихотвореньице:
Старая ваза расколется
От писка молодых мышей
Анзор Круто!
Ната Действительно страшно… бррр!
Борис Это была лагерная кобла. Так называли активных лесбиянок.
Геля Борь, зона была мужской.
Таня Да, мужской.
Ната (Михаилу) Ты доволен историей?
Михаил (задумчиво) Ну… да. Хорошая. Спасибо, Таня. А это яйцо, оно…(у него звонит мобильный) Да. Сынок. How are you, my dear? Always? Oh, you are lucky guy! But I’m not always fine. Yeh! Your daddy feels bad, as usual. No. Not really. Joke. No. I’m just a little bit tipsy, but not shit-faced. Yeh! Not yet, big boy! You? Really? Oh, great! Yeh? Yeh? That’s a good idea, my big boy. Congratulate you. Fine. Fine. And he’s? Yeh? Realy? No. No, big boy. He’s real master, no doubt about that. And he is realy good fellow. Yeh. Yeh. Pretty good. Okay, сынок, договорились. Бери его с собой, поезжайте. Будет веселее. Давай!
Людмила и Сергей вносят щи.
Геля А вот и щи!
Анзор После такой истории очень кстати!
Людмила и Сергей разливают щи по тарелкам, подают.
Борис А у меня под щи тост имеется. В некотором роде патриотический, в некотором — экзистенциальный. (встает с рюмкой в руке) Дамы и господа! Благодаря гостеприимному хозяину дома сего, мы с вами уже выпили за великую и многострадальную Россию, которую в очередной, так сказать, раз ждут великие потрясения. Я же предлагаю выпить и за Подмосковье, а по-нашему, по-подмосковному — за Подмоскву, а конкретно — за ее лучших и счастливейших представителей. С шестнадцатого века беспощадной властной вертикалью возбухла, так сказать, и вознеслась Москва над другими городами и весями, подчинив себе народы и земли от Кавказа до Сахалина, устремившись ввысь эдаким…ммм…имперским железным шампуром, а по-русски говоря — елдой, и нанизывая на елду сию чужие пространства с географией, обычеями, укладом, ментальностью, климатом, и т. д. Подмосковье наше — тень этого имперского фаллоса. Так вот. Недавно я грешным делом задумался: а кто, собственно, по-настоящему счастлив в этой имперской тени? Кто всегда доволен? Кто ничего не потерял даже в кризис? Золотарь! Наш простой подмосковный ассенизатор! Каждый месяц к нам в Переделкино приезжает человек со стальными зубами на не очень чистой машине с пустой бочкой. И уезжает от нас с полной бочкой нашего ежемесячного говна, да еще с тысячью рублей впридачу! И каждый раз заглядывая в глаза этого человека, я убеждаюсь, что он счастлив! Он счастлив! Донельзя счастлив! Ибо приехав пустым, не привезя нам ничего, не предложив ничего, даже ничего не сказав, он получает от нас четыре тонны биологически активного вещества и радужную бумажку, играющую, как вы знаете, роль всеобщего эквивалента в нашем прекрасном и яростном мире. Он счастлив! И я, русский интеллигент, пью за него и завидую его счастью!
