П. Вот и проверишь! Если любишь ее – сможешь изменить. Если не любишь – не сможешь!
М. Ты так считаешь?
П. На сто процентов! (Ложится на постель в вольной позе). Ну, иди ко мне.
М. неловкими шагами идет к ней пристраивается рядом.
Пауза.
М. Кажется, я все-таки ее люблю.
П. Почему тебе так кажется?
М. Потому что я готов изменить.
П. Не верю. Где доказательства?
М. Я в самом деле готов.
М. приподнимается. Рассматривает П. Обнимает. Целует. Все движения его неловки, смешны. А П., хихикая, комментирует его действия.
П. Вот… Вот, теперь я вижу, ты ее слегка любишь… Ого! Да ты ее очень даже любишь! .. Ты ее просто безумно любишь!... Нет. Нет, ты не любишь ее. Нет. Не верю… Все-таки любишь… Любишь, любишь… Последнее доказательство – и я поверю! Ну! Ну, что же ты! Я жду! Докажи, как ты ее любишь! Милый мой, хороший, мой зверь, мое чудовище, дай почувствовать мне всю силу, всю глубину твоей любви к ней, конечно, к ней!… В чем дело?
А дело в том, что М., неосторожно глянув в сторону (возможно, снимая пиджак или рубашку и кидая на пол), видит Ж. Сползает с постели.
Теперь и П. видит Ж. Встает, оправляется.
П. Привет. Как там погода? Наши синоптики с ума сошли. Обещали с утра дождь. Я зашла к вам думаю, дождь пережду. А дождя, кажется, нет? Нет дождя?
Застывшая Ж. будто не слышит ее.
П. Ну, счастливо оставаться. Голубки!
Уходит. Ж. продолжает молчать.
М. Ты знаешь… Я проверял себя. Судя по всему, я тебя очень люблю. Я… И если ты это понимаешь… Если ты простишь это… эту… Значит, ты меня тоже любишь. По-настоящему. Ведь любишь? По-настоящему? Скажи – и я буду счастлив. Я сейчас же буду счастлив. Абсолютно. Ты ведь этого хотела? Чтобы я был счастлив? Ведь ты простила меня? Ведь любишь? Да?
Ж. Пошел вон.
М. и Мама. М. валяется на диване. Мама стоит поодаль, сложив усталые руки.
МАМА. Так нельзя. Ты ничего почти не ешь. Не гуляешь. Не спишь. Ты даже не читаешь. Что случилось, ты можешь объяснить? Хотя, я предполагала. С твоей чистой душой так трудно жить в этом мире. Она тебя обманула, да? Ты ведь, извини, как ребенок, тебя нельзя обманывать…
М (резко поднимается). Я ребенок, мама. Я злой ребенок. Скажи, я очень похож на идиота?
МАМА. Совсем не похож.
М. Похож, очень похож. Вот объясни мне… Я ведь был нормальным мальчиком, потом нормальным юношей. Влюблялся. Слегка хулиганил. Даже вино пил. Два раза. Ты разве не помнишь, что потом случилось? Ты не помнишь, как я фактически перестал выходить из дома? Потом устроился в библиотеку. Сказал тебе, что хочу прочесть сто тысяч книг. Помнишь, как это было?
МАМА. Помню.
М. Что ты тогда подумала? Ты ведь даже с врачом из соседнего дома советовалась, с психиатром, я знаю, он потом спьяну проболтался.
МАМА. Я не советовалась… Я просто… Просто ты тогда влюбился… А она не ответила взаимностью… И я подумала, что ты… Что это на тебя подействовало…
М. Выражайся точнее, пожалуйста. Ты решила, что я тихо сошел с ума!
МАМА. Нет!
М. Не обманывай меня. Меня сейчас нельзя обманывать. Я поступил с тобой очень жестоко, страшно жестоко, я имею право услышать от тебя все. Психиатр сказал тебе, что это похоже на затянувшийся астено-депрессивный психоз. Но в тихой, можно сказать, бытовой форме. Сказал он тебе это?
МАМА. Сказал. Но я не поверила.
М (негромко, с болью). Не надо, мама. Ты поверила. Ты присматривалась ко мне… И решила, что я и впрямь тихо сошел с ума. Сначала ты испугалась. Ты даже плакала. Я еле выдержал. Хотел уже сознаться… Но ты успокоилась. Ты, наверно, решила, что ничего страшного. Да, сын слегка свихнулся. Но зато всегда с тобой. На всю жизнь – ребенок. Читает себе книжки – и все. Правда, жениться вдруг задумал. Но это несерьезно, ты в это не верила. А я не сходил с ума, мама. То есть, сошел, но нарочно, понимаешь? Да, была любовь. К самой красивой девушке на свете. Потому что я люблю самое красивое. Почему нет? Почему я не имею на это права? Я имею право любить самое лучшее, самое красивое? Имею право или нет?
МАМА. Конечно, имеешь.
М. А она сказала: ты псих. Она сказала: что ты возомнил о себе? Ты просто псих, вот и все… И другие тоже. Другие смеялись надо мной. И я сказал себе: ладно. Раз меня все равно считают психом, я стану им. Я уйду от вас от всех. И я стал придуриваться. Получилось на удивление легко! Не сразу, конечно. Это ведь целый процесс. Мы привыкли, мы слышим в слове СУМАСШЕДШИЙ одно слово. А там как минимум три: С УМА СШЕДШИЙ! То есть не так просто! С ума именно сходят – и не сразу, не сразу, не сразу! И я привыкал к этому состоянию. И привык. Мне стало удобно. Очень удобно.
МАМА. И ты не понимал, что мучаешь меня?
М. Понимал, прости, понимал, но я уже не мог… Это затянуло меня. Но однажды я испугался. Мне показалось, что я далеко зашел! Что я вжился в роль и стал действительно сумасшедшим. И я попробовал выйти в жизнь. Я попробовал… И – не понял. Я ходил, говорил… Я, кажется, даже любил. Но все время сомневался: я хожу и говорю или тот, кем я стал? Я люблю – или другой, сумасшедший, с ума сшедший? Я знаю, если человек сомневается, сумасшедший он или нет, значит, он не сумасшедший. Но я ведь особенный, я нарочно сумасшедший – и мне нарочно казалось, что я нарочно сомневаюсь! Понимаешь? (Не дождавшись ответа.) Но ты! Как ты легко и быстро поверила в мое сумасшествие! Неужели потому, что тебе так было удобно? Ведь нет? Ты меня просто любишь, да? Поэтому любишь меня всякого. В том числе и сумасшедшего, да?
МАМА. Нет.
М. Что нет?
МАМА. Ты серьезно считаешь, что мать можно обмануть? Ты считаешь, что я не замечала этой твоей игры? Все я замечала. Все видела.
М. И позволяла мне играть в эту страшную игру? Почему?
МАМА. Я видела, что тебе так удобней. Тебе так лучше. Ты даже счастлив. А что надо матери? Чтобы ребенок был счастлив.
М. То есть… То есть мы с тобой вот уже столько лет… Столько лет обманываем друг друга?
МАМА. Но ведь тебе было хорошо?
М. Может, ты согласна, чтобы я продолжал оставаться сумасшедшим?
МАМА. Решай сам. Как лучше тебе.
М. Постой. Но ты ведь видишь со стороны. Сейчас я, вот прямо сейчас, - я нормальный или нет?
МАМА. Мне кажется, ты не сходил с ума. Даже понарошку. Ни на минуту.
М. Но я ведь тогда… Я ведь тогда... Я монстр какой-то… А с этой женщиной я поступил так, что… Страшно подло поступил. Я до последнего разыгрывал из себя придурка.
МАМА. Значит, ты просто не полюбил ее.
М. Почему? Что же я, вообще любить не умею? Я сохранил себя! Я ведь не просто так с ума сошел, я именно сохранил себя! Чтобы встретить лучшую на свете женщину – и полюбить ее со всей силой, со всей чистотой, которая во мне есть, потому что я сохранил… Разве нет? Ты считаешь, что я любить не умею, да?
МАМА. Какая разница? Главное: тебя любят. Я люблю. И, наверно, она. Возвращайся – и позволь ей себя любить, вот и все.
М. Она не пустит меня на порог. И правильно. (Ложится. Неестественным голосом.) Мамусенька! Принеси, пожалуйстеньки, кофеюнчичика с молочочечком и сухаречечком. Или даженьки с тремячечками сухаречечками. Или даже с четырьмячечками для проголодавшегосенького твоегошенького сыночечка, сумасшедшенького!
Квартира Ж. Ж. и П.
П. Надеюсь, ты понимаешь, что я тебе помогла?
Ж. Понимаю.
П. Я сначала думала, он просто псих. А потом поняла: нет, он очень хитрый! Он под психа работает. И решила его расколоть. И ведь расколола? Ведь расколола?
Ж. Да.
П. Ты ведь не думаешь, что он мне понравился? Нет, не буду врать, чем-то даже понравился. Экзотика такая. Все равно что попробовать переспать с орангутангом. Понимаешь?
Ж. Понимаю.
П. И он очень легко согласился. Прямо сразу. Что ты такая замороженная? Опять депрессия? А ты поменьше ходи по всяким бабкам! Видите ли, сделай кого-то счастливым – и излечишься от любой тоски. Вранье! Я в жизни столько людей счастливыми сделала, мужчин особенно, и что, излечилась от тоски? Щаз! Такая тоска, хоть повеситься! Я серьезно говорю. Это я с виду такая бодрая и энергичная, а внутри у меня большая, холодная, пупырчатая жаба! Депрессия еще похлеще твоей!
Ж. Да нет у меня никакой депрессии.
П. А что тогда?
Ж. Не знаю. Похоже, я просто влюбилась – и все.
П. Ты серьезно? Но он же урод!
Ж. Знаю.
П. Он псих!
Ж. Знаю.
П. Он злой, вредный и нудный!
Ж. Знаю. То есть нет. Он не такой. Он не псих. И не урод. И не вредный. Он просто не полюбил меня. Он же не виноват. Это я виновата, я требовала от него любви. А он…. Он просто очень чистый и честный человек. Это такая редкость, что его некоторый действительно могут принять за сумасшедшего. И он добрый. Он боялся меня обидеть. Он нарочно меня дразнил, чтобы я разозлилась, чтобы разлюбила его и прогнала. Он и на тебя запал нарочно, специально, потому что разве можно на тебя по-настоящему….
