Д р у ж и н и н а З о я П е т р о в н а — бабушка Феди.
А р т а м о н о в А р т е м И в а н о в и ч — академик.
П а в л о в с к и й — представитель горкома комсомола.
Л е н о ч к а — секретарша.
Р и ч а р д В у д — корреспондент американской газеты «Уоркер».
П е р в а я д е в о ч к а.
В т о р а я д е в о ч к а.
Д и к т о р т е л е в и д е н и я.
Р а б о т н и к к о с м и ч е с к о й с л у ж б ы.
Действие происходит на Советской земле и в космосе в начале XXI века. В пьесе частично использованы записи бесед с крупнейшими советскими учеными, обобщенные журналистом В. Губаревым в книге «Человек, Земля, Вселенная».
ПЕРВАЯ КАРТИНАПросторная комната в квартире Дружининых. Во всю стену окно зеркального стекла, а за ним, в зелени садов и скверов, — новый район города, застроенный необычно красивыми зданиями новейшей архитектуры.
В комнате удобная современная мебель, включая большой радиотелевизионный и телефонный комбайн. Над диваном фотография военного летчика — отца Феди Дружинина.
В момент поднятия занавеса сцена пуста, затем слышны голоса, и в комнату вбегает Ф е д я. За ним входят Н а т а ш а и В а д и м. Федя подбегает к столу и залпом выпивает несколько стаканов воды из графина.
Н а т а ш а (Феде). Смотри, лопнешь!
Ф е д я. Пусть. (Отдышавшись.) Последнее слово все равно будет за мамой. Это уже проверено… Это уж будьте спокойны…
Н а т а ш а. В конце концов, мы с Вадиком тоже не безмамные.
В а д и м. А в нашей семье все папа решает. Но тут и мама не возражала. Мы с ней всегда находим общий язык.
Ф е д я. В родительском вопросе нет мирового стандарта, а сознание многих пап и мам, несмотря на стремительное развитие науки и техники, все еще остается на уровне шестидесятых годов прошлого столетия. Моя мамуля — это моя мамуля! Со всеми особенностями! Я для нее единственный и неповторимый. У нее вся жизнь во мне, как она говорит…
Н а т а ш а. Она знала, что ты принимал участие в конкурсе?
Ф е д я (пожимает плечами). Разговора на эту тему не было.
Н а т а ш а. Так что ж ты — скрыл?
Ф е д я. Почему обязательно «скрыл»? Не скрывал и не афишировал. У меня никто ничего не спрашивал.
В а д и м. Твоя мама, выходит, и радио не слушает, и телевизор не смотрит. Ведь заключительный тур передавался по Всемирному радио и телевидению.
Ф е д я. Она не любит смотреть телевизор. Она говорит, что от этого у всего человечества испорчено зрение.
В а д и м. Я убежден, что все уладится. Не будет же она лишать тебя такого исключительного удовольствия. Все-таки это не обычная экскурсия.
Ф е д я. Все это так… Все это верно… Но тут нет места логике. Нет места здравому смыслу. Здесь играют роль эмоции и инстинкты! Моя мама — мама! В полном смысле этого слова. Вы же ее не знаете! Познакомитесь — поймете!
В а д и м (мечтательно). Не исключена возможность, что в день нашего старта «Пионерская правда» выйдет на всех языках мира и нам посвятят целый номер газеты. Это же как-никак событие мирового значения!
Н а т а ш а. Честно говоря, я не очень-то надеялась. Больше всего боялась за астронавигацию. А ты, Вадик, за что боялся?
В а д и м. За радиоэлектронику и немножко за небесную механику.
Ф е д я. А я за маму, только за маму… Боялся и боюсь!
В а д и м. Не смеши! Что говорить, проверочка была основательная: шесть академиков, три доктора наук, два генерала авиации. И все спрашивают, все проверяют… Одним словом, нам здорово повезло.
Н а т а ш а. Основные баллы выставлялись по технической и физической подготовке. Были ребята, которые отлично прошли по всем дисциплинам, а вот по испытаниям в Центральной лаборатории получили оценку «минус».
Ф е д я. Представляете, как будет обидно, если моя мама упрется. Что тогда? Что тогда, я вас спрашиваю?
В а д и м. Тогда твое место может занять болгарский пионер Асен Босев. Он из следующей тройки! То ему своей очереди еще ждать, а так он полетит в первый рейс.
Ф е д я. Я этого не переживу.
Н а т а ш а. Федя! Зачем ты нас к себе пригласил?
Ф е д я. Как идейное подкрепление… Познакомить с мамой…
Н а т а ш а. Как зовут твою маму?
Ф е д я. Анна Захаровна.
В а д и м. Да! Ребятишки! Говорят, нас уже завтра должны вызвать к Герману Степановичу Титову. Он будет с нами проводить собеседование.
Ф е д я. Сколько же ему сейчас лет?
В а д и м. Наверное, лет семьдесят с небольшим. Но он бодро выглядит. Я его несколько раз видел.
Н а т а ш а. Подумать только! Второй советский космонавт.
Ф е д я. Сорок лет тому назад! На заре космонавтики!
В а д и м. Он, можно сказать, первооткрыватель! Сразу после Гагарина.
Н а т а ш а. Кстати, кто знает, когда мы к нему пойдем, что нужно иметь на руках кроме дипломов?
В а д и м. Письменное согласие родителей.
Ф е д я (мрачнея). Ну вот, еще и письменное… Напишет она… ждите.
Мелодичный звонок в передней. За ним второй, третий.
Н а т а ш а (вопросительно смотрит на Федю). Мама?
Ф е д я (растерянно). Она! Ребята, не забудьте: Анна Захаровна! Анна Захаровна! И только не сразу! Не сразу! Постепенно! А то она не переживет! (Выбегает открыть дверь.)
В а д и м (Наташе). Последнее испытание!
В комнату стремительно входит Д р у ж и н и н а — Федина бабушка. За ней появляется растерянный Ф е д я.
Д р у ж и н и н а (с порога). Твоя мать еще с ума не сошла!
Ф е д я (робко). Послушай…
Д р у ж и н и н а. И слушать не хочу.
Ф е д я (умоляюще). Я тебе не успел сказать…
Д р у ж и н и н а. Радио было со мной откровеннее, чем родной, близкий человек. Я все знаю. «Первая тройка»! «Победители Всемирного детского космического конкурса»! «Сто пятьдесят тысяч участников»! Мне все известно! Не пущу! Ни за что!
Ф е д я. Пойми…
Д р у ж и н и н а. Не пущу! Я же сказала! И не думай! Выбей у себя это из головы!
Н а т а ш а (деликатно). Вы меня, пожалуйста, извините, Анна Захаровна…
Ф е д я (хватается за голову, шепчет). Зоя Петровна! Зоя Петровна!
Наташа и Вадим недоуменно переглядываются.
Н а т а ш а (невозмутимо). Анна Захаровна! Вы напрасно так боитесь. Это же лететь не куда-нибудь в полную неизвестность, а на Марс! Взрослые туда летают? Летают!
Д р у ж и н и н а. Ну и пусть себе летают! Мало ли куда они летают теперь! А ему нечего там делать. Вырастет — пусть летает куда хочет. Когда меня уже в живых не будет. А вы, собственно говоря, почему заступаетесь? Я вас вообще первый раз вижу. А потом, зовут меня Зоя Петровна, а не Анна Захаровна.
Ф е д я (обретая дар речи). Бабушка! Познакомься, пожалуйста! Это Наташа Печатникова из Киева и Вадим Гонтарев из Челябинска. Ребята! Это моя бабушка!
Д р у ж и н и н а (не сразу). А вы — первая тройка?
Ф е д я. Да. Это мы. И я как раз третий!
Д р у ж и н и н а (приглядываясь к ребятам). Вы, стало быть, тоже собрались на Марс? И вас дома отпускают?
Н а т а ш а. Конечно. Наши родители не против. Ведь в этом соревновании участвовало более двадцати пяти тысяч советских ребят, не считая ребят других стран. А победили всего шесть человек. И мы — в первой тройке! Это что-нибудь да значит!
Д р у ж и н и н а. Нет, как вам это нравится! Если бы сегодня утром не включила радио, я так бы ничего и не узнала! (Поясняет.) Я ведь живу теперь одна, за тридевять земель… Пришлось взять первый же космолет и прилететь сюда, чтобы образумить внука. Как могла ему прийти в голову эта безумная мысль — лететь на Марс? Уверена, что мать его не пустит. Так рисковать!
В а д и м. В настоящее время космические полеты совершенно безопасны.
Д р у ж и н и н а. Кто это вам сказал?
В а д и м. Общеизвестно.
Ф е д я. Бабуся! Ты себе не представляешь, какая это техника! Какая совершенная аппаратура! На Марсе нас встретят, все нам покажут и отправят обратно на Землю: Земля — Марс — Земля! Все будет о’кей!
Д р у ж и н и н а. Я даже не представляю, сколько туда километров!
Н а т а ш а (быстро). Двести двадцать семь миллионов километров с хвостиком.
В а д и м. Хвостик — восемьсот тысяч километров, но это уже не имеет большого значения.
Д р у ж и н и н а (хватается за голову). Боже мой! Какая даль!
