Фауст
Опять помеха! Не люблю вмешательства,
Оправданного даже и опасностью.
Гонца-красавца портит весть недобрая,
А ты уже и без того уродина.
На этот раз не беспокой нас попусту,
Действительной угрозы и в помине нет,
А если есть, мы тоже подготовлены
И даром не дадим себя запугивать.
Сигналы, залпы с башен, трубы и рожки, боевая музыка, прохождение больших военных сил.
Фауст
Вот кто от бед тебя укроет.
Здесь что ни воин, то герой.
Лишь тот вниманья женщин стоит,
Кто рад стоять за них горой.
(К военачальникам, которые отделяются от колонн и подходят к нему.)
Дружиной грозной и жестокой,
Любимцы славы и войны,
Смелей вперед, сыны востока,
И вы, о севера сыны!
Ватага, царства низвергая,
Идет, закованная в сталь.
Под ней дрожит земля сырая,
И гулом отвечает даль.
Мы высадились у Пилоса,
Нет больше Нестора в живых,
И тут же у речного плеса
Царьков разбили островных.
Отбросьте Менелая живо
К морскому берегу назад.
Пусть грабит бухты и проливы
Испытанный морской пират.
Когда он в бегство обратится,
Отброшенный от этих стен,
Раздаст спартанская царица
Вам герцогства за это в лен.
Пускай Коринфский перешеек
Германец валом обведет.[223]
Ахею с тысячей лазеек
Возьмет в свое владенье гот.
В Элиде станут франки станом,
Мессену саксам отдадим,
И Арголиды край — норманнам
С надзором за путем морским.
Объедините оборону,
А в старой Спарте вековой
Царица будет вам исконной
И общепризнанной главой.
Доверивши ее заботе
Страну, которой лучше нет,
У ног ее всегда найдете
Участье, помощь и совет.
Фауст сходит с трона, князья окружают его, чтобы подробнее выслушать приказы и распоряжения.
Хор
Кто красивейшую пожелал,
Об оружии пусть позаботится.
Лестью он приобрел
Наивысшее благо земное,
Но спокойно ему не дано
Сохранить обладанье.
Пожелает обманщик сманить
Или силой похитит разбойник, —
Надо в оба смотреть.
Достохвальный наш князь
Дальновидней других.
Он сумел опереться
На союзников храбрых
И послушных ему.
Каждый княжий приказ
Исполняют на месте
С общей пользой для всех
И ему в прославленье.
Кто ее отобьет
У могучего друга?
Он ее заслужил,
Это мы признаем
В благодарность за то, что и нас
Защитит он стеною и войском.
Фауст
Пусть разойдутся воеводы,
Мы земли дали им кругом,
А сами после их ухода
Средину области займем.
Мы их оберегать обяжем
Твой полуостров с трех сторон.
С четвертой сам он горным кряжем
К горам Европы прикреплен.
Его луга, его дубравы,
Хребты, которыми он сжат,
Моей владычице по праву
Рождения принадлежат.
Ведь здесь она, своим зачатьем
Вся в бога Зевса и отца,
Явилась матери и братьям
Из лебединого яйца.
Родную землю, неизменно
Не устающую цвести,
Всей преданной тебе вселенной,
Властительница, предпочти.
Пусть сверху леденят морозы
Вершины гор и перевал,
Немного ниже щиплют козы
Траву по углубленьям скал.
Ручьи, потоки, водопады,
Все сочной зелени полно,
И на лугу овечье стадо
Колышет белое руно.
Шажком расходится по кручам
Рогатый осторожный скот
И норовит на солнце жгучем
Забресть в пещеру или грот.
Там с ними Пан в прохладном хлеве,
Туда и нимфы забрались,
Оттуда тянутся деревья
Из глубины ущелья ввысь.
Там непокорную макушку
Вздымает узловатый дуб,
И клены следом друг за дружкой
Толпой восходят на уступ.
Там молоко дает природа
Для ребятишек и ягнят,
И без участья пчеловода
В колодах пчелы мед таят.
Здесь все бессмертны, словно боги,
Улыбка у людей чиста,
Довольство, чуждое тревоги,
Наследственная их черта.
Лазурью ясною согрето,
Мужает здешнее дитя.
Невольно спросишь: люди это
Иль олимпийцы, не шутя?
Где бога с сумкою пастушьей
Изобразили овчары,
Соприкоснулись в простодушье
Все виды жизни, все миры.
(Садясь рядом с Еленой.)
И мы в таком же положенье.
Что с нами было — позади.
Дочь бога, Зевса порожденье,
Себя в той мысли убеди!
Мы не останемся в твердыне.
В соседстве с ней, у рубежа,
Аркадия еще доныне
Неиссякаемо свежа.
В краю безоблачности редкой
С тобой укроемся вдвоем,
Приютом изберем беседку
И полным счастьем заживем.
Сцена совершенно меняется. Вдоль скалистого отвеса, изрытого пещерами, лепятся закрытые беседки. Перед ними в середине тенистая роща. Фауста и Елены не видно. Хор спит, разлегшись отдельными группами.
Форкиада
Не ведаю, когда заснули девушки.
Им снилось ли, что я на деле видела?
Я разбужу их. Вот они заахают!
Вы тоже удивитесь, бородатые,
Рассевшиеся в зале, в ожидании
Развязки этой были чудодейственной.
Вставайте, девушки! Оправьте волосы,
Глаза протрите и живее слушайте.
Хор
Ну, рассказывай скорее, что за диво приключилось?
Знаешь ведь, всего охотней слушаем мы небылицы,
Так нам скучно, до того нам надоело здесь средь скал.
Форкиада
Чуть глаза протерли, дети, и уж надоело вам?
Ну так знайте: здесь в пещерах, гротах этих и беседках,
Был приют и кров дарован, как в идиллии любовной,
Господину с госпожой.
Хор
Форкиада
В отъединенье
Ото всех. Одну меня лишь в услуженье допустили.
Пользуясь их уваженьем, как обычай меж наперсниц,
Я не все при них сидела, а по сторонам вертелась,
Собирала мох, коренья и за сбором трав целебных
Оставляла их одних.
Хор
По твоим словам, в пещере все, что хочешь, как на воле:
Лес, луга, ручьи, озера. Что выдумываешь ты?
Форкиада
Разумеется, простушки! Это девственные дебри:
Зал за залом, ход за ходом открывала я, бродя.
Но внезапно я в пещере отзвук смеха слышу сзади,
Оглянулась, — мальчик скачет по родительским коленям,
С материнских рук к отцовским, — шутки, ласки, прибаутки,
Взрывы смеха, вскрики счастья в радостном чередованье,
Так что могут оглушить.
Голенький бескрылый гений, фавн без грубости звериной, —
Мальчик спрыгивает на пол, но его упругость почвы
Вмиг подбрасывает кверху, с двух и трех прыжков малютка
Достает до потолка.
Мать кричит в испуге: «Прыгай, как душе твоей угодно,
Берегись летать, однако, запрещен тебе полет!»
А отец увещевает: «Верен будь земле, в ней сила,
Оттого ты вверх взлетаешь, что земли коснулся пяткой,
Прикоснись к ней, и окрепнешь, словно сын земли Антей».
Мальчик прыгает, как мячик, кверху на утес с утеса,
И внезапно исчезает за обрывом крутизны,
Так что кажется погибшим. Мать рыдает, знать не хочет
Про отцовы утешенья, я плечами пожимаю.
Вдруг, какое превращенье! Не сокровища ль там скрыты?
Где достал он эту роскошь? В платье из цветов и тканей
Вдруг стоит пред нами он!
С плеч спускаются гирлянды, на груди повязки вьются,
Золотую лиру держит, и, как некий Феб-младенец,
Всходит он на край стремнины. Застываю в изумленье,
А родители в восторге обнимаются, смеясь.
Что над ним венцом сияет? Золотое украшенье?
Внутреннего ль превосходства проявившийся огонь?
Но в движениях ребенка виден будущий художник,
Полный с детства форм извечных и преемственных мотивов,
И вот в точности таким-то, как в моем изображенье,
Вы увидите в восторге и услышите его.
Хор
