кубков они выпили, а женщинам «следует» следить за собой? Да и не пьяна же она настолько, чтобы потерять разум и отдаться первому встречному!
— Нет, Леонард, ну, что за человек этот проклятый Вильям! Его супруга сияет от счастья, а он, того и гляди, расплачется! Жалкое зрелище! Жалкое и постыдное! — не сдержалась от замечания Альенора.
Полный отвращения голос возлюбленной заставил сэра Уолша слабо улыбнуться, но в этой его улыбке была боль. Леонарду невыносимо было знать, что Бригида, эта чудесная светлая девушка теперь находится в ловушке ледяного и черствого сердца мужчины, который сегодня официально стал ее супругом и господином. Как и мисс Нортон, он внимательно следил за тем, как танцует и радуется Бригида, и с каким мрачным видом, почти не притрагиваясь к вину, весь вечер просидел за столом Вильям. Правда, один раз новоиспеченный супруг все же танцевал со своей супругой, однако затем громко заявил, что у него разболелись ноги, и разрешил Бригиде танцевать хоть всю ночь напролет с другими партнерами. И Бригида танцевала, призывая всю свою грациозность, чтобы порадовать глаза ее любимого мужа, который в это время рыскал взглядом по залу, в поисках мисс Нортон, и напрягая слух, чтобы уловить в толпе ее звонкий смех. Все это не укрылось от зорких глаз сэра Уолша, и он был полон горечи и обиды за Бригиду, словно она была не просто подругой Альеноры, а приходилась ему родной сестрой.
— Он не заслуживает ее. Вам следовало рассказать ей о его характере и скрытых от взора качеств, — горько сказал Леонард.
Они шли рука об руку по темному, едва освещенному редкими факелами летнему парку и слышали, как поют ночные птицы, которым вторили кузнечики и другие насекомые. Воздух был теплым и душным, как перед грозой. Альенора изнывала от жары и испытывала жажду, но решила, что свежий воздух ей нужнее глотка воды. Она выпьет большой кубок холодной чистой воды, когда вернется в зал, а сейчас ей нужно немного остыть и освежить помутненный вином разум… И этот глупец Вильям! Как она зла на него!
— Теперь я тоже думаю, что следовало! Но, может, все изменится? Вильям не знает Бригиду, а когда увидит ее душу, будет плясать от радости, что она приняла его руку и сердце, — с надеждой сказала Альенора. — Надеюсь, мой отказ унизил его настолько, что он не только распускает обо мне грязные сплетни, но и разлюбил меня.
— Он был влюблен в вас? — все же, ничуть не удивившись, спросил Леонард, и его ладонь крепче сжала ладонь девушки. Ответ он уже знал, но желал услышать, что скажет Альенора.
— Не знаю… Мне так казалось… Но я уверила Бригиду в том, что он просил моей руки, чтобы бы породниться с моим отцом, а не из любви ко мне… — Альенора тяжело вздохнула. — Порой любовь превращает нас в безумцев, а порой дает нам силы бороться за свое счастье. Леди Анна и Генрих борются против всего мира, и их любовь будет воспета в балладах и веках…
— Желаете ли вы такой же любви, Альенора? — вдруг горячо прошептал Леонард, остановился и прижал мисс Нортон к своему сильному телу.
— Хочу ли я такой любви, сэр? — улыбнулась та, положив ладони на его грудь. — Я немного пьяна, а вы пользуетесь этим обстоятельством и задаете мне такие коварные вопросы!
— Альенора… Ты знаешь, что я люблю тебя! Ты мое проклятье и мое благословение! — Он прижал свой лоб к ее лбу и охватил ее лицо своими широкими ладонями. — Хочу видеть тебя каждую секунду! Мое сердце перестает биться, когда ты уходишь, и яростно вырывается из грудной клетки, когда ты рядом!
— Ну, наконец-то, Леонард! Эти ваши речи будут послаще ваших сонетов! — тихо рассмеялась Альенора. Она так желала, чтобы он поцеловал ее! Чтобы он овладел ей прямо в этом саду, прямо на траве! Ее тело было полно томления и желания: только он, только этот мужчина может показать ей земной Рай! И пусть она пьяна, пусть завтра она будет жалеть о содеянном и проклинать свою страсть! Все равно!
— А ты, Леонард? Ты только мой? — прошептала она, подставляя ему свои губы.
— Твой… Я твой и душой и телом… — Он мягко коснулся нежных губ девушки, запустил ладонь в ее киртл и сжал ее грудь.
— Мисс Нортон?
Этот незнакомый мужской голос, прозвучавший совсем рядом, заставил влюбленных резко отстраниться друг от друга. И, едва Альенора привела в порядок свои киртл и французский чепец, из-за поворота появился незнакомец. Лицо этого мужчины было едва различимо во тьме, а его шаги были быстрыми и уверенными.
— Мисс Нортон! Вы ли это? — вновь громко осведомился незнакомец, и, когда Альенора ответила ему утвердительно, он протянул ей записку и удалился.
— Это от Леди Анны… Я узнаю герб Болейнов кончиками моих пальцев, — тихо сказала Альенора, поглаживая восковую печать. — Должно быть, что-то важное, раз она послала за мной…
— Уже второй раз она прерывает нас, — недовольно заметил Леонард. Он все еще был полон страсти и желания, и новое вмешательство Леди Анны разозлило его.
— К счастью! — вдруг воскликнула мисс Нортон и, приблизив лицо к лицу Леонарда, процедила сквозь зубы: — К счастью, она остановила меня от этого безумства! Больше никогда не смейте соблазнять меня! Поняли? Никогда!
Она приподняла свои юбки и быстро направилась в замок, оставив сэра Уолша в смятении, непонимании и злости на Леди Болейн, которая лишила его возможности подчинить себе эту непокорную мисс Нортон и сделать ее своей.
На следующее утро семейство Тьюри, гости и прислуга с нетерпением ждали, когда молодожены спустятся к праздничному завтраку. Окровавленную простынь не ожидали: миссис Бригида уже побывала в объятьях мужчины, уже была замужем, а значит, крови на простыне быть и не может. Когда сэр и леди Тьюри вошли в трапезный зал и были встречены громкими аплодисментами, каждый из них отреагировал на это радостное приветствие по-разному: Бригида зарделась и опустила взгляд на пол, а ее супруг, напротив, гордо приподнял подбородок и победно улыбнулся, отчего присутствующие в зале мужчины понимающе рассмеялись.
Сэр и леди Гиз, родители Бригиды, проделали неблизкий путь из замка Гизов до величественного Лейккасл, в котором отныне жила их дочь. Получив от Бригиды письмо с вестью о том, что совсем скоро они породнятся с богатыми Тьюри, старшие Гизы тотчас простили своей нерадивой дочери ее грехи и примчались, чтобы дать ей свое благословение, а заодно подластиться к лорду Тьюри и пожаловаться ему на
