Утешительный. Ну, а доходов по службе этих, знаете, разных... а просто, много ли берете?
Замухрышкин. Конечно, сами посудите, с чего ж и жить?
Утешительный. Ну что, как в приказе у вас, скажите откровенно, все хапуги?
3амухрышкин. Ну что! Вы уж, я вижу, смеетесь! Эх, господа!.. Ведь вот тоже и господа сочинители всё подсмеиваются над теми, которые берут взятки; а как рассмотришь хорошенько, так взятки берут и те, которые повыше нас. Ну да вот хоть и вы, господа, только разве что придумали названья поблагородней: пожертвованье там или так, бог ведает что такое. А на деле выходит – такие же взятки: тот же Савка, да на других санках.
Утешительный. Вот уж Псой Стахич и обиделся, как я вижу, – вот что значит задеть за честь!
Замухрышкин. Да ведь честь, сами знаете, дело щекотливое. А сердиться тут не из чего. Я уж, батюшка, прожил свое.
Утешительный. Ну, полно, поговоримте по-дружески, Псой Стахич! Ну что ж, как вы? Как у вас? Как поживаете? Как маячитесь на свете? Есть женушка, детки?
3амухрышкин. Слава богу. Бог наградил. Двое сыновей уж в уездное училище ходят. Два других поменьше. Один бегает пока в рубашонке, а другой на карачках ползает.
Утешительный. Ну, а ручонками, я чай, уже все этак (показывает рукою, как будто берет деньги) умеют?
Замухрышкин. Ведь вот вы, право, какие, господа! ведь вот опять начали!
Утешительный. Ничего, ничего, Псой Стахич! ведь это по дружбе. Ну что ж тут такого? свои! Эй, дай-ка бокал шампанского Псою Стахичу! скорей! Мы ведь теперь должны быть как короткие знакомые. Вот мы к вам соберемся тоже в гости.
3амухрышкин (принимая бокал). А милости просим, господа! Откровенно вам скажу, что такого чаю, как вы будете пить у меня, вы у губернатора не сыщете.
Утешительный. Небось даровой, от купца?
Замухрышкин. От купца-с, выписной из Кяхты.
Утешительный. Да как же, Псой Стахич? Ведь вы дел с купцами не имеете?
Замухрышкин (выпив бокал и упираясь руками в колени). А вот как: купец здесь больше по причине глупости своей должен был приплатиться. Помещик Фракасов, если изволите знать, закладывает имение, все уж сделано как следует, завтра остается получить деньги. Затеяли они завод какой-то в половине с купцом. Ну, нам-то, понимаете, какое дело знать, на завод ли или на что другое нужны деньги, и с кем он в половине. Это не наша часть. Да купец по глупости своей и проговорись в городе, что он с ним в половине и ждет от него с часу на час денег. Мы и подослали к нему сказать, что вот пришли две тысячи, сейчас выдадут деньги, а не то – будешь ждать! А уж к нему на фабрику привезли, понимаете, и котлы, и посуду, ожидают только задатков. Купец видит, плетью обуха пе перешибешь, заплатил две тысячи да по три фунтика чаю каждому из нас. Скажут – взятка, да ведь за дело: не будь глуп; кто его толкал, языка разве не мог придержать?
Утешительный. Послушайте, Псой Стахич, ну, пожалуйста же, насчет этого дельца. Мы уж вам дадим, а вы уж там с начальниками своими сделайтесь как следует. Только, ради бога, Псой Стахич, поскорее, а?
3амухрышкин. Да будем стараться. (Вставая.) Но откровенно скажу вам: так скоро, как вы хотите, нельзя. Пред богом, в приказе ни копейки денег. А будем стараться.
Утешительный. Ну, как вас там спросить?
Замухрышкин. Так и спросите: Псой Стахич Замухрышкин. Прощайте, господа! (Идет к дверям.)
Швохнев. Псой Стахич, а Псой Стахич! (Оглядывается.) Постарайтесь!
Утешительный. Псой Стахич, Псой Стахич, выручайте поскорее!
Замухрышкин (уходя). Да уж сказал. Будем стараться.
Утешительный. Черт побери, как это долго! (БъеТ себя рукой по лбу.) Нет, побегу, побегу за ним, авось что-нибудь успею, не пожалею денег. Черт его побери, три тысячи дам ему своих. (Убегает.)
Швохнев, Кругель, Ихарев.
Ихарев. Конечно, лучше, если бы получить поскорее. Швохиев. Да уж как нам нужно! как нам нужно! Кругель. Эх, если бы он уломал его как-нибудь! Ихарев. Да что, разве ваши дела...
Те же и Утешительный.
Утешительный (входит с отчаяньем). Черт побери, раньше четырех дней никак не может. Я готов просто лоб расшибить себе об стену.
Ихарев. Да что тебе так приспичило? Неужто четырех дней нельзя обождать?
Швохнев. В том-то и штука, брат, что для нас это слишком важно.
Утешительный. Обождать! Да знаешь ли, что нас в Нижнем с часу на час ждут? Мы тебе не сказывали еще, а уж четыре дня назад тому мы имеем известие спешить как можно скорее, добывши во что бы ни стало хоть сколько-нибудь денег. Купец привез на шестьсот тысяч железа. Во вторник окончательная сделка, и деньги получает чистоганом; да вчера приехал один с пенькой на полмиллиона.
Ихарев. Ну так что ж?
Утешительный. Как что ж? Да ведь старики-то остались дома, а выслали вместо себя сыновей.
Ихарев. Да будто сыновья уж непременно станут играть?
Утешительный. Да где ты живешь, в китайском государстве, что ли? Не знаешь, что такое купеческие сынки? Ведь купец как воспитывает сына? или чтоб он ничего не знал, или чтобы знал то, что нужно дворянину, а не купцу. Ну, натурально, он уж так и глядит – ходит под руку с офицерами, кутит. Это, брат, для нас самый выгодный народ. Они, дурачье, не знают, что за всякий рубль, который они выплутуют у нас, они нам платят тысячами. Да это счастье наше, что купец только и думает о том, чтобы выдать дочь за генерала, а сыну доставить чин.
Ихарев. И дела совершенно верные?
Утешительный. Как не верные! Уж нас не уведомляли бы. Всё почти в наших руках. Теперь всякая минута дорога.
Ихарев. Эх, черт возьми! что ж мы сидим? Господа, а ведь условие-то действовать вместе!
Утешительный. Да, в этом наша польза. Послушай, что мне пришло на ум. Тебе ведь спешить пока еще незачем. Деньги у тебя есть, восемьдесят тысяч. Дай их нам, а от нас возьми векселя Глова. Ты верных получаешь полтораста тысяч, стало быть ровно вдвое, а нас ты даже одолжишь еще, потому что деньги нам теперь так нужны, что мы с радостью готовы платить алтын за всякую копейку.
Ихарев. Извольте, почему нет; чтобы доказать вам, что узы товарищества... (Подходит к шкатулке и вынимает кипу ассигнаций.) Вот вам восемьдесят тысяч!
Утешительный. А вот тебе и векселя! Теперь я побегу сейчас за Гловым; нужно его привесть и всё устроить по форме. Кругель, отнеси деньги в мою комнату; вот тебе ключ от моей шкатулки.
Кругель уходит.
Эх, если бы так устроить, чтобы к вечеру можно было ехать. (Уходит.)
Ихарев. Натурально, натурально. Тут и минуты незачем терять.
Швохнев. А тебе советую тоже не засиживаться. Как только деньги получишь сейчас приезжай к нам. С двумястами тысяч знаешь что можно сделать? Просто ярмонку можно подорвать... Ах, я и позабыл сказать Кругелю пренужное дело. Погоди, я сейчас возвращусь. (Поспешно уходит.)
Ихарев один.
Каков ход приняли обстоятельства! А? Еще поутру было только восемьдесят тысяч, а к вечеру уже двести. А? Ведь это для иного век службы, трудов, цена вечных сидений, лишений, здоровья. А тут в несколько часов, в несколько минут – владетельный принц! Шутка – двести тысяч! Да где теперь найдешь двести тысяч? Какое имение, какая фабрика даст двести тысяч? Воображаю, хорош бы я был, если бы сидел в деревне да возился с старостами да мужиками, собирая по три тысячи ежегодного дохода. А образованье-то разве пустая вещь? Невежество-то, которое приобретешь в деревне, ведь его ножом после не обскоблишь. А время-то на что было бы утрачено? На толки с старостой, с мужиком... Да я хочу с образованным человеком поговорить! Теперь вот я обеспечен. Теперь время у меня свободно. Могу заняться тем, что споспешествует к образованью. Захочу поехать в Петербург – поеду и в Петербург. Посмотрю театр, Монетный двор, пройдусь мимо дворца, по Аглицкой набережной, в Летнем саду. Поеду в Москву, пообедаю у Яра. Могу одеться по столичному образцу, могу стать наравне с другими, исполнить долг просвещенного человека. А что всему причина? чему обязан? Именно тому, что называют плутовством. И вздор, вовсе не плутовство! Плутом можно сделаться в одну минуту, а ведь тут практика, изученье. Ну, положим – плутовство. Да ведь необходимая вещь: что ж можно без него сделать? Оно некоторым образом предостерегательство. Ну, не знай я, например, всех тонкостей, не постигни всего этого – меня бы как раз обманули. Ведь вот же хотели обмануть, да увидели, что дело не с простым человеком имеют, сами прибегнули к моей помощи. Нет, ум великая вещь. В свете нужна тонкость. Я смотрю на жизнь совершенно с другой точки. Этак прожить, как дурак проживет, это не штука, но прожить с тонкостью, с искусством, обмануть всех и не быть обмануту самому – вот настоящая задача и цель!
