это неважно?! Что вы говорите такое! Да будь я сейчас перед вами в полный рост да в генеральском мундире, вы бы не тыкали мне как мальчишке! Я, между прочим, поэтому и ревизором согласился назваться, я понимал, что ко мне другое обращение применится. Не зря ведь в народе говорится «по одёжке протягивай ножки», «по одёжке встречают…» Думаю, по одёжке и провожают. Ежели я вижу перед собой милую ухоженную даму с французскими духами и молодыми людьми ату̀р /фр. вокруг/, неужто я должен относиться к ней, как к конской колбасе.
Проявление V
Внезапно за дверью слышится людской гомон и ругательства, кажется, толпа взбунтовавшихся людей бежит в залу. Гул нарастает, дверь распахивается – и мывидимГородничего с синим лицом и такими же синими руками, видимо, в него плеснули чернилами. Он одет в белом исподнем, в каком обычно идут в баню или в кровать, и рубаха его тоже испачкана чернилами. То ли он бежал от толпы, то ли пытался не пустить всех внутрь – он загородил раскрытую дверь своей мощной толстой спиной и раскинул руки.
ГОРОДНИЧИЙ. Нет, я не посмею! Не взыщите, Ваша Секретность!.. Народ рассудка лишился…
Городничий осматривается по сторонам, но не видит нигде Старичка. Он замечает воткнутый в паркет штопор, осторожно подходит к нему и тупо разглядывает. В раскрытых дверях останавливаются те, кто бежал следом за Городничим, это уже знакомые нам персонажи. Дама с клювом подбрасывает пустую чернильницу вверх, которую держала в клюве, и ловко ловит её рукой.
Вот те раз… Куда же он испарился?
ДАМА С КЛЮВОМ. Вы, Антон Антоныч, видать, насочиняли про этого обер-распылителя, чтобы самому в ревизоры не идти. Подпишите бумаги о назначении.
ГОРОДНИЧИЙ. Как же я мог насочинять, вы же первая про этих распылителей тут растрезвонили!
ДАМА С КЛЮВОМ. Неужто важный чиновник, вы дамскими слухами пользуетесь?
Дама подняла голову вверх на своей тонкой и длинной шее и застучала клювом, видимо, выражая всеобщую усмешку. Толпа одобрительно загалдела и затопала ногами и копытами.
ГОРОДНИЧИЙ. Нет. Он здесь вот на этом штопоре стоял. (Он с усилием вытащил штопор из паркета и поднял его над головой.) Он обещал всех распылить, измельчить и перемолоть для будущих государственных целей… Только вот как он одним штопором это собрался делать?
Господин с постоянно двигающимися бровями и медным лицом словно бы не подходит, а подкатывается к Городничему на колёсиках и пробует штопор большим пальцем на заточенность.
МЕДНОЕ ЛИЦО. Шарман. /фр. Прелесть./ Экзотический штопор, в нашей губернии таких не производят. Вероятнее всего, контрабандный, откуда-нибудь из Греции.
Тут протискивается и господин с клубникой вместо головы, пачкая всех красным соком, словно кровью, отчего существо с крысиной головой со злости отщипывает кусочек от затылка клубничной головы. Правда, Клубника этого либо не замечает, либо уже устало замечать.
КЛУБНИКА. Ваше Сиятельство, надо отправлять улики в Петербург! Всенепременно. Сопроводить депешей и вымолить нового ревизора.
КРЫСИНАЯ ГОЛОВА. А я уже, знаете, привык жить свободным человеком. И очень даже зубами приловчился грызть. (Он опять отхватывает от Клубники значительную часть головы и улепётывает за обе крысиные щёки, шевеля усами.) Предлагаю проголосовать: кто за то чтобы оставить всё без изменений, жить без ревизоров и без прочих наблюдателей из Петербурга?
ЛЯПКИН-ТЯПКИН. Ну-у… (Он выплывает из толпы, словно воздушный шар, а пустые брючины развеваются под ним, как спущенные флаги.) Если честно, я тоже как-то свыкся с этим воздухоплавательным положением, и уж коли исчезнет туловище, я смогу обходиться без еды. На все эти деньги я могу закупить борзых щенков, отстроить новый особняк у пруда… Много чего можно прикупить.
МЕДНОЕ ЛИЦО. Честно говоря, я в своём положении даже нахожу некую приятность. Сами посудите, лицо плоское, металлическое, прыщей нет, волосы не растут. А в солнечный день такой блеск, что все девушки смотрятся в меня. Между нами: я бы даже не против был, кабы моя спина или живот тоже металлическими стали. Думаю, без ревизора я со временем весь буду блестеть как начищенный самовар!
Господин начинает смеяться и икать одновременно, а его брови со скрипом, словно минутные стрелки, вращаются над круглыми блестящими, как пуговицы, глазами.
Городничий замечает вдалеке тощую даму с головой-брюквой.
ГОРОДНИЧИЙ. Ну, про тебя всё ясно. Двух мужей отхватила, теперь, поди, о третьем вздыхаешь.
Дама-брюква прижимает свои тощие руки ко впалой груди и начинает кружиться по залу босиком на тонких ножках, похожих на две хворостины.
ДАМА-БРЮКВА. Да! Я мечтаю!.. Мечтаю, чтобы меня всегда волновала любовь!.. Вновь и вновь плещет кровь… Дважды два – любовь права! Трижды три – оно внутри. Четырежды четыре – оно всё шире, шире!
В дверь вваливается Анна Андреевна, она стала в два раза толще, и теперь копыта у неё даже вместо рук. Когда она говорит, то порой взвизгивает или подхрюкивает, а то и причмокивает.
АННА АНДРЕЕВНА. Хрюндюшитесь тута?.. Ну хрюндюшитесь, хрюндюшитесь… (Она подходит к мужу и отбирает у него штопор.) И што ты с этим отродьем рассусоливаешься – делай, знай, по-своему! Ежели ревизоров тута не появится, мы их всех расштопорим!.. Гррм-хррм… (Она потрясает штопором, как саблей, готовая срубить голову с плеч любому.) Сила меня распирает. Кажется, вот так вот взяла бы какого урода – и скрутила до невозможности!..
Анна Андреевна сгибает штопор пополам, перекручивает его и швыряет в сторону. Тот летит и попадает прямо в скатерть, которая висит на люстре, прямо в третий глаз у нарисованного лица.
Лицо багровеет и вдруг издаёт такой страшный вой, что все падают на пол, прикрывая руками уши и держась за голову – многим показалось, что рушится потолок. Сразу же дует сильный ветер в сторону толпы, заворачивая подолы платьев и срывая сюртуки.
ЛИЦО ИЗ
