тоси-боси, трали-вали… Хочешь я тебя одному фокусу научу, чем надо мужика заводить?
ЧЕРЕЖАНОВА. Хочу.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ух ты! Прямо так сразу?
ЧЕРЕЖАНОВА. Сразу.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ну, выпей тогда. Для храбрости. (Протягивает ей стакан.)
Женщина берёт водку и начинает медленно её цедить, словно это лимонад. В это время из кухни приходит Бобышев.
БЕЛОБРЫСЫЙ (Бобышу). Иди в сортир.
БОБЫШ. Не хочу.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Я не спрашиваю хочешь ты или нет, я говорю – вали в сортир! Закройся там и жди, пока не позову.
БОБЫШ. Там света нет, я боюсь.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Твой сортир – твои проблемы. (Толкает Бобыша в туалет.) Привыкай к темноте, пригодится. (Закрывает за ним дверь в туалет на шпингалет.)
Белобрысый возвращается к Чережановой. Она опустошила стакан и громко поставила его на стол, почти стукнула.
ЧЕРЕЖАНОВА. Фы! (Скривила лицо, будто съела что-то жутко кислое и невкусное.)
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ну ты и цедишь.
ЧЕРЕЖАНОВА. Всё.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Значит, можно?
ЧЕРЕЖАНОВА. Да. Можно всё. (Игриво запрокидывает голову назад.)
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ты водяру всё время так цедишь? Как лимонад.
ЧЕРЕЖАНОВА. Нет. Специально. Так быстрее улетишь. Я хочу улететь. Улети меня куда-нибудь.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ты прям смелая, смотрю. Ну – раздевайся.
ЧЕРЕЖАНОВА. Одна, что ли?
БЕЛОБРЫСЫЙ. А я заценю пока. Не на меня же любоваться.
ЧЕРЕЖАНОВА. Ладно. Начнём с туфель. (Медленно снимает туфли.) Самое главное, возбудить фантазию… Освободить комплексы…
Чережанова делает неуклюжее движение и падает на диван. Белобрысый ухмыляется и помогает ей усесться на диван. Видно, что женщина сильно опьянела.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Не надо так перевозбуждаться. А то братан услышит. Ругаться будет. Конфетка моя… (Лезет ей под юбку.)
ЧЕРЕЖАНОВА. Чей брат?
БЕЛОБРЫСЫЙ. Твой.
ЧЕРЕЖАНОВА. Нет у меня никаких братьев. И не было никогда. Сестра – дура. Да и то в Чебоксары умотала со своим остолопом…
Эти слова действуют на Белобрысого отрезвляюще.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Этот поц мне врал, что ли?
ЧЕРЕЖАНОВА. Он не поц, он борзый.
БЕЛОБРЫСЫЙ. По ходу вы тут все борзые. (Идёт к туалету и открывает его.) Выходи, братишка.
Из туалета выходит Бобышев и угрюмый садится на диван.
Она говорит, ты ей не брат. За лошка меня держите? Вы тут чего цирк устроили? Я ведь могу психануть – реально.
БОБЫШ. Я это… труханул чудок. Ну, правду сказать.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ты бы лучше врать боялся, падла. Вы на этом свете копошитесь, пока я позволяю. Усёк?
БОБЫШ. Ага.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ну, кто вы такие? Она кто тебе?
БОБЫШ. Как сказать-то… любовница.
ЧЕРЕЖАНОВА (обалдело). Чи-иво?
БОБЫШ. Мы скрываем ото всех. Она вон на хорошей работе, в начальниках ходит, а я… А я спился. Поэтому и скрываем. Правда, любовь какая-то ненормальная у нас. Уж ей говорю, хватит ко мне ходить, а она говорит, не могу без тебя. Тянет к тебе, мол, со страшной силой.
ЧЕРЕЖАНОВА. Меня к тебе?
БОБЫШ. А то меня, что ли? Ходишь и ходишь сюда, как приклеенная. Чё ходишь-то?!
ЧЕРЕЖАНОВА. Я бы, может, и не ходила. Не могу… Мне и так из-за тебя пригрозили рапорт подать… сволочь, документы украл… А я куда?..
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ты чё буробишь, тётя, какие документы?
БОБЫШ. С работы её турнуть хотели из-за меня, она все грехи на меня и валит. А расстаться не может. Тянет ко мне.
ЧЕРЕЖАНОВА. Да пошёл ты!..
БЕЛОБРЫСЫЙ (Чережанововй). Он что, реально, такой конь?
ЧЕРЕЖАНОВА. Хуже.
БЕЛОБРЫСЫЙ (изумлённо). Да ты чё! Монстр?
ЧЕРЕЖАНОВА. Чудовище.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ценю. Давай пятёру! (Протягивает руку Бобышу.)
Бобышев фамильярно бьёт его по ладони своей ладонью, не пожимая, и удивляет Белобрысого своей наглостью ещё больше.
БОБЫШ. У меня бывает такое. Частенько. Как накатит, блин… Хоть на улицу беги, лови кого-нибудь.
БЕЛОБРЫСЫЙ (восхищённо). Круто!.. А я как-то сдавать стал. Подустал, что ли? Или бабы нормальные перевелись?..
ЧЕРЕЖАНОВА. А чё твоей бабе надо?
БЕЛОБРЫСЫЙ. А чё ей надо?
ЧЕРЕЖАНОВА. Волосатое и вонючее чудовище в постели – как он! (Показывает пальцем на Бобыша.)
БЕЛОБРЫСЫЙ (потрясённо). Да-а… А тут – какие бабы? То мокруха, то гоп-стоп, то месилово!.. Скоро станок вообще включаться перестанет. Позорище, б…! Как тебя зовут?
БОБЫШ. Бобыш.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Погоняло?
БОБЫШ. Ага. Фамилия-то Бобышев.
Белобрысый подходит к окну и осторожно смотрит на улицу вниз.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Вроде как свалили мусоркѝ. (Смотрит на своих пленников.) Вроде как прощаться надо… (Засовывает руку в карман, где предположительно лежит пистолет.) Ей-богу, не хочется расставаться.
БОБЫШ. А куда торопиться-то? У меня ещё наливка есть. У одной знакомой… С дня рождения осталась.
Бобыш идёт к серванту, открывает стеклянную дверку и достаёт оттуда старомодный графинчик с какой-то тёмной жидкостью.
На кедровых орешках, говорит… Мы там перепились все в усмерть, а я утром пораньше поднялся, графинчик зацепил – и домой. Специально берёг его, от простуды пил.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ну, давай на дорожку.
Бобыш начинает разливать настойку, но в этот момент звонит телефон у Белобрысого. Бобыш тут же берёт бутылку за горлышко и пытается подойти к Белобрысому сзади, чтобы ударить его по голове.
(По телефону.) Ушли вроде. Хотя бог его знает, может засели где… Ладно приду… Давай. (Засовывает телефон в карман.) У тебя подушка есть?
БОБЫШ. Есть. А чего?
БЕЛОБРЫСЫЙ. Тащи.
БОБЫШ. Ты же вроде как уходить собрался.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Да вот, думаю, щас развезёт с наливки твоей. Сразу и кимарну часок.
БОБЫШ. Так ты выпей сначала, а там уж и видно будет. А то непонятно как-то…
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ну давайте. (Поднимает стакан с наливкой.) Честно говоря, хочу выпить за ваше здоровье. Человеку здоровье нужно до самой смерти.
ЧЕРЕЖАНОВА (вдруг подавая голос). Тогда его нужно пристрелить, чтобы заболеть не успел.
БОБЫШ. Не обязательно. Инфаркт может случиться. Инсульт.
ЧЕРЕЖАНОВА. И какой же он тогда здоровый – инвалид. (Белобрысому.) Скажите, а вы могли бы пристрелить человека?
БЕЛОБРЫСЫЙ. Я?.. (Явно ошарашен.)
ЧЕРЕЖАНОВА. Ну да. Поставить пистолет прямо в лоб и выстрелить. И в глаза смотреть.
БЕЛОБРЫСЫЙ. В глаза не могу… Проще через подушку – ни крови, ни криков, вроде как уснул.
ЧЕРЕЖАНОВА. А-а, вот для чего подушка… Кого первого?
БЕЛОБРЫСЫЙ. А что у вас очередь? Кто противен больше всего.
Чережанова ложится на диван в вызывающей позе, задрав блузку.
ЧЕРЕЖАНОВА. Ну, конечно, это пьяная вульгарная женщина. А хотите я совсем разденусь?.. Вы расстреляете меня за аморальное поведение.
Чережанова начинает раздеваться.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Вот этого не надо делать.
ЧЕРЕЖАНОВА. А что, вы никогда не расстреливали обнажённых беззащитных женщин? Ничего сложного. Фашисты женщин раздевали, потом насиловали, а потом расстреливали.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Я не фашист, я честный бандит.
ЧЕРЕЖАНОВА. Ну понятно. Механизм-то не включается. А хочется.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Не зли меня, тётя, б…!
ЧЕРЕЖАНОВА. Я, наоборот, помогаю честному бандиту. А хочешь мы на твоих глазах с моим любовником совершим половой акт? Это будет как сеанс оздоровительной терапии. Напоследок. Будешь смотреть на наши движения… Возбудишься. Кровь твоя закипит!.. Мышцы начнут лопаться от желания! Ты набросишься на меня и овладеешь моим телом!..
БЕЛОБРЫСЫЙ (зло). Ага, щас.
ЧЕРЕЖАНОВА (с показным презрением). Ты закомплексован как школьник в общественном сортире. Смотришь в дырочку и гоняешь, гоняешь, гоняешь… Как гонял в засратом детстве. Любишь Дуню Кулачкову?
Чережанова делает неприличный жест, чем выводит Белобрысого из себя.
БЕЛОБРЫСЫЙ. Ах ты мразота! Да я
