Кристина (вставая). Эрик, ради бога!
Эрик. Нет, вы должны знать!
Кристина. О несчастный! Неужели вы думаете, что я не знаю этого?
Эрик (вне себя от радости). Кристина!
Кристина (испуганно). Молчите! Ради бога, замолчите! Неужели вы думаете, что мое сердце не способно оценить ваше благородство, что я не ценила вашу преданность и в особенности ваше молчание?
Эрик радостно встрепенулся.
Однако сегодня вы дерзнули прервать его; надеюсь, что это в последний раз, ибо я уже предназначена другому. Этого требует отец, а мой долг подчиняться ему…
Эрик. Ваш долг?…
Кристина. Да, мой долг перед семьей, перед моим аристократическим происхождением, к которому я не стремлюсь, но которое дало мне небо, и я обязана быть достойной его. (Подходит к Эрику.) А вы, Эрик (робко), я не смею сказать вам – мой друг, не предавайтесь отчаянию. Знайте, что стыд или честь зависят только от того, как выполняешь свой долг. На моем месте вы поступили бы точно так же и выполнили бы свой долг храбро и без жалоб. Прощайте навеки! Завтра я буду женой барона Гёлера.
Эрик. Нет, этого не будет! Пока я жив, никогда, клянусь вам в этом!.. Боже, сюда идут!..
Кристина, Эрик, Ранца у, Марта.
Марта (к Ранцау). Если вы желаете говорить с моим сыном, вот он. (В сторону.) Ничего невозможно выяснить.
Кристина (увидев их). О боже!
Марта и Ранцау (кланяясь). Мадемуазель Фалькенскильд!
Эрик (поспешно). Которую мы имели счастье приютить, когда толпа остановила ее карету.
Ранцау. О, вы как будто стараетесь оправдать поступок, который делает вам честь.
Эрик (взволнованно). Я, господин граф…
Марта (про себя). Граф! (С раздражением.) Конец нашей лавке, теперь это место свиданий вельмож.
Ранцау (испытующе смотрит на Кристину и Эрика; они оба потупили взоры). Хорошо… очень хорошо… (Улыбаясь.) Прекрасная дама в опасности; молодой рыцарь освобождает ее. Я читал романы, которые начинались именно так.
Эрик (стараясь переменить тему разговора.) Но вы очень смелы, господин граф; в такое время ходить пешком по улицам!
Ранцау. А почему бы и нет? Именно сейчас пешеходы – сила; они забрасывают грязью кареты. Я держу слово и ни при каких обстоятельствах не меняю его. Я обещал вам, молодой человек, что, когда приду сюда за покупками, принесу приказ о назначении вас лейтенантом. (Вынимает из кармана бумагу и передает ему.) Вот он!
Эрик. Какое счастье! Я – офицер!
Марта. Что мне делать? (Указывая на Ранцау, в сторону.) Я была права, не доверяя ему.
Ранцау (обращаясь к ней). Поздравляю вас, госпожа Буркенстафф, с той славой, которой вы сейчас наслаждаетесь.
Марта. Что вы хотите этим сказать?
Ранцау. Разве вы не знаете, что происходит?
Марта. Не знаю. Я была у нас на фабрике; там нет ни души…
Ранцау. Все на дворцовой площади; ваш муж стал божеством толпы. Всюду развеваются стяги со словами «Да здравствует Буркенстафф! Наш вождь Буркенстафф!» Его имя стало лозунгом.
Марта. О несчастный!
Ранцау. Шумные толпы его приверженцев окружили дворец и кричат во весь голос: «Долой Струэнсе!» (Улыбаясь.) Некоторые даже кричат: «Долой правительство!»
Эрик. О боже! И вы не боитесь…
Ранцау. Нисколько. Я прогуливаюсь, сохраняя инкогнито, как любитель острых ощущений. А если мне будет угрожать опасность, я прибегу к вам.
Эрик (живо). И, клянусь, не зря!
Ранцау (берет его за руку). Я рассчитываю на вас.
Марта (направляясь в глубь сцены). О боже мой, вы слышите этот шум?
Ранцау (в сторону). Все идет прекрасно! И если так будет продолжаться, вмешиваться не придется.
Кристина, Эрик, Марта, Ранцау, Ханс.
Ханс (вбегает, запыхавшись). Победа! Победа! Наша берет!
Марта, Эрик, Ранцау: Говори! Говори же! Что случилось?
Ханс. Не могу больше. Я так кричал, так кричал!.. Мы вышли на дворцовую площадь. Нас было три или четыре тысячи человек… И мы повторяли: «Буркенстафф! Буркенстафф! Отмените приказ об аресте Буркенстаффа!» Тогда на балконе появилась королева и рядом с ней Струэнсе в прекрасном костюме из синего бархата. Он – красивый человек с прекрасным голосом. Он заговорил, и стало тихо. «Друзья мои, вы введены в заблуждение ложными слухами. Я отменяю всякие аресты и клянусь именем королевы и своим, что господин Буркенстафф свободен и ему нечего опасаться».
Марта. Я вздохнула свободно.
Кристина. Какое счастье!
Эрик. Все спасено!
Ранцау (про себя). Все потеряно!
Ханс. Тогда толпа начала выкрикивать: «Да здравствует королева! Да здравствует Струэнсе! Да здравствует Буркенстафф!» Когда же я сказал моим соседям: «Кстати, а ведь я Ханс, приказчик его лавки», они закричали: «Да здравствует Ханс!» Они разорвали мой костюм, качая меня, чтобы показать толпе. Но это еще не все: рабочие выстроились с цеховыми старостами во главе и пошли поздравлять нашего хозяина. Они торжественно несут его сюда, в лавку.
Марта (про себя). Торжественно? Он окончательно потеряет голову.
Ранцау (про себя). Как жаль!.. Восстание так хорошо начиналось… Кому же теперь довериться?
Кристина, Эрик, Марта, Ханс, Ранцау.
В глубине сцены появляется Ратон, его окружают несколько именитых граждан.
Ратон (принимая от граждан прошения). Да, друзья мои, я представлю ваши прошения королеве и министру. Им придется удовлетворить эти просьбы; к тому же и я скажу свое слово… Что касается почестей, которые мне воздает народ и от которых скромность заставляет меня отказаться…
Марта (про себя). Только этого еще не хватало.
Ратон…в наших общих интересах я их принимаю. Я буду ждать здесь, пока подойдет торжественное шествие граждан Копенгагена. А вас, мои дорогие собратья и уважаемые члены нашей гильдии, попрошу потом пожаловать ко мне на ужин.
Все (кричат, уходя). Да здравствует Буркенстафф! Да здравствует наш вождь!
Ратон. Ваш вождь?… Вы слышали?… Какая честь! (Эрику.) Какая честь для нашего дома, сын мой! (Марте.) Ну, жена, что я тебе говорил? Я – власть!.. Я – сила!.. Никто не может сравниться с моей популярностью. Видишь, что я могу сделать!
Марта. Ты еще накличешь на себя болезнь! Отдохни… Ты совсем измотался.
Ратон (вытирая лоб). Отнюдь нет. Слава не утомляет… Какой прекрасный день! Все передо мной преклоняются, все за мной ухаживают. (Заметив Кристину и Ранцау, которые стоят слева у конторки.) Что я вижу? Графиня Фалькенскильд и господин Ранцау у меня! (К Ранцау, покровительственным тоном.) Что случилось, господин граф? Чем могу быть полезен? Что вам угодно?
Ранцау (холодно). Пятнадцать аршин бархата на пальто.
Ратон (в смущении). А… вот как… извините… Но делами лавки я не имею времени заниматься: будь у вас ко мне что-нибудь другое… (Зовет.) Жена!.. Ты понимаешь, что сейчас, когда меня так вознесли… Жена, подымись в лавку, покажи графу бархат.
Ранцау (передает бумагу Марте). Вот список…
Ратон (жене, которая уже на лестнице). И потом подумай об ужине, он должен быть достойным нашего нового положения! Хорошего вина, слышишь!.. (Указывает на дверь под лестницей.) Вина из маленького погреба.
Марта (поднимаясь по лестнице). Да разве у меня есть время заниматься всем сразу!
Ратон. Ну, не сердись!.. Я пойду в лавку сам.
Марта поднимается по лестнице и исчезает…
Тысячу раз прошу извинить меня, ваше сиятельство, но знаете – сколько дел, сколько забот!.. (Кристине, покровительственным тоном.) Мадемуазель Фалькенскильд, я слышал… От Ханса, моего приказчика… (поправляется) моего служащего… что к вам и вашей карете отнеслись без должного уважения. Поверьте, я не знал об этом… Ведь не могу же я быть всюду. (Важно.) А то я бы вступился, показал бы им свою власть. Обещаю вам выразить моим приверженцам свое недовольство и прежде всего…
Ранцау. Отвезти мадемуазель в особняк ее отца.
Ратон. Вы мне напомнили то, что я хотел сказать. Ханс, распорядись, чтобы мадемуазель вернули ее карету… Скажи – приказываю я, Ратон Буркенстафф!.. И пускай мадемуазель сопровождают до ее дома…
Эрик (живо). Это я возьму на себя, отец.
Ратон. Отлично. Если с вами что-нибудь приключится, если вас арестуют… Тебе достаточно только сказать: «Я Эрик Буркенстафф»…
Ханс. Сын Ратона Буркенстаффа, известно.
Ранцау (кланяясь Кристине). Прощайте, мадемуазель. Прощайте, мой молодой друг!
Эрик предлагает руку Кристине и выходит с нею, за ними идет Ханс.
