Памела. Ну что ж, я и тут скажу всю правду, все, что сказала следователю; о заговоре я ничего не слыхала и была очень удивлена, когда ко мне явилась полиция, чтобы арестовать Жюля; я даже подумала: «Уж не вор ли он», за что прошу у него теперь прощения.
Дюпре. Надо подтвердить, что со времени вашего знакомства он постоянно бывал у вас... прядется заявить...
Памела. И это опять-таки правда. Мы почти не расставались. Он приходил сюда из любви ко мне, я принимала его из дружбы и сопротивлялась из чувства долга.
Дюпре. А потом?
Памела (смущаясь). Потом...
Дюпре. Вы побледнели! Смотрите! Ведь вы только что обещали мне говорить правду.
Памела (в сторону). Правду! Боже мой!
Дюпре. Я ведь тоже сочувствую этому юноше; но я все же не решился бы на обман. Если он виновен, я буду защищать его по обязанности; если он невиновен, я считаю его защиту своим кровным делом. Да, конечно, Памела, я требую от вас большой жертвы, но она необходима. Жюль бывал у вас по вечерам, тайком от ваших родителей?
Памела. Ах, нет, ни разу, ни разу.
Дюпре. Как?! В таком случае — никакой надежды.
Памела (в сторону). Никакой надежды! Пропадать либо мне, либо ему! (Вслух.) Сударь, успокойтесь; я робею потому, что опасность далека. Когда же я предстану перед судьями... когда увижу Жюля... когда его спасение будет зависеть от меня...
Дюпре. Ну, хорошо, хорошо. Но особенно важно настаивать на том, что двадцать четвертого вечером он был здесь. О, тогда победа за мною, тогда я спасу его; в противном случае я ни за что не ручаюсь; он погибнет.
Памела (в сторону в сильном волнении). Жюль! Погибнет! О нет, пусть лучше погибну я. Боже, прости меня! (Вслух, восторженно.) Ну, конечно же; он пришел двадцать четвертого, это был день моего ангела... Меня зовут Луиза-Памела... Он мне принес тайком от моих родителей букет цветов: он пришел вечером, поздно, и у меня... О, не беспокойтесь, сударь... видите, я скажу все... (В сторону.) Все, чего не было.
Дюпре. Он будет спасен...
На пороге показывается Руссо.
А, господин Руссо. (Направляется к левой двери.) Идите, идите благодарить свою избавительницу.
Дюпре, Руссо, де Верби, г-жа дю Брокар, г-жа Руссо, Жиро, г-жа Жиро; потом Жозеф и судебный пристав.
Все. Она согласна?
Руссо. Вы спасаете моего сына. Я этого никогда не забуду.
Г-жа дю Брокар. Мы всею душою, навек, будем преданы вам, дитя мое.
Руссо. Мое состояние будет к вашим услугам.
Дюпре. Я пока ничего не скажу вам, дитя мое. Мы еще увидимся.
Жозеф (быстро выходит из чулана). Минутку! Одну минутку. Я все слышал... и вы думаете, что я потерплю это? Я спрятался вот тут. Вы хотите заставить Памелу, которую я любил так, что собирался жениться на ней, вы хотите заставить ее сказать... (Обращается к Дюпре.) И это так-то вы зарабатываете мои тысяча четыреста франков? Я тоже пойду в суд и заявлю, что все это ложь.
Все. Боже!
Дюпре. Безумец!
Де Верби. Если ты скажешь хоть одно слово...
Жозеф. Меня не запугаете!
Де Верби (обращается к Руссо и г-же дю Брокар). В суд он не попадет! Если понадобится, я приставлю к нему людей, которые будут за ним следить и не пустят его на суд!
Входит судебный пристав.
Судебный пристав. Я судебный пристав окружного суда. Мадемуазель Памела Жиро!
Памела выступает вперед.
Господин председатель, на основании предоставленных ему полномочий, предлагает вам явиться в суд завтра, к десяти часам утра.
Жозеф (к де Верби), О-о! Я тоже пойду.
Судебный пристав. Привратник сказал мне, что тут находится также господин Жозеф Бине.
Жозеф. Вот я!
Судебный пристав. Примите повестку.
Жозеф. Говорил же я вам, что буду на суде!
Судебный пристав уходит; все встревожены угрозами Жозефа. Дюпре пытается переговорить с ним, убедить его, но тот выходит, не слушая.
Гостиная г-жи дю Брокар, живущей во дворе суда Сент-Шапель.
Г-жа дю Брокар, г-жа Руссо, Руссо, Жозеф, Дюпре и Жюстина.
Дюпре сидит и просматривает дело.
Г-жа Руссо. Господин Дюпре!
Дюпре. Да, это я, сударыня. Я считал своим долгом лично ободрить вас и поэтому оставил на минуту вашего сына.
Г-жа дю Брокар. Ну вот, сестра, я ведь говорила, что нас не будут долго томить неизвестностью... Здание суда у меня под боком, и дома мы немедленно узнаем обо всем, что там происходит. Но присядьте же, господин Дюпре. (Жюстине.) Жюстина, подайте поскорее воды с сахаром[5]! (К Дюпре.) Ах, сударь, мы вам так благодарны.
Руссо. Сударь, ваша речь... (Жене.) Господин Дюпре был просто великолепен.
Дюпре. Сударь...
Жозеф (плачет). Да, вы были великолепны. Он был великолепен!
Дюпре. Не меня надо благодарить, а это милое дитя, Памелу, которая проявила столько мужества.
Жозеф. А я-то?
Г-жа Руссо (к Дюпре, указывая на Жозефа). Значит, он не привел в исполнение свою угрозу?
Дюпре. Нет, Жозеф оказал вам услугу.
Жозеф. По вашей милости! Не будь вас... Да что! Я шел с твердым намерением спутать все ваши планы; но как увидел весь народ, председателя, присяжных, толпу, да и тишина жуткая... Я весь трепещу... однако решаю стоять на своем. Меня вызывают, я выхожу, чтобы отвечать, и тут вдруг встречаю взгляд мадемуазель Памелы... а глаза у нее полны слез. Чувствую, что у меня вот сюда подступило. С другой стороны, вижу господина Жюля... Красавец собою, держится гордо, хоть и стоит под ударом. С виду спокоен, будто из любопытства пришел. Вот я и расстроился... «Не бойтесь, — сказал мне председатель, — говорите». А я и сам не свой. А тут еще боюсь себя впутать... да ведь, кроме того, я дал присягу говорить правду... Как бы то ни было — вот господин Дюпре впивается в меня глазами, словно... словно хочет сказать... Не могу даже выразить... язык заплетается; меня бросает в пот, сердце щемит, и я, как болван, пускаюсь плакать. Вы были великолепны! Тут уж деваться некуда, сами понимаете... Он меня совершенно сбил с толку. Вот я и запутался. Я сказал, что вечером двадцать четвертого, в неурочный час, застал господина Жюля у Памелы... У Памелы, на которой я собирался жениться, которую я все еще люблю, так что если я теперь на ней женюсь, во всем околотке станут болтать... такое... А мне все равно, великий адвокат, мне все равно! (Жюстине.) Дайте мне воды с сахаром!
Руссо, г-жа Руссо и г-жа дю Брокар (Жозефу). Друг мой! Молодчина!
Дюпре. Памела в своих показаниях так упорствует, что это дает мне надежду... Во время ее допроса была тяжелая минута; прокурор повел дело круто и не желал верить в правдивость ее слов: она побледнела, я думал, она вот-вот упадет в обморок.
Жозеф. А я-то?
Дюпре. Она проявила редкую, величайшую самоотверженность. Вы и представить себе не можете, что она для вас сделала; она даже и меня ввела в заблужденье... она наговорила на себя, а ведь в действительности она невинна. О, я все это понял! Один только миг она словно заколебалась, но стоило ей бросить взгляд в сторону Жюля, и бледность ее сменилась внезапно румянцем, тут мы поняли, что она спасет его! Несмотря на грозившую ей опасность, она еще раз во всеуслышание повторила свое признание и, рыдая, упала на руки матери.
Жозеф. Да, золотое сердце, что и говорить!
Дюпре. Однако мне пора; заседание, вероятно, возобновилось: сейчас председатель должен делать резюме.
Руссо. Пойдемте.
Дюпре. Минуточку! Не забывайте Памелы, эта девушка пожертвовала честью ради вас, ради него!
Жозеф. Что касается меня — я ничего не прошу. Но как-никак мне кое-что было обещано...
Г-жа дю Брокар и г-жа Руссо. Ах, мы ваши неоплатные должники.
Дюпре. Отлично. Пойдемте, господа, пойдемте!
Те же, кроме Дюпре и Руссо.
Г-жа дю Брокар (останавливает уходящего Жозефа). Послушай!
Жозеф. Что прикажете?
Г-жа дю Брокар. Ты видишь, в какой мы тревоге, так дай же нам знать, как только появится малейшая надежда.
Г-жа Руссо. Да, сообщайте нам обо всем.
Жозеф. Будьте покойны... Я непременно хочу все видеть, все слышать. Но я могу общаться с вами, не уходя из суда: я сижу как раз вон у того окна, которое видно отсюда... Вы и смотрите все время на это окно, и если его помилуют — я помашу вам платком.
