Уильям Шекспир - Король Лир

Вынимай меч, мошенник! При тебе письма против короля. Ты пособник этой спесивой куклы, строящей козни против своего царственного отца. Защищайся, каналья, а то я искрошу и поджарю тебя. Держись, бездельник, отражай мои удары!

Караул! Режут! Караул!

Рубись, ничтожество! Отбивайся! Действуй! (Бьет его.)

Караул! Режут! Режут!

Входит Эдмонд.

Что тут такое? Это что за свалка?

Сюда, сюда, милейший! Вам тоже захотелось? Пожалуйте, пожалуйте, молодой человек, попробуйте крови.

Входит Глостер.

Мечи? Оружие? Что здесь происходит?

Входят герцог Корнуэльский, Регана и слуги.

Под страхом смерти — тише, не шуметь!

Поднявший меч — умрет. — Кто эти люди?

Гонцы от короля и от сестры.

Из-за чего затеяли вы драку?

Едва дышу, милорд.

Не мудрено. Какого ты набрался страху! Эх ты, трус несчастный, природа отрекается от тебя. Не она, а какой-нибудь портной смастерил тебя.11

Что за чудак! Почему портной? Разве портной может скроить человека?

Конечно, портной. А то кто же? Каменотес или живописец в час или два работы изготовили бы что-нибудь позанятнее.

Все-таки отчего вы подрались?

Этот старый грубиян, которого я пощадил только ради его седой бороды…

Ах ты, ижица, лишняя буква в азбуке!12 — Милорд, позвольте я сотру его в порошок и выкрашу им стены нужника. «Пощадил только ради его бороды…». Ах ты, трясогузка!

Молчать, бездельник! Видно, ты забыл,

В чьем ты присутствии?

Нет, сударь, помню.

Но и у гнева есть свои права.

Чем ты разгневан?

Что дано оружье

Свинье, которой чести не дано.

О, эти лживые льстецы! Как крысы,

Они перегрызают пополам

Святые узы крови, угождают

Страстям господ, льют масло в их огонь

И леденят их каменные души.

Что «да» сказать, что «нет» — им все равно,

Лишь угодить бы тем, за кем без смысла

Они послушно бегают, как псы. —

У, чтоб тебя! Над чем ты скалишь зубы?

Какой тут смех? Шут, что ли, я тебе?

Попался б ты мне, гусь,13 в Саремском поле,

Летел бы до Камлота гогоча.

Ты не рехнулся?

Что за спор меж вами?

На свете неприязни нет сильней,

Чем между мной и этим негодяем.

Чем негодяй он? В чем его вина?

Не нравится его лицо мне.

Вот как?

Быть может, и мое, его, ее?

Сэр, ремесло мое — быть откровенным.

Мне попадались лица лучше тех,

Которые я вижу пред собою.

Ах, вот он что за птица! Кто-нибудь

Однажды похвалил его за резкость.

Он с выгодой и стал играть на ней.

Он угождать не любит. Клюнет — ладно,

Не выгорит — ну что ж, на то он прост.

Мне этот сорт обманщиков известен.

За ложной прямотой их больше зла,

Чем в раболепьи двадцати придворных.

По совести и чести, пред лицом

Особы светозарной вашей, герцог,

Сияющей, как Феб, снопом лучей…

Постой. Что хочешь выразить ты этим?

Раз вам не нравится моя манера речи, я изменю ее. Действительно, я не льстец. Однако тот, кто обманул вас ноткою простодушия, был простым мерзавцем, — разряд простоты, к которому я не могу себя причислить.

Чем ты его обидел?

Я — ничем.

А вот король недавно по ошибке

Прибил меня, а этот подоспел,

Ко мне подкрался сзади, дал подножку

И над лежачим без стыда трунил.

Король хвалил его за этот подвиг.

Припомнив эти славные дела,

Здесь на меня набросился он снова.

Послушать краснобая, так Аякс —

Щенок пред ним.

Подать сюда колодки!

Ты посидишь в них, неуч и хвастун!

Я проучу тебя!

Я стар учиться.

А от колодок лучше отказаться,

Я с порученьем к вам от короля,

Его гонец — двойник его особы.

В колодки посадить его посла —

Почти что личный вызов государю.

Подать колодки! Он в них просидит

До самого обеда!

До обеда?

До вечера! И ночь всю напролет!

Сударыня, за что? Да будь я даже

Псом вашего отца, а не послом,

Не нужно бы со мной так обращаться.

Но вы не пес отца, а негодяй!

Вот про таких людей сестра и пишет. —

Колодки где?

Приносят колодки.

Послушайте, милорд,

Оставьте это. Пусть его накажет

В ответ на вашу жалобу король.

К такому наказанью присуждают

Подонки общества, бродяг, воров

И прочий сброд. Король на эту меру

Обидится.

Ответственность на мне.

Сестре гораздо, может быть, обидней,

Что безнаказанно ее людей

Позорят здесь при исполненьи долга. —

Надеть колодки на него!

Кента сажают в колодки.

Идем.

Все, кроме Глостера и Кента, уходят.

Мне жаль тебя, но тут хозяин — герцог.

Ему перечить, знаешь сам, нельзя.

Однако я попробую вступиться.

Не надо, сэр. В дороге я не спал,

И мне все будет нипочем, как высплюсь.

Велико дело — ноги защемить!

Бывает хуже, как защемит сердце.

Прощайте, сэр.

Нет, герцог поступил нехорошо!

(Уходит.)

Да, мой король, час от часу не легче.

Попал ты из дождя да под капель. —

Зажгись скорей, луна, маяк вселенной, —

Я при твоих лучах прочту письмо.

Хоть больше нет чудес, они бывают

Еще с людьми, попавшими в беду.

Не чудо ли: Корделия мне пишет!

Она узнала, где скрываюсь я,

И только ждет удобного мгновенья,

Чтобы помочь. Итак, глаза мои

Усталые, закройтесь, чтоб не видеть

Позорного приюта. Ну, судьба,

Еще раз улыбнись мне. Доброй ночи.

К удаче поверни мне колесо.

(Засыпает.)

Лес.

Входит Эдгар.

Я слышал приговор себе заочный

И скрылся от погони здесь в дупле.

Все гавани закрыты. Нет местечка,

Где не расставлено мне западни.

Я буду прятаться, пока удастся.

Приму нарочно самый жалкий вид

Из всех, к каким людей приводит бедность,

Почти что превращая их в зверей.

Лицо измажу грязью, обмотаюсь

Куском холста, взъерошу волоса

И полуголым выйду в непогоду

Навстречу вихрю. Я возьму пример

С бродяг и полоумных из Бедлама,

Они блуждают с воплями кругом,

Себе втыкают в руки иглы, гвозди,

Колючки розмарина и шипы

И, наводя своим обличьем ужас,

Сбирают подаянье в деревнях,

На мельницах, в усадьбах и овчарнях,

Где плача, где грозясь. Какой-нибудь

«Несчастный Том» еще ведь значит что-то,

А я, Эдгар, не значу ничего.