круга пиццы я получил один потасканный кусочек. Кроме того стресс, кроме того вы мне вон весь коридор загадили. Ворвались в квартиру и требуете ещё каких-то денег? Да я на вас жалобу накатаю, пусть вас премии лишат!
Нина. А давайте-ка на секундочку представим, что это я вызвала вас на доставку пиццы. Вы доставили, жмёте на звонок, я открываю дверь с и порога приставляю вам ружьё к виску. Я не знаю, что там было бы с пиццей, но штанцы бы у вас цвет сменили наверняка.
Слава. Я занимаюсь доставкой пиццы? Да вы в своём уме? Это ниже моего достоинства, я никогда не стал бы этим заниматься.
Нина. Да какое там у вас может быть достоинство?
Слава (оправдываясь). Очень достойное достоинство, между прочим!
Нина. Да я вообще не об этом. Что за люди эти мужики, все мысли об одном. Я об уважении, об отношении. Ну, перепутал ты, ну накосячил, так исправь ситуацию. Так нет же, мы даже извиниться не можем самостоятельно.
Слава. Я вообще-то извинился. И не ТЫкайте мне.
Нина. Да такое извините… лучше бы вообще молчал…ЛИ.
Слава. Я и молчал.
Нина. Перевелись настоящие мужики. Ведь были же люди. Женщина когда-то была возвышенным существом, предметом восхищения у мужского пола, а теперь… стараешься для вас, так вы и ноги ещё о нас же вытираете. Тьфу… Противно.
Нина плюёт на пол, разворачивается и уходит, хлопнув дверью.
Слава поднимает с пола несколько кусочков ананаса, обдувает их и съедает. Брезгливо берёт стакан и уносит его куда-то в мойку.
С чистым стаканом возвращается в комнату хозяин квартиры. В одной руке стакан, в другой совочек и веник. Он ставит стакан на стол, принимается за уборку разбросанных кусочков ананаса, пиццы. Всё по-хозяйски убирает. Возвращается в комнату, вновь достаёт из кармана пакетик заварки, из другого кармана сахарок. Заливает кипятком.
Слава. Так себе поел… А кстати, я ведь могу сделать ещё один заказ, раз всё так не складно обошлось.
Подбегает к телефону, набирает номер.
Слава. Алло, девушка, здравствуйте ещё раз. Я заказывал пиццу, мне так и не доставили можно ещё разок подать заявку? Всё верно Капчука 17 – 43. Гавайская. Да ничего бывает, жду.
Слава потирает ладони в предвкушении вкусненько поесть, опять надевает любимые тапки с ушками, подходит к зеркалу, поправляет волосы, меняется в лице что-то вспомнив.
Слава. Ирочка… девочка моя, совсем забыл.
Бросается к телефону, начинает набирать номер, подносит трубку к уху и в это время раздаётся резкий нервный звонок в дверь. От неожиданности телефон из руки выпадает и разлетается с грохотом на части от удара об пол.
Слава в ярости, он кричит, размахивая руками.
Слава. ААААААААА.....
Смотрит с ненавистью на дверь.
Слава. Убью!
Бросается к двери, распахивает её и замахивается с криком.
Слава. Умри тварь!
Тут же осекается.
За дверью слышен грохот.
Слава с каменным лицом заходит обратно в квартиру. За ним заходит Нина с таким же каменным лицом. На ней традиционно кусочки пиццы, один на голове, остальное по одежде, равномерно или не очень.
Нина тяжело вздыхает, подходит к столу, берёт стакан и пьёт.
Слава укоризненно смотрит на неё. Печально садится в кресло.
Нина пьёт, смотрит на него, взгляд её выражает смешанные чувства.
Нина. Мне кажется, нам пора познакомиться. Потому что у нас, по-видимому, есть только два пути. Или быть врагами или попытаться стать друзьями. Рискну реализовать второй вариант.
Слава смотрит на неё с изумлением, но уважением. Встаёт, подходит, снимает с её головы кусочек пиццы, откусывает, жуёт, смотрит в упор, протягивает руку, здороваясь по-мужски.
Слава. Слава!
Нина жмёт руку в ответ.
Нина. Нина… Не скажу, что очень приятно, но… будем знакомы.
Слава проходит, закрывает дверь. Поворачивается к Нине. Ехидно предлагает.
Слава. Чайку?
Нина. Спасибо, я уже…
Показывает почти допитый стакан.
Слава. Да я и вижу…
Нина. Что? Жаба душит? Я, между прочим, за тебя, Слава, оплатила прошлый заказ из своего кармана. И теперь, похоже, ещё и этот придётся оплатить. Хожу в грязной одежде, воняю пиццей по твоей милости, ни помыться, нифига. Дома горячую воду отключили. А ты мне стаканчик чая зажал? Ээх…
Слава. Да ничего я не зажал. Просто … Просто… Как-то всё это куце у нас получилось… Не такой уж я и жлоб, просто обстоятельства… знаешь? Хочешь? Я постираю твою одежду? Ведь на самом деле ты ни в чём не виновата. Я бы не стал утверждать, что во всём этом виноват я, но …
Нина. Да нет уж, спасибо. Я сама отмою. Только если можно, я ванной воспользуюсь?
Слава. Конечно, пожалуйста.
Нина. Горячая вода есть?
Слава. У нас дали сегодня утром.
Нина. Круто.
Слава. Тебе бы голову помыть… ну, в смысле после пиццы. Полотенце дать?
Нина смотрит с сомнением на Славу.
Нина. Давай, коль не шутишь.
Слава выходит из комнаты, возвращается с несколькими полотенцами в руках.
Слава. Наверное, коротковаты будут, но… это всё что есть. На выбор.
Нина. Ладно, давай. Тапочки не одолжишь? Мне кажется, мне они больше подходят, а ты одень лучше мужские.
Слава смущённо смотрит на свои тапки. Снимает, передаёт их Нине.
Слава. У меня других нет, вот, возьми. Купил себе женские. Да женские, а кто их видит? Живу один. Просто они такие мягкие, нежные. Из мужских нет ничего подобного, всё из-под топора. А ты говоришь, что женщин ущемляют. Это мужиков ни во что не ставят. Вот… даже тапки для нас делают как для каких-то ущербных! А для вас, пожалуйста, всякие разные. На любой вкус и цвет.
Нина снимает свои кроссовки, одевает тапочки.
Нина. А и правда, слушай, мягонькие. Так приятно в них, словно укутывают тебя мягким одеялом. Такие какие-то детские чувства…
Слава. А я про что? Ванная там.
Слава указывает в сторону ванной, Нина выбирает полотенце, уходит.
Слава берёт веник, совок, вновь сметает всё, что нападало с Нины, уносит, возвращается, собирает телефон с пола, пытается его включить, ничего не выходит. Обречённо, взмахивает руками. Печально смотрит в зрительный зал, садится на корточки, обращается к зрителю как к другу со своим монологом.
Слава. Удивительная штука жизнь… Не правда ли? Вот как так она умудряется делать, что никто не виноват, а морды у всех битые. Как она в две секунды из неприятелей делает друзей или даже ближе чем друзей… Занятно… Выстраивает такие хитросплетения, событийный ряд которых просто невозможно просчитать никаким
