Я одна её трогать не буду.
Короче, ну… нужно же было снять, правильно? Короче, Светку мы перетащили в зал, разложили диван, уложили. Я укрыл её чистым одеялом.
Вообще-то, я думала, что бомжи плохо питаются. Но этот был конкретно упитанный. Я думала, надорву спину, пока мы его тащим на чердак. Повезло, что дверь была открыта. То есть замок висел, но был не защелкнут. Так, для виду.
ВИТЯ. А вдруг там кто-то есть?
МАША. На чердаке?
ВИТЯ. Может, там кто-то погреться решил?
МАША. И?
ВИТЯ. Давай лица спрячем.
МАША. Как?
Ну, других вариантов не было. Пришлось с неё чулки снимать.
МАША. Ты что делаешь?
ВИТЯ. Один чулок тебе, другой мне.
МАША. Ты хочешь, чтобы я это на голову надела?
ВИТЯ. А ты хочешь, табло своё светить?
МАША. Господи, я с тобой кончусь!
Затаскиваем бомжа на чердак. Останавливаемся, прислушиваемся… Здесь явно кто-то есть… Я поворачиваюсь к Маше, прикладываю палец к губам, мол, тише… она шепчет:
МАША. Нужно тело дальше протащить… нельзя с краю оставлять.
Тащим дальше. Темнотища. Я включаю на телефоне фонарик, свечу и вижу…из темноты смотрят на меня четыре глаза. Подростки, понятно, зашли сюда потрахаться. Ну а чо, тепло, никто не видит… нормальный вариант так-то. Я смотрю на них, они на меня. И я начинаю думать… Во-первых, я в чулке, лица не видно. Во-вторых, я им в лицо свечу фонариком, значит меня они вообще не видят… Всё нормально, не нужно волноваться… Маша заговорила басом. Типа, неузнаваемый голос.
МАША. Валим, братан, бросай тело и валим!
Уже в душе я начала приходить в себя. Я подумала, что всё, что происходило сегодня, это было не со мной. Вот же я, от меня уже не пахнет, я чистая. Сейчас выйду из душа и лягу спать, меня обнимет муж… вспомнила, что он ведь меня простил и ждёт сейчас дома… Господи, я совсем забыла, что он ждёт меня, а я тут, в квартире другого мужика, моюсь в душе и жалею себя…
Машка там плещется, я на кухне залипаю, холодный чай размешиваю… в мою дверь стучат. Первая мысль, понятно: менты! Ну, всё, думаю… хрен отмажешься. Никуда не денешься, типа. Правильно говорят, от сумы и тюрьмы… ну, в смысле…Но за дверью стоял не мент, а машкин муж. «Я, говорит, так и знал, что она с тобой спит, когда Гали нет… бла-бла-бла, короче». Короче, ждал, он её дома, ждал, не вытерпел, сам приехал. А Гали-то и нет… хз, короче, может я бы и разрулил, но тут голая Машка из душа выходит. Полотенцем для рук внизу только прикрылась и всё. Вот дура, рубашку бы хоть что ль у меня попросила. Ну, чо, муж её в истерике, орёт что-то, кулаками машет. Я ему пару раз в голову стукнул, выпроводил, сказал, типа, как будешь готов поговорить, заходи. Машка плачет, материт меня.
МАША. Ты такой и сякой. Ты тупой. Ты бу-бу-бубу-бу-бу, а мой муж красава, не то, что ты, бу-бу-бубу-бубу!
ВИТЯ. Маша, давай ложись спать, а завтра разберемся.
МАША. Ля-ля-ля, топля! Ты нехороший человек, ты моего мужа бил! Да как же он несчастен, и я несчастна, и мы с ним одной крови, он и я!
ВИТЯ. Сейчас твой мужик всё равно в надеквате, он тебя домой не пустит. Пусть проплачется, потом объясним ему всё. В первый раз что ли… Давай спать ложись на диван, мы все очень устали сегодня…
МАША. Да я с тобой в одном поле срать не сяду, не то что спать в одной постели.
ВИТЯ. Хочешь на улице спать, пожалуйста! Или иди к нашему бомжу на чердак, только заткнись и оставь нас всех в покое, истеричка!
Как же мне быть? Меня ведь и вправду муж теперь никогда не простит… Господи, я с ним кончусь!
ВИТЯ. Ну-ну, ты давай тут не реви, а? Хорош, короче!
МАША. Ничего ты не знаешь! Ты быдло, чувств в тебе нет ни капельки!
ВИТЯ. Э, ты чё, да я, слышь, короче!
МАША. Господи, я с ним кончусь! Витя, ну почему он меня не простит? Должен простить! Он ведь должен мне! Я ведь его простила, Витя!
ВИТЯ. Чо, э! Типа, чо, гришь?
Не знаю… видит Бог, Витя не тот человек, которому можно всё вывалить, но нет больше сил… кончилась я.
МАША. Витя, он ведь, блядун! Сам блядун, а меня обвиняет! Он, Витя, уходил он от меня… Да, Витя, да…
ВИТЯ
Блин, вот мне сейчас этой мелодрамы только не хватало! Ну а что делать, сижу, башкой киваю. Думаю, сейчас выговорится, успокоится, да уснёт.
МАША. Мой муж, который ведёт себя как гомик безяичный, когда-то там другой тёлке присунул…
Я говорю…
МАША. Мой муж, родной мой, любимый мой человечек, два года назад ушёл от меня к другой женщине. И я на тот момент даже готова была к этому. Я догадывалась, что у него есть любовница. Горько мне было, ох горько, понимаешь?
Я головой киваю, типа «ясен пень» А оно продолжает реветь…
Какой Витя оказывается понимающий мужчина… за неотесанным камнем скрывается тонкая душа, оказывается…
ВИТЯ. Я так тебя понимаю, Маша. Ты так несчастна, сердце кровью обливается.
МАША. Знаешь, как я почувствовала? Я заметила, что он перестал мной интересоваться. Я ему говорю, пошли погуляем, а он не хочет. Я носила сексуальное белье, он не обращал никакого внимания. И совсем перестал меня ревновать. Я уходила на работу в сетчатых чулках и короткой юбке, а ему всё равно. Поговорили. Он признался, что у него есть любовница. Я истерик не устраивала, нет. Наоборот, хотела ещё больше его любовью и заботой окружить. Но, в конце концов, он просто сказал мне: «Ну не люблю я тебя, прости… её люблю, только о ней думаю» Мне эти слова сердце рассекли, думала, умру… но при нём ни слезинки не пролила, отпустила его. Он ушел, а я ревела две ночи подряд, остановиться не могла. А он потом заходит, садится вот так на диван и плачет. На колени встает, прощения просит. Говорит: «Всё осознал, только ты моя женщина,
