И эгоизм, находясь в безопасности на спокойном берегу, наслаждается открывающимся перед ним далеким видом развалин. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
Другие же и на своей земле не имеют слова (Sagen). — Ср. у Гёльдерлина: «…соседей страшась, человек / На своей же земле благословения (Segen) не имеет» («Мир»).
Теперь, как в копь, сойдем к себе мы в душу, тысячекратно вскрикнем и найдем руду холодную губительного чувства. — Цитата из пьесы Г. фон Клейста «Пентесилея» (сцена 24).
И всякий раз мы как дети, наши руки невинны. — Ср. характеристику поэтов у Гёльдерлина: «Ибо, как дети, мы сердцем чисты, / Наши руки невинны» («Как в праздник», пер. В. Микушевича).
Негры, если к ним присмотреться… (6)
Негры, если к ним присмотреться […] Лишенные сознания, они просто цветут на своих берегах. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
О силы неба, как же люди бренны! Еще недавно на вершинах жизни шумели мы листвой! — Ср. в «Пентесилее» Г. фон Клейста (сцена 24, пер. Ю. Корнеева): «О силы неба, как мы, люди, бренны! / Как гордо та, кто здесь лежит, стояла / Еще недавно на вершине жизни!»
На голос чуждый всюду встают стада, леса шумят, и недра подземные внимают духу реки, внятно дух шевельнулся, и в бездне трепет. — Так в «Ганимеде» Гёльдерлина описывается появление божественного вестника (пер. С. Аверинцева).
Чтобы дух наш принял его, Бог должен быть не просто Громовержцем. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
У негров же этого нет, ничто не приводит их к осознанию высшего. Любой предмет, которому они приписывают волшебную силу, будь то животное, дерево или камень, обретает над ними власть. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
Негры. Они не знают различий, всякая всеобщность для них — лишь глубина произвола. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
Когда мы спим высоко в горах, из недр глубинных вскипает родник — в нас самих. Сбросив путы, мы, разъярившись, вершим над собой труд очищенья. — Ср. описание божественного вестника у Гёльдерлина: «Но крепнет мощно голос в груди. Из недр / Родник вскипает, словно бы в некий час / Как отрок спал в горах. И вот уж / Труд очищенья вершит он буйно» («Ганимед», пер. С. Аверинцева).
И любящими руками взваливаем себе на плечи небо. — У Гёльдерлина о древних пророках говорится, что они «… бесстрашно на заре мира, /Взвалив на плечи судьбу и, небо […] Первыми научились / Лицом к лицу говорить / С богом» («У истоков Дуная», пер. В. Микушевича). А в стихотворении «Рейн»: «Сыны земли полны, как мать, / Любовью всеобъемлющей и без труда / Приемлют весь мир, счастливцы. / Поэтому смертный муж / Дрожит, помыслив / О небе, взваленном на плечи / Влюбленными руками», (пер. В. Микушевича).
И как фурии разрушаем все по соседству, где выросли другие. — Ср. высказывание Г.-В.-Ф. Гегеля об одном не названном им конкретно средневековом негритянском государстве (в «Лекциях по философии истории»): «Эти фурии разрушали все по соседству; так как они не обрабатывали земли, они постоянно грабили».
Затем благодаря этому наступает четвертый момент… (7)
Затем благодаря этому наступает четвертый момент всемирной истории: германское государство; при сравнении с возрастами человека оно соответствовало бы старческой поре. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
Естественный старческий возраст является слабостью, но старческий возраст духа оказывается его полной зрелостью, в которой он возвращается к единству, но именно как дух. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
Мы у себя, мы — наше достояние. — Ср. стихотворение Гёльдерлина «Мое достояние», где поэт говорит, что его достояние — песня, взращенная любовно, как сад.
Орлы обитают во тьме, и мы, их сыновья, бесстрашно проходим над пропастью по сомнительным тропам. — Ср. у Гёльдерлина: «Во тьме живут / Орлы, и бесстрашно проходят / Сыны Альп над пропастью / По легким мостам» («Патмос», пер. В. Микушевича).
Поэтому, когда кругом громоздятся вершины времени и любимые живут поблизости, изнуренные, на разрозненных скалах, дай нам воды невинной, чтобы в горсти наши текла, чтобы мы наилучшее получали. — Ср. в «Патмосе»: «Поэтому, когда кругом громоздятся / Вершины времени и любимые /Живут поблизости, изнуренные / Разлукой, на скалах, / Дай нам воды невинной, / Дай нам крылья, чтобы могли мы / Друг друга проведать и возвратиться» (пер. В. Микушевича).
Мы спим вверху, превыше всего (über alles)… — Эти слова вызывают ассоциацию с немецким гимном «Германия превыше всего», написанным Августом фон Фаллерслебеном в 1841 г.
Но продолжительность времени есть величина относительная, а дух вечен. Продолжительности в собственном смысле для него нет. — Цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
…мы, ангелы истории. — «Ангелами родины» Гёльдерлин называет не самих поэтов, а божественных посланников («Штутгарт»).
Далее уже местность не узнавали; но вскоре, на новой заре, таинственно расцвело в золотой дымке, стремительно вырастая с каждым шагом солнца, нечто нам неведомое. — Ср. у Гёльдерлина: «… местность не узнавал я, / Но вскоре, в свежем сиянии, / Таинственно, / В золотой дымке, расцвела, / Вырастая стремительно с каждым шагом солнца, / Тысячами вершин благоухая, / Азия передо мной…» («Патмос», пер. В. Микушевича).
И находим, кроме того, на Востоке славянскую нацию […] в истории мы имеем дело исключительно с прошлым. — Слегка измененная цитата из «Лекций по философии истории» Г.-В.-Ф. Гегеля.
Себя находим спящими в долине […] мы не постигнем ни себя, ни этот детский жест. — Измененная цитата из «Семейства Шроффенштейн» Г. фон Клейста (III, 1): «Я спящею нашел тебя в траве, / Покоившей тебя, как в колыбели, / Намет ветвей висел, как балдахин, / Пел водопад, и воздух тихо веял / В твое лицо дыханьем опахал. / Казалось, за тобой богиня ходит; / Ты пробудилась, показавшись мне / Моим родившимся в то утро счастьем. […] Твоя душа лежала предо мной / Раскрытая, как книга, что сначала / Захватывает дух, потом его / Волнует глубиной и напоследок / Привязывает накрепко к себе» (пер. Б. Пастернака).
Потребы жизни иногда […] И вот мы здесь — пусть запечатаны, как письма сургучом… — Измененная цитата из «Семейства Шроффенштейн» Г. фон Клейста: «Потребы жизни часто отрывают / Читателя, затем что хочет жертв / И жизнь земная; но лишь есть возможность, / Он возвращается к родной душе, / Которая весь мир ему толкует / На языке богов и от него / Не знает тайн, за исключеньем тайны / Своей красы, которая сама / Нуждается в истолкованье. Ныне ж / Ты — за печатью» (пер. Б. Пастернака).
Мы — у себя, хотя и отлучены от земли. (8)
Почему рука ее тянется из могилы? — Отсылка к «Сказке о своенравном ребенке» братьев Гримм (о похороненном младенце, который тянул руку из могилы, пока мать не освободила его от заклятья).
Нелюбим мы, как другие дети, плакать в пеленках, […] и двинутся горы, на бегу оседая. — Слегка измененная цитата из стихотворения Гёльдерлина «Рейн».
Мы волка разыщем в его собственном логове. […] Мы, люди, падаем не за деньги, не напоказ. — Цитата из пьесы Г. фон Клейста «Семейство Шроффенштейн» (II, 2).
Мы здесь, чтобы просачиваться в почву, как вода. Чтоб как вода от камня к камню падать, из года в год все ниже, в неизвестность. — Ср. описание человеческого удела в «Песни судьбы» Гёльдерлина: «Падают люди / В смертном страданье / Всегда вслепую / С часу на час, / Как падают воды / С камня на камень, / Из года в год / Вниз, в неизвестность» (пер. В. Микушевича).
Иди к своим друзьям… (9)
…вон человек стоит, я с ним знаком! — Ср. реплику Агнесы в пьесе «Семейство Шроффенштейн» (II, 1): «Вон человек стоит; я с ним знакома» (пер. Б. Пастернака).
Примем же, примем нас в наши ряды, чтоб не погибли мы бесславной смертью! Не по душе нам умирать зазря, хотим мы пасть на жертвенном кургане за родину, ей сердца кровь отдав, — и вскоре час такой настанет! К вам, дорогие! Я сойду; к вам, научившим меня достойной жизни и смерти! — Ср. у Гёльдерлина (обращение к героям и поэтам прошлых времен): «Меня, меня примите в свои ряды, / Чтоб не погиб я бесславной смертью! / Не по душе мне умирать зазря, / Хочу я пасть на жертвенном кургане / За родину, и вскоре час такой настанет! К вам, дорогие! Я сойду; к вам, научившим меня достойной жизни и смерти!» («Смерть за родину»).
