Марфа. Не нужно.
Ольга Петровна. Садись. Это студень. Скушай, сделай мне одолжение. (Накрывает на стол.) Я, товарищ Васильева, очень добрая была, гостей любила, разговоры. Кино прямо обожала, если в хорошей компании. Там на экране стреляют, геройствуют, а мы сидим, «Театральную» карамель кушаем и любуемся… Восьмой ряд мой любимый был. Или первый ряд балкона. Вот видишь, я тебе салфеточку постелила чистенькую. Вот это ложечка. А в тарелочке студень. В начале тревоги сбегала, варить его поставила, в середине сняла да за форточку, а к концу тревоги он, голубчик, застыл. Кушай.
Марфа. Не могу.
Ольга Петровна. Не стесняйся, родная. Я и горчицу захватила и перец. Перец, родная, два рубля пакетик. А вот и уксус в скляночке. Порадуй меня. Из ножек студень. Я пробовала, его есть можно. Никому бы не дала, а ты, товарищ Васильева, теперь мне как старая знакомая. Впрочем, что я говорю. Старые знакомые иногда такие стервы бывают. Ты мне ближе. Ты как сестра. За одну ночь я к тебе привязалась, Марфа. Ты не обижайся, что я такое говорю. Это потому, что я спросить тебя не смею. Как дочка?
Марфа. Что… Дочка!!! (Кричит.) Даша! Даша!
Даша. Что, мамочка?
Марфа бежит к дочери. Обнимает её.
Ольга Петровна (Шурику). Вот видишь, хулиган. Жива она!
Шурик. Чего вы ругаетесь?
Ольга Петровна. То-то! Знал бы, сколько взрослым людям приходиться терпеть, так ты бы с нами… Уходи, чего ты тут вертишься!
Шурик. А ну вас!
Ольга Петровна. Уходи, уходи!
Даша. Мамочка, помоги мне, голубчик, встать… (Садится.) Ой, какая ты, мамочка, черная!
Марфа. Обветрило лицо.
Даша. Я совсем здорова, только слабость сильная.
Марфа. Я думала, ты умираешь…
Даша. Прости, голубчик, я тебя измучила. Будь я одна – лежала бы тихонечко, а раз мама здесь – и начала жаловаться, чтобы ты меня жалела. (Встает.)
Ольга Петровна. Лежите, лежите!
Даша. Нет, ничего.
Выходит из‑за ширмы. Марфа ведет дочь.
Опять ты меня, мамочка, ходить учишь.
Ольга Петровна. Присаживайтесь, присаживайтесь, вот тут, вот тут! И кушайте, пожалуйста, кушайте.
Даша. Нет, спасибо.
Ольга Петровна. Покорнейше прошу, кушайте, пока тревога. Ведь едва отбой зазвучит, мне надо посуду помыть, и скорей, скорей в магазин, очередь занять. И ты, Марфа, кушай. (Достает из кармана шубы ложку, завернутую в белоснежную салфетку.) Я, признаться, две ложки захватила, да одну не посмела достать сразу. Не знала, как вы, Дашенька… Живы ли… Мы выйдем. А вы поговорите, покушайте. Идем, хулиган, идем, миленький, не надо людям мешать, они стесняются. Ну вот, все слава Богу, все и славненько…
Быстро уходит, уводит Шурика.
Марфа. Дашенька, я побегу сейчас в Сережину школу. Дай мне, солнышко, адрес его.
Даша. Ты, мамочка, не убивайся только… поздно уже.
Марфа. Уехали?
Даша. Вчера в десять… мамочка, знаешь что? Ты покушай… Нельзя иначе…
Марфа. Я целый день не еле вчера.
Даша. Я тоже.
Едят.
Марфа. Пойду на фронт. Ты наверное знаешь, что он вчера уехал? Ты говорила – может быть, утром уезжают они.
Даша. Нет, мамочка, я наверное знаю. Комиссар сказал… Это я в бреду путала. Я сейчас помню.
Марфа. Значит, он сражается уже, наверно, дурачок.
Даша. Наверное, мамочка.
Марфа. А мы сидим да едим.
Даша. Теперь, мамочка, еда – очень серьезное дело.
Марфа. Такой нескладный, такой странный мальчик.
Даша. Нет.
Марфа. Как нет… Без присмотра пропадает. Обидчивый мальчик. Мучить его будут.
Даша. В школе его очень уважали.
Марфа. Пойду следом. Ты знаешь, что он по чужим документам убежал?
Даша. Да.
Марфа. Нет, не могу. У меня это дело со всех сторон обдумано. Я от войны не прячусь. И все, что могла, отдала. Сама умереть согласна – пусть только укажут мне место, где я могу с пользой умереть. Но он, не обижайся, Дашенька, любимчик мой был. Младший ведь. Уснет он, а я гляжу да плачу. Жалко мне, что он такой большой вырос, такой непонятный. Чего он все помалкивает? О чем с товарищами говорит вполголоса? Почему озабоченный бродит? Отчего мне не скажет, разве я не посочувствовала бы? Я без него не могу, как хочешь. Пойду.
Даша. Я знаю, мамочка, ты найдешь его… но только…
Марфа. Не заступайся! Не надо, милая, отговаривать меня.
Звучит фанфара.
Даша. Отбой.
Марфа. Путь свободен, значит, для меня…
Голос по радио. Отбой воздушной тревоги! Отбой воздушной тревоги! Отбой воздушной тревоги!
Фанфары.
Даша. Ты бы хоть отдохнула денек, мамочка!
Марфа. Прости, не могу. Ты за меня не беспокойся, я себя знаю. У меня сил много. Я пойду и вернусь. Пригожусь всем еще не раз, Дашенька. (Целует ее.)
Даша. Мы выйдем вместе.
Марфа. Куда ты?
Даша. На завод.
Марфа. У тебя бюллетень!
По радио снова спокойно и мерно начинает стучать метроном.
Даша. Мамочка, если бы ты знала, какая у нас сейчас работа. Самая спешная, самая серьезная.
Марфа. Ты не дойдешь до завода.
Даша. Дойду, ведь я твоя дочь.
Быстро входит Архангельская.
Архангельская. Руку! Да не пять пальцев, а пульс… Да… Ничего… Ровный. Пусть только война кончится – пойду на медицинский факультет. У меня сил хватит, черт побери, и на две профессии. Я очень рада. Вы на ногах.
Марфа. Спасибо вам.
Архангельская. В санитарной сумке у меня есть сульфидин, и диуретин, и стрептоцид. Все добыла. Вы зачем встали? Сидите!
Даша. Мне надо идти на завод.
Архангельская. Я запрещаю вам! Черт меня побери! Раз в сто лет видишь результат своей работы, а вы меня хотите лишить этой радости. Я требую, чтобы вы шли ко мне. У меня тепло. Мама ваша посидит возле. Я сбегаю к военному прокурору насчет этих проклятых бревен, вернусь и на рояле вам поиграю. Не хотите?
Даша. Товарищ Архангельская! Вы так горячо работаете в доме. А у меня своя работа. Раз уж я встала на ноги, так уж позвольте мне на завод пойти… Иначе невозможно.
Архангельская. Ладно.
Марфа. Ну, дочка, в путь…
Вбегают Нюся, Оля, Шурик.
Оля. Товарищ Васильева, ваш сын здесь был!
Марфа. Кто?
Нюся. Сын ваш.
Марфа. Где же он? Где?
Шурик. Ушел.
Марфа. Почему?
Нюся. Мы сами не знаем. Он искал девятую квартиру. Мы проводили. Слышим, он спрашивает-то товарищ Красовскую. Я, говорит, брат ее.
Оля. Тогда мы ему все рассказали.
Нюся. Он говорит: мама здесь? И вдруг повернулся и сбежал по лестнице. И ушел!
Марфа. Куда?
Шурик. Прямо по каналу. Быстро пошел.
Марфа. От меня убегает… В чем же я виновата? Я ведь для него все… Даша! Зачем? Что же это такое?
Даша. Он, мамочка, не по злобе.
Марфа. Я понимаю. Но ведь я столько времени шла, думала, что я ему скажу, что он мне скажет… Верните его…
Шурик. Сейчас.
Марфа. Постой, не надо.
Шурик. Мне не трудно.
Марфа. Нет, нет, не надо!
Дверь распахивается. На пороге останавливается очень высокий, очень крепкий молодой парень в военной форме.
Сережа!
Сережа (хмуро). Здравствуй!
Марфа. Ну, входи! Входи!
Архангельская. Ребята! Вы нужны мне. Марш, марш, марш ребята.
Быстро уходит Шурик, Оля, Нюся следом.
Марфа. Сережа, я ведь за тобой пришла.
Сережа. Да брось, мама.
Марфа. Сереженька, подумай… Я теперь одна… Погоди. Как нарочно, в голове только шум, когда все решается… Смотри, вот я руку поранила, когда дома забор чинила. Помочь некому. Не в этом дело… Не в этом! Я сама справлюсь. Опустело очень в квартире теперь, вот в чем горе. Прошу тебя, идем домой.
Сережа. Да оставь, мама.
Марфа. Ты мальчик совсем. Мальчуган. Ты не знаешь, за что взялся…
Сережа. Да ну еще…
Марфа. У тебя и слов-то настоящих нет… А там машины, хуже всяких зверей… Там такое дело делается, серьезнее которого нет на свете… Я видела!
Сережа. Да брось, мама.
