Сцена пятая
Квартира Фарятьевых. Тётя Павла ставит цветы в вазу, на диване торжественно сидит мама Саши. Ранний вечер, ещё светло, но в комнате зажжён яркий свет.
Мама. Я вас именно такой и представляла. Мне кажется, что я бы узнала вас и на улице, если бы случайно встретила. Сердцем бы узнала. (Смеётся.) Но может быть, я и ошибаюсь.
Тётя. Мне тоже кажется, что мы уже где-то встречались.
Мама. Конечно встречались. Наш город не так уж велик.
Тётя. А я была уверена, что мы познакомимся не сегодня, так завтра, я чувствовала.
Мама. Моя бы воля, я бы пришла и раньше, но мне хотелось, чтобы дети выяснили всё до конца. Но теперь, слава богу…
Тётя. И прекрасно, и прекрасно!
Мама. Всё решилось, и слава богу.
Тётя (садится рядом с мамой). А теперь мы будем говорит говорить… Нам ведь есть о чём поговорить, правда?
Мама. Ещё бы!
Пауза.
Тётя. Знаете, вы очень похожи на мою покойную сестру, мать Павлика. Она умерла пятнадцать лет назад.
Мама. Так значит, Павел ваш родной племянник?
Тётя. И да, и нет. Больше чем племянник: у меня ведь детей нет, и мы всё время жили вместе, а с тех пор, как умерла Зина…
Мама. Простите, а от чего она умерла?
Тётя. Она долго болела. Можно сказать, она была обречена.
Мама (волнуясь). Ужасно. А какая же болезнь?
Тётя. Болезнь сердца — беда нашего времени. Павлик как-то сказал, что Сашенька напоминает Зину, и вы тоже на неё похожи: взгляд, выражение лица…
Мама. Ох, разве можно в нашем возрасте говорить о взгляде, о выражении лица!.. За мои годы в лице накопилось столько всяких выражений!..
Тётя. Голубушка вы моя, дайте я вас поцелую, от всего сердца, от всей души! (Плачет.)
Мама (целует её). Не расстраивайтесь, милая вы моя! Всё будет хорошо, всё будет великолепно.
Тётя. Я не сомневаюсь, но я как-то очень боялась этого момента. Ведь кроме Павлика у меня никого нет.
Мама. Но теперь есть мы, есть все мы. Ах, как жаль, что нет шампанского! Мы бы отметили нашу встречу. Но ничего, я приглашаю вас завтра на ужин.
Тётя. Это я должна вас пригласить, я!
Мама. Нет уж, завтра — я. Я первая сказала.
Тётя. Спасибо. (Встаёт.) Я сейчас, одну минуточку. Сейчас я вам кое-что покажу. (Идёт в соседнюю комнату, возвращается с большим альбомом.) Так сказать, семейный мемориал. (Показывает маме фотографии.) Вот Зиночка. Здесь она совсем молодая. Правда, есть что-то общее с вами?
Мама. Разве что чуть-чуть вот эта часть…
Тётя. Да, именно эта.
Мама. А-а… Отец Павлика?
Тётя. А отец Павлика погиб.
Мама. Во время войны?
Тётя. Да, перед самым концом войны. Вот он и Павлик.
Мама. Он был здоровым человеком?
Тётя. Ну… Как?
Мама (смутившись). Это я к тому, что поразительно, сколько сильных, здоровых людей унесла война.
Тётя. Ох, не говорите!
Мама. Людей, которые до войны не знали никаких болезней.
Тётя. Ну, он был не совсем здоровым человеком.
Мама. Ах, не совсем?!
Тётя. У него была больная печень.
Мама. Ах, печень!.. Ну, это пустяки.
Тётя. Не скажите.
Мама. При здоровых нервах… У него были здоровые нервы?
Тётя. Он был спокойным, тихим человеком.
Мама. Вот это самое главное.
Тётя. Но это не спасло его. (Задумалась.) Вот я, старая тётка, дожила до этого дня, а их обоих нет. Видите, как судьба распорядилась. Как всё сложно.
Мама. Я уверена, что наши дети будут счастливы. По-моему, они очень подходят друг другу: оба молодые, какие-то чистые, открытые… Может быть, чересчур ранимые, но они будут беречь друг друга.
Тётя. Ах да! Да! Беречь! Это главное.
Мама. Я уверена — будут беречь.
Тётя. Посмотрите, вот Павлик в два годика, а это — в семнадцать лет. А взгляд тот же, верно? Взгляд чистого ребёнка.
Мама. Скажу вам откровенно, я впервые встречаю такого человека, как Павел. Такого простого, непритязательного…
Тётя. Это вы точно подметили. Он удивительно непритязателен. Для него работа — всё.
Мама. Человека, способного так любить. Это большая редкость в наше время. Когда они будут вместе, вы обратите внимание, как он смотрит на неё. Как смотрит!
Тётя. Ну, об этом-то я догадываюсь. Сколько было говорено о ней в этой комнате, на этом самом месте! Сколько слов! Каких слов!
Мама (закрывает лицо руками). Голубушка моя!
Тётя (испуганно). Я что-нибудь не так сказала?
Мама. Спасибо вам. Я так рада… Она заслужила счастье, она столько пережила!.. Я знала, что будет, будет человек, что она найдёт человека, вернее, он её найдёт. Он говорил о ней хорошо? Да?
Тётя. Хорошо — это не то слово.
Мама. Возвышенная душа.
Тётя. Да, это не рядовой человек. Для него его миссия, его назначение…
Мама. Миссия?
Тётя. Да, миссия. Вы знаете, его ждут необыкновенные открытия. Он работает бесконечно много.
Мама. Милая! Вот это то, о чём я хотела поговорить. Насколько я знаю, он зубной врач?
Тётя. Да.
Мама. А эта работа… эта миссия. Вы знакомы с ней?
Тётя. Частично. Частично, да.
Мама. Это относительно… Как бы это сказать… Других миров? Так? Да?
Тётя. Видите ли, его идея не умещается в какие-то определённые рамки. Я машинистка и по роду работы сталкивалась с творческими людьми, но понять конечную цель его труда я не в состоянии. Тут и философия, и медицина… И знаете, тот памятник, тот самый — золотой… Вы понимаете меня? Кто знает, кто в нём будет запечатлён!..
Мама. Памятник — это хорошо. Это я не возражаю. Всё, что касается медицины, я могу только приветствовать. У меня самой мать погибла от рака в страшных муках. Но что касается этой миссии!.. Относительно других миров, тут я категорически возражаю.
Тётя. Но почему же? Это полёт мысли. Это фантазия.
Мама. Милая моя, дорогая моя! В этой сумасшедшей жизни? При такой нагрузке? А семья? Боже мой! А дети? Хорошо фантазировать одному, а в семье мало ли хлопот, забот, ссор…
Тётя. Ох, не дай бог!
Мама. Конечно, конечно. Но мало ли у них будет всяких проблем! И долги, и покупки…
Тётя. Долги? Не дай бог!
Мама. Конечно, не дай бог. Финансовая дисциплина — это главное. Но подумайте, пойдут дети, нужны деньги, нужно где-то подработать. Ну какие тут могут быть другие миры? Разве можно?! Это в юности можно пофантазировать, а детей нужно воспитывать серьёзно, на твёрдой основе. Вы со мной согласны?
Тётя. Я думаю, что вы преувеличиваете. Я всегда воспринимала эти его гипотезы как метафоры, так сказать. Как вот если бы я вас сравнила с голубицей, оберегающей своё гнездо.
Мама. Спасибо. Это приятно. Но поверьте, ему это ни к чему. Поверьте мне, милая, это очень опасно. Сейчас у всех расшатаны нервы. Вот вы замечаете, что он уже сейчас немного нервный?
Тётя. Нервный? Возможно, это только при ней?
Мама. Если бы только при ней!.. Вот вы не замечали, что левая сторона лица у него более подвижна, чем правая, особенно у глаза. Вы не заметили? А это похоже на тик.
Тётя. Вы пугаете меня. Я не замечала. Впрочем, может быть, я не обращала внимания… А вообще, я близорука. (В отчаянии.) Голубушка, я близорука! Я могла что-то и упустить.
Мама. Да, вы могли не разглядеть.
Тётя. Но ведь это очень опасно? Нервный тик!..
Мама. Возможно, пока и не совсем тик, но вероятность есть. И после всего этого как вы можете говорить об этой миссии и тому подобном? Это очень опасно. Это нужно изжить. Он такой прелестный парень!..
