о маме. Знаю только, что они даже не были женаты. Она была со мной примерно до года, а потом — ушла. Оставила меня отцу и ушла. Он говорил, что полюбила другого мужчину, но мне кажется, что она просто устала. Устала менять мне пеленки, устала вставать ко мне по ночам. И однажды она просто… Бросила это все! Бросила нас! Меня!
СЕЛЕСТИНА. Как думаешь, она стала счастливой?
ИННОКЕНТИЙ. Не знаю. Но думаю, что нет.
СЕЛЕСТИНА. Почему?
ИННОКЕНТИЙ. Опять твое "почему"? Не знаю я! Просто мне так кажется. Я думаю, что в этом мире все-таки есть справедливость, и человек, совершивший предательство, не может обрести счастье!
СЕЛЕСТИНА. Строго говоря — может. Искупить можно все. Это я тебе как волшебница со стажем говорю. Но это — отдельная история. И о судьбе мамы ты, получается, ничего не знаешь?
ИННОКЕНТИЙ. Ничего. А отец… Он тоже ушел. Меня взяла бабушка. Его мама. Она меня и воспитала. Отец, он как бы был, но его как бы и не было. Он постоянно работал. Вахта. Севера. Пропадал на несколько месяцев, возвращался на пару недель, и снова исчезал. Помогал деньгами, да. Помог мне получить образование, купить квартиру… Но я никогда не чувствовал, что у меня есть отец. И когда бабушка умерла, он… Он будто бы порвал последнюю ниточку, связывавшую его с нашим городом, и уехал окончательно. Мы с ним уже года два даже не разговаривали… Он мне только смски шлет на день рождения. И я ему…
СЕЛЕСТИНА. Израненная, мечущаяся душа… Как ты сейчас. Чувствуешь? Чувствуешь, как бежишь, точно также, как бежал он? Он думал, что сменив место, избавится от боли внутри себя, но время внутри него все еще недвижимо. Он так и несет в себе квант остановившегося времени. Остановившегося в тот момент, когда он потерял любовь. Вот только его любовь была ложной, а твоя — настоящей!
ИННОКЕНТИЙ. Да откуда ты это…
СЕЛЕСТИНА (приложив палец к его губам). Тсссс. Я — волшебница. А сейчас — приготовься, я открою тебе еще один секрет. Неимоверно важный, его мало кто знает, и даже те, кто знают — не всегда понимают его значение. А оно огромно! Ты готов? Ты не обязан повторять путь своего отца! Ты не обречен повторить ошибки своей матери! Ты — сумма их генов, но это не делает твою судьбу функцией от их судеб! Ты сам определяешь свою судьбу! Ты и только ты! Где прошлое?
ИННОКЕНТИЙ. В каком смысле?
СЕЛЕСТИНА. В прямом! Где. Находится. Прошлое?
ИННОКЕНТИЙ. В прошлом?
СЕЛЕСТИНА. В желудках прожорливых лангольеров! В тебе лишь память о нем. Главное — не застрять во времени, потому что если это произойдет…
ИННОКЕНТИЙ. Лангольеры сожрут и меня?
СЕЛЕСТИНА. Именно! Нет никаких ограничений! Можно путешествовать с детьми. Можно жить в домике у отрогов гор, и гонять с сыном баранов на выпас. Можно все! Правило лишь одно: будь счастливым, не делая несчастными других.
ИННОКЕНТИЙ. Ну да, сейчас ты мне скажешь, что дети — это счастье?
СЕЛЕСТИНА. Не скажу. Потому что это форменная глупость. И глупы те, кто решается родить ребенка, чтобы стать счастливым. Дети — это дети, а счастье — это счастье. Дети могут принести счастье, но не являются им. А вот счастье… Счастье обычно ведет к появлению детей. Главное — не заключать свое счастье в кого-то… Вспомни, чем кончил Саурон, заключив всю свою мощь в одно единственное кольцо? Нельзя делать из детей тотем. Вообще ни из кого нельзя делать тотем!
ИННОКЕНТИЙ (хватаясь за голову). Селя, милая моя, у меня сейчас голова взорвется. Ты то говоришь мне, что я должен завести детей, то наоборот, что дети не приносят счастья.
СЕЛЕСТИНА. Ты чем меня вообще слушал? Я ни того, ни другого тебе не говорила! Смотри на меня! Слушай меня! Внимательно слушай! Говорю тебе четко и внятно, без апелляций к магии и квантовой физике! Простыми словами! Готов внимать? Дети — МОГУТ принести счастье, если ты готов его принять, и если не пытаешься сделать их самих тотемом счастья. Ты — МОЖЕШЬ быть отличным отцом, если ты готов перестать бояться прошлого, причем даже не своего. А единственное, что ты ДОЛЖЕН — это вернуться домой и еще раз поговорить с женой, пока она действительно не стала тебе бывшей. Поговорить о любви и счастье. Прислушаться к ней. УСЛЫШАТЬ ее, как сейчас слышишь меня. И тогда вы оба выберетесь из остановившегося времени.
ИННОКЕНТИЙ. Откуда ты взялась такая, на мою голову? Надо было поездом ехать…
СЕЛЕСТИНА. Да, в поезде бы ты меня не встретил. Но в поезде нашелся бы кто-то другой. Уже не одноразовый друг, а собеседник для вагонных споров. И в поезде ты бы точно также находился в коконе остановившегося времени, и тебе точно также было бы больно, пока этот твой собеседник не выпустил бы твою боль наружу! Вот скажи мне, сейчас боль утихла?
ИННОКЕНТИЙ (после паузы). Стала меньше…
СЕЛЕСТИНА. Это все потому, что я — милая и обаятельная! Шучу, расслабься! Волшебницы тоже шутят. Это все потому, что ты оказался наш ближе к принятию настоящего. К выходу из кокона остановившегося времени. Кстати, жене твоей сейчас тоже стало чуточку легче. Вы же связанные частицы!
ИННОКЕНТИЙ. Все это очень здорово, конечно. И ты чудесная, Селя! И я тебе очень благодарен за поддержку, но… Глобально от этого нашего разговора ничего не поменялось! Ну стало мне легче… На какое-то время. А сейчас я сойду с трапа самолета в Екатеринбурге, и… Все это навалится на меня снова.
СЕЛЕСТИНА. Все-таки несообразительный ты у меня… Тормоз, проще говоря! Уж прости… Кстати, заметь, вот я сначала дала тебе нелестную характеристику, а потом — извинилась. Не так как ты в начале нашего знакомства. Не сердишься на меня?
ИННОКЕНТИЙ. Как на тебя вообще можно сердиться? Но чего это я — тормоз?
СЕЛЕСТИНА. Я ж говорю, несообразительный очень. Я ж тебе час назад, когда только разговор с тобой завела, и так и этак намекала и на то, как к своей собеседнице обратиться можно, и как разговор завести, и… Да много на что намекала! Ты вроде все понимаешь, а выводы не делаешь. Вот и сейчас. Все же понял, а выводы…
ИННОКЕНТИЙ. Да какие выводы-то? Что мне нужно вернуться домой и сказать: "Милая, я готов заводить детей! Вот прям щас! Раздевайся!" Так что ли?
СЕЛЕСТИНА. Во-первых, заметь, ты сейчас сказал "вернуться ДОМОЙ!" не "вернуться назад", не "вернуться к
