Уильям Вордсворт - Английские романтики в переводах Яна Пробштейна

Остановись, христианин-прохожий,
И с нежностью в душе, прочти, сын Божий:
Покоится поэт под камнем сим
Иль тот, кто сам себе казался им.
О, помолись за Кольриджа С. Т.,
Кто жизнь свою всю выдохнул в труде,
Чтоб жизнь обрел по смерти, кто в Христе
Лишь милость, не хвалу хотел обресть,
Внимал не славе, но прощенья весть
Услышать жаждал. Делай так же впредь!

Мы словно тучи на лице луны, —
           Они, сияя, мрак разят лучами,
Движенья, блеска, трепета полны,
           А ночь, сгущаясь, гасит это пламя.

Мы словно струны позабытых лир, —
           Рождая в них нестройное звучанье,
Внезапно лиры пробуждает мир,
           Но продолженья нет, и вновь молчанье.

Мы спим. Отравлен сновиденьем сон:
           Поражены мы думою одною —
Смеемся ль, плачем, гоним горесть вон,
            Любви ль полны, истерзаны ль тоскою —

Различья нет — и радость, и беда
            От нас уходят в прошлое мгновенно, —
Вчера не повторится никогда,
             Изменчивость пребудет неизменно.

Иди! Темнеют мох и вереск под луной,
Последний бледный луч до дна осушен тучей,
Иди! Пригонят скоро ветры мрак ночной,
Хрустальный полог скрыт в ночи грядой летучей.

Не мешкай! Прочь! Все голоса зовут: Иди!
Слезою тщетною не умолить любимой,
Вновь в одиночество тебя ведут пути, —
В ночи мерцает взгляд ее неумолимый.

Иди! Иди! В пустынный и печальный дом,
Заброшенный очаг ожги слезой горчайшей,
Гляди, как тени смутные блуждают в доме том,
Веселья грустного сплетай узор тончайший.

Плывет листва лесов опустошенных над тобой,
Еще сверкнут цветы весны росистой под ногами,
Но должен сжечь и мир, и душу холод гробовой,
Где встретится заря с угрюмыми ночами,

Где встретишь ты покой — есть мир и тишина
В полночных тенях туч: смежили ветры крылья,
И океана буйного безмолвна глубина, —
Те, кто живут трудом, движеньем, горем, — опочили.

А ты найдешь покой в могиле, но доколе сад,
Очаг и дом твой озаряет свет видений зыбкий,
В твоих воспоминаньях, думах исподволь звучат
Два голоса и льется свет одной улыбки.

Незримой грозной Силы тень над нами,
                Над миром веет, миру не видна,
                По прихоти своей парит она,
Как легкий летний ветер над цветами,
Как лунный луч, скользит над горными лесами, —
                Дано сердца ей покорять,
                На всем лежит ее печать,
Как в сумерках закатные тона,
                Как тучи тень на звездном своде,
                Как дальних отзвуки мелодий,
                Как дух гармонии случайной,
Что нам стократ милей своею тайной.

Дух Красоты, гармонией доныне
                Дела людские, помыслы, мечты
                Ты озарял, куда же скрылся ты?
Зачем, покинув нас, поверг в унынье
В долине мрачной слез, что стала нам пустыней?
                Зачем над кручей водопада
                Не вечна радуги аркада?
И все вернется в лоно темноты,
                 И на земной ложится день
                 И смерти, и рожденья тень,
                 Надежда, страх, и гнев, и страсть
Зачем над человеком взяли власть?

Но горний мир не разрешил сомнений, —
                     Поэту, мудрецу ответа нет,
                     Названья Демон, Ангел — только след
Никем еще не познанных явлений,
И тщетны чары, чтоб возвысить до прозрений
                      Бессильный ум. Для нас порог —
                      Непостоянство, случай, рок.
Лишь твой, подобный горной дымке, свет
                      Иль ветерок ночной, что вдруг
                      Недвижных струн пробудит звук,
                      Иль блеск ручья в лучах луны
Гармонией утишат наши сны.

Любовь, Надежда, Слава, на мгновенье
                        Мелькнув, как туча, тают вновь навек,
                        Велик, бессмертен был бы человек,
Когда б сердца ты принял во владенье,
Могучий дух, когда бы ты, начав правленье,
                        Снял пелену с влюбленных глаз,
                        Пронзив любовью высшей нас.
Ты разума питаешь краткий век,
                        Так миг один живет цветок,
                        Видней во мраке огонек,
Не исчезай, — как явь, мрачна,
Как наша жизнь, нам будет смерть страшна.

Стремился в детстве к духам я душой,
                          Бродил в лесах пустынных, звёздно-лунных,
                          И к именам, столь пагубным для юных,
Взывал вопросом вечным голос мой,
Я тени мёртвых звал возвышенной мечтой.
                          Не видел их — они не вняли,
                          А я раздумывал в печали
О бытии, когда на звонких струнах
                          Играют ветры гимн весны
                          И хоры певчих птиц слышны,
                          Но вдруг я вскрикнул исступленно,
Твоей благою тенью осененный!

И я поклялся до последних сил
                            Тебе служить. Ужели пренебрег
                            Я клятвою? Как прежде, одинок,
Зову на свет из их немых могил
Я тени тысяч дней. Их, призрачных, укрыл
                            Восторг любви и дум. Виденья,
                            Деля со мной ночные бденья,
Узнали: быть счастливым я не мог,
                            Не веря, что ты мир спасешь,
                            Развеешь рабства мрак и ложь
                            Дашь, Одинокость, людям то,
Что выразить в словах не смог никто.

Гармонии осенней тишина:
                             Торжественен и чист полдневный свет,
                             Сияния такого летом нет,
И в небесах такая глубина,
Что кажется потом несбыточной она.
                              Подобно тишине природы,
                              Что юные питала годы,
Даруй покой и мир грядущих лет
                              Тому, кто чтит и образ твой,
                              И все, в чем дух явился твой,
                              Кто магией пленен твоей,
Себя презрел и возлюбил людей.

Нетленная вселенная явлений
Несет сквозь разум струи быстрых волн,
Мерцает, отражает мрак и тени,
Но вдруг сверкнет родник, сиянья полн, —
То мысли человеческой исток
Едва журчит, как хрупкий ручеёк,
В густых лесах, среди пустынных гор,
Где водопад без устали ревет,
Где с ветром борется могучий бор,
Где вспененный кипит водоворот, —
Река бурлит и рвется на простор.

Долина Арва — мрачная долина,
Ты многоцветна и многоголоса,
Здесь тени туч летят стремглав с утеса,
Паря над бездной, — жуткая картина,
И солнца луч скользит над ледником,
Который опоясал тайный трон, —
Здесь Мощь явилась в образе твоем,
Зарницы озаряют темный склон,
Как молнии в грозу, и над тобой
Нависли сосны мощной чередой,
К ним, детям древности, как древле, мчится
Ветров бесчисленная вереница,
Спеша испить смолистый аромат,
Услышать хор могучих песнопений, —
Торжественных созвучий древний лад,
И, обнимая ширь твоих владений,
Простёрлись своды радужных аркад,
Охватывая быстрое струенье
Воздушных водопадов, чьи покровы
Скрывают смутный образ: странный сон,
Когда угаснут голоса пустыни,
Окутывает мир со всех сторон
Глубокой вечностью, но вмиг готовы
Откликнуться смятению в долине
Ущелья долгим громовым раскатом,
Его по тропам ты ведешь крылатым,
И громыхает эхом котловина, —
Наполнена движеньем постоянным,
Ты головокружительна, Долина!
Казалось, я возвышенным и странным
Восторгом был охвачен, и во мне
Мечты рождали мысли, но извне
Вливалась в разум череда видений,
И я в круговороте непрестанном
Вбирал незамутненный мир явлений.
Дум необузданных крылатый рой
То воспарит над мглой, то в тихий грот
Волшебницы-Поэзии войдёт,
Меж духов и меж теней всех созданий
Твой призрак ищет, смутный образ твой,
Ты в этом гроте всех гостей желанней,
Роясь, витают мысли средь мечтаний,
Пока назад их сердце не зовет.

Иные полагают, что лучами
Далекий мир к душе снисходит спящей,
Что смерть есть сновиденье, вечный сон,
Видений сонм, числом превосходящий
Земных и бренных мыслей легион,
При жизни властвующий над умами.
Я глянул вверх: неужто в вышине
Какая-то неведомая сила
Над жизнью и над смертью приоткрыла
Завесу? Или вижу я во сне,
Как зыблет недоступными кругами
Мир сновидений более могучих,
Так, что и дух, как облачко на кручах,
Трепещет под незримыми ветрами?
А надо всем, пронзая свод безбрежный,
Монблан стремится ввысь вершиной снежной,
Вокруг теснятся гор подвластных цепи,
Сверкает ледников великолепье,
Ущелья и широкие долины
Таят неизмеримые глубины,
Как синь небес, ручьи во льдах сияют —
Пустыня, где лишь вихри обитают,
Да рыщет волк, да устремится ввысь
С останками охотника орел, —
Ужасный край: высокогорен, гол
И мрачен — скалы в небо вознеслись,
Везде расщелины, следы крушенья,
Не здесь ли древний дух Землетрясенья
Учил дитя-Погибель? Может, это —
Игрушки их? Промчалось, может, пламя,
Как море, над безмолвными снегами?
Здесь вечность спит. Никто не даст ответа.
Пустыня, твой таинственный язык
Сомненью учит нас или такой
Торжественной, прозрачной, тихой вере,
Что если б человек его постиг,
С природой жил бы в мире. Голос твой,

Великая Вершина, отменяет
Законы лжи и горя — понимает
Его не каждый — в столь высокой сфере
Лишь тот постичь способен твой закон,
Кто сердцем добр, возвышен, умудрен.

Леса, поля, озера и ручьи,
Все, что на чудодейственной земле
Живет, и небосвод, и океан,
Гроза и дождь, и молния в ночи,
Землетрясенье, буря, ураган
И сон без сновидений в зимней мгле,
Объявший нерожденные цветы,
И робость грез, и хрупкие мечты,
Незримых почек яростный рывок
Из ненавистного оцепененья,
Пути людей, их смерти и рожденья,
Все, чем владеть могли б они, их труд, —
Всем существам, что дышат и растут,
Дано родиться и угаснуть в срок.
Однако недоступное, в покое
Живет Могущество от нас вдали,
И этот обнаженный лик земли,
И первозданность гор передо мною, —
Все учит ум пытливый. Ледники,
Как змеи за добычею из нор,
Ползут, не торопясь, по склонам гор,
Где солнце и Мороз нагромоздили,
Как бы в пренебреженье к бренной силе,
Громады ледяные — высоки
Зубцы и шпили, башни, купола,
Незыблемые стены возвела
Столица смерти — нет, не город все же:
Руинами усеяна теснина,
В движенье вечном катится лавина
По склонам гор от края небосклона,
Гигантских сосен строй встречает с дрожью
Лавину льда — там, где прошла она,
Земля истерзана, обнажена,
Расщеплены деревья, непреклонно
Между живым и неживым граница
Отодвигается: и зверь, и птица
Стремятся прочь, и в страхе человек
Жилище покидает навсегда.
Стихия сокрушает без труда
Следы его трудов, и, взяв разбег,
Потоки неуемно мчатся с кручи
Из тайных бездн — в долину, чтоб могучей
Рекою стать и донести дыханье

Далеких и возвышенных краев
До океанских вод и в океане
Навек смешаться с ревом бурунов,
Поток воздушный напитав парами.

Монблан стоит, блистающий снегами,
Торжественно-спокойной полон мощи,
Даря многообразные виденья,
Многоголосьем оглушив долины,
Загадку жизни, смерти и рожденья
Скрывая в тишине безлунной ночи
И в блеске дня, срываются с вершины
Сокрытые от глаз людских лавины.
Горящие закатными огнями,
Пронизанные звездными лучами,
Они смиряют буйный нрав ветров,
Борящихся в тиши. Храня свой кров,
В высоких одиночествах клубится
Невинная безмолвная зарница.

Монблан! Загадочная Мощь явлений,
Повелевающая небесами
И ходом наших бренных размышлений,
Таится здесь. Что сталось бы с тобой,
Со звездами, землею и морями,
Когда бы мы безлюдье и покой
Представили бездушной пустотой?