Ирина Вербицкая - Метаморфозы

Блаженные ворота в рай
Заиндевели. Стынет иней.
Алеет горизонта край.
Узор теней — ветвистых линий.

Вздох умирающего дня,
Неповторимого, прощальный.
Как Вам живется без меня,
Необретенной и опальной?

Вы одиночество свое
Все так же свято бережете?
Вы имя помните мое?
Ко мне с улыбкой подойдете?

Вам все преграды нипочем!
И вечно море — по колено!
Вы подпираете плечом
Основы вечные Вселенной!

Нет, дифирамбов не пою.
Ведь рядом с Вами я немею.
Простоволосая, стою.
На Вас и глаз поднять не смею.

Еще вчера — царившая
В кольце слепого поклоненья,
Сегодня, тяжкий вздох тая,
Под гнетом горького сомненья,

Тревожить не решаюсь Вас,
И в тупике душевной боли,
Терпенья исчерпав запас,
Молю не о Любви, о Воле!

Мгновенно сердцем все решив,
Под гнетом опоздавшей страсти,
Барьеры разом сокрушив,
Не верю обещанью счастья.

Отчаянно с собой борюсь,
В чаду, в бреду, в изнеможенье.
Я с пленом страсти не смирюсь!
Свобода! И Преображенье!

Вознес
           и низринул!
С небес —
           в пустоту!
«Фарфоровый идол» —
Отбросом — в тщету!

«Сквозь тернии — к звёздам!»
                        Увы, не о нас.
Не веришь. Все поздно.
                        Из сердца! И с глаз!

Ручной-ручной
                        неистовый бунтарь,
Светлее юного рассвета.
Все — в прошлом: Дым, огонь и гарь.
А нынче: Бубен, кастаньеты!

Я льну к тебе нежней луча,
Льну с теплотою детской ласки,
Я больше «не рублю сплеча»
В плену волшебной тайны, сказки.

Я присмирела. Где моя
Непримиримая строптивость?
Войду с улыбкой: «Это я!» —
Застенчивой. Сама учтивость.

Озёрных глаз пылает синь —
Небес крылатая безбрежность.
Со всей тоскою берегинь
Тебе, мой друг, — любовь и нежность.

Ты ли, ива за окном,
Простонала тонко:
«Все в душе моей — вверх дном,
Плачущим ребенком!»

Обо мне ли ты грустишь,
Слёзно лист роняешь,
Укоризненно шумишь,
Осень обвиняешь?

Обещанья не сбылись
Царственного лета.
Струны, эх, оборвались!
Скрипка!… Кастаньеты!…

Спой, цыганочка, спляши!
Что душе томиться!
Песни больно хороши. —
Впору удавиться!

Лейся, жаркое вино! —
Горькая отрава!
Я люблю Вас, всё равно!
Что мне власть и слава?!

Чары черные в ночи.
Пение цыганок.
Будь со мной! Возьми, умчи!
Выйду спозаранок…

Где ты удаль, где, мечта?
Плачущая ива…
Блеск нагрудного креста…
Чей-то взгляд ревнивый…

Как с похмелья, милый друг,
Мне не застрелиться?
Без любимых, нежных рук,
Без моей Жар-птицы?

Горько — горько — горько мне,
Боль невыразима!
Счастье по моей вине
Пролетело мимо.

Ты ли, ива за окном,
Простонала тонко:
«Все в душе моей — вверх дном,
Плачущим ребенком…»

«С упорством отрицаю явное.
Сопротивляюсь неизбежному.
Любви дыхание отравное.
Не верю Зареву безбрежному!

Не верю яростной бессоннице,
Пришествию — «по мановению».
Не верю голубкам на звоннице.
Не верю каждому мгновению.

Воздвигла крепость неприступную.
И в башне заточилась узницей.
Звезду и розу, и заутренню,
И сто молитв взяла в союзницы.

В старинном зеркале — уставшая,
В борьбе с собой изнеможенная,
Напрасно штурма ожидавшая,
Отчаяньем преображенная.

Погасли свечи догоревшие.
Ткёт лунный свет сквозь окна кружево.
Из воска — губы онемевшие.
Врозь — из-за вымысла досужего!»

Из Вечности — бесстрастным холодом
Повеяло. И отречением.
И в мире, надвое расколотом,
Не состоялось обручение.

Ты с постоянством жуткого зануды
Чернишь меня, поклявшись разлюбить!
Вокруг меня — слепые пересуды —
Глухой стеной — прозрачной — не разбить.

Не привыкать!
             Вся жизнь — из светотени!
Ошибки. Горечь тягостных потерь.
Заученная роль на старой сцене.
За ангельской улыбкой — стонет зверь.

Что взмах ресниц
             с пронзенным насмерть сердцем?!
Израненные крылья —
             горький груз.
Как среди вас
             мне выжить,
                            иноверцы?
Туз пики выпадает.
             Снова ТУЗ!

Как пережить
            Несбывшееся Чудо?
Как осознать,
                       что некого любить?
Мелькнула тень продажного Иуды…
И светлой жизни оборвалась нить!

Но почему вся жизнь
            — из светотени?
Повсюду было б Света торжество!
И только вверх вели бы все ступени,
Всех согревали дружба и родство,

В Любви сияли чувства без надрыва,
Не знал Иисус страданья на кресте!
Все корабли вернулись бы в заливы,
Остались письмена на бересте.

Но в мире нет спокойствия и мира.
И человеку суждено страдать.
Средь звёзд грущу…
                          Со мной взгрустнула Лира…
Да, любит бескорыстно только Мать.

Преображаюсь на глазах!
Могуществом любви, всесильем
Побеждены тоска и страх.
В порыве в небо рвутся крылья!

Глаза — в глаза! Не отвести!
Едва заметное касанье
Щеки к щеке. Вдруг обрести
Любви заветные желанья!

Будь, сладостный блаженства миг!
Любая не страшит расплата.
В пустыне обрела родник:
Твою любовь в огне заката.

По лезвию бритвы,
           по лезвию бритвы,
                    по лезвию бритвы пройти!
По лезвию бритвы,
           по лезвию бритвы,
                    по лезвию бритвы…
                               Прости!

И кто мне ответит?
           И кто мне расскажет,
                               когда
Умрем на рассвете
           от жара, от жажды
И к звездам уйдем навсегда?

Вы совершаете ошибку.
Зачем же вы казните сына?
В его душе прибой и скрипки.
В ней кровью запеклась рябина.

В ее глубинах — ликованье
Вселенского первопроходца,
И древнее как мир желанье,
Ознобом — поступь иноходца.

В ней терпкий вздох лазурной розы,
И лебединых крыльев всплески,
Капели радужные слезы
И утренней росы подвески.

Весь мир как будто на ладони.
И внятен сердцу каждый шелест.
Танцуют огненные кони
И рыбы движутся на нерест.

Смеются солнечные блики
В листве крылатой и беспечной.
Он слышит голос Эвридики,
Летящей над тропинкой Млечной.

За горизонты! За пределы!
Открыв первооснову мира,
Свернет он горы. Так за Дело!
И рядом с ним — его Богира.