Билл толкался вперёд и хныкал, не понимая, зачем брат так издевается над ним. Ладони Тома вспотели и скользили уже не так плавно. Он мучительно нежно ласкал внутреннюю часть бедер младшего близнеца, сходя с ума от его тихих поскуливаний и сухих губ, которые массировали мочку его уха. Прижав к себе за затылок, Том глубоко поцеловал брата, одновременно поглаживая его промежность. Тот тут же оживился и начал толкаться, железной хваткой прижимая старшего к себе за плечи, оставляя на них белые пятна от чересчур сильного нажима, даже не замечая ответных болезненных стонов.
Тому еле удалось оторвать от себя брата, уже потерявшего границы реальности, и уложить его обратно на кровать. Билл истерично хихикнул, понимая, что, наконец, дождался самого главного, и прикрыл глаза, рассеянно улыбаясь. Но сладко мучавший его парень не торопился. Он вспомнил о камере и повернулся к ней, устремив взгляд прямо в объектив, словно желая передать ей всю свою немую боль, яркой вспышкой мелькнувшей во взгляде. Нужно, чтобы эта техника записала не только изображение, но и чувства.
Он сел на колени, продолжая хаотично гладить горячее тело Билла, безмолвно любуясь им. Словно загипнотизированный, он рассматривал его как нечто неземное и удивительное. Все звуки резко исчезли, а мир сомкнулся до пределов этой комнаты, этой кровати, где нет никого вокруг, только они вдвоём. Том смотрел на брата и не мог поверить, что когда-нибудь забудет его, забудет всё, что между ними было. Проснётся однажды утром и даже не вспомнит, что у него есть брат, самый дорогой человек на свете, за которого он когда-то запросто мог отдать жизнь. Ведь это невозможно. Ведь так не бывает. Билл так сказал, а он ему верит. Пусть сотрется имя, даже лицо…но чувства, они ведь не могут никуда исчезнуть? Память не только в голове, она есть и у тела. Оно точно ничего не забудет, просто не сможет, и никакая болезнь этому не помешает.
Из Тома словно вытекала душа. Он почти чувствовал, как мучительно и болезненно она просачивается сквозь кожу, вырываясь из него так отчаянно, словно все эти годы ей хотелось свободы. Будто стоит только протянуть руку – и вот она, пойманная за изворотливый хвост. Только вот обратно загнать ее нельзя.
Сейчас его глаза – это камеры, включившие функцию фотоувеличения и пытающиеся запечатлеть всё в мельчайших подробностях, зафиксировать. Глядя на обнажённого близнеца, Том постепенно растворялся. Билл… Его приоткрытые, раскрасневшиеся от поцелуев губы, чёрные пушистые ресницы, острые выпирающие ключицы, которые всегда привлекали к себе особое внимание и манили прижаться к ним губами, раскиданные по подушке волосы…
И Том сдался.
Всё его напускное спокойствие, сдержанность и холодность рухнули в одночасье. Понимание, что всё это он потеряет уже совсем скоро, затопило с головой, перекрыв доступ к кислороду. Он словно подкошенный рухнул на брата, чересчур сильно сжав его талию, сдавив бёдра напряженными руками, мышцы в которых будто задеревенели. Зажмурился так крепко, что в глазах замелькали разноцветные пятна. Билл скривился от неприятных ощущений, не понимая, почему близнец причиняет ему такую боль.
- Том, ты… - он осёкся, почувствовав что-то влажное на своем плече. - Ты что, плачешь? Почему?..
- Нет, я… Я сейчас, дай мне всего минутку, - подросток часто моргал, задерживая дыхание, силясь прогнать из себя черноту, внезапно обволокшую сердце. Он встряхнул головой, пытаясь незаметно стереть слезы. Шмыгнув носом, Том натянул фальшивую улыбку и посмотрел в обеспокоенные глаза брата, трепетно заправляя прядку его непослушных волос за ухо.
- Ты меня пугаешь, - мальчишка проследил за его движением, поймав мокрую дрожащую ладонь на лету. - Может, просто ляжем спать?
- Нет-нет, всё хорошо, правда. Билл, скажи, что ты любишь меня. Скажи, что не забудешь, что будешь помнить за двоих?
- Да что с тобой?! Ты себя хорошо чувствуешь? – брюнет заботливо приложил ладонь к его лбу.
- Скажи. И мы продолжим. Скажи это, мне больше ничего не нужно. Пожалуйста, - умоляюще прошептал прямо в его губы.
- Конечно, я люблю тебя. Больше жизни, ты же знаешь. Ты мой брат, мой близнец, как я могу забыть тебя. Это невозможно. Я всё-всё помню, и это никогда не изменится. Я тебя люблю, Том.
- Честно?
- Клянусь.
Они и не знали, что это можно делать как-то иначе. Ласкать друг друга до умопомрачения, до несдерживаемых, восхищённых стонов и невнятных неприличных ругательств. Билл думал, что попал в рай, свой персональный рай, у него даже не было сил сделать что-нибудь в ответ, поэтому он просто эгоистично распластался по постели и с благодарностью принимал ласку близнеца.
Том впитывал его в себя до капли, оставляя влажные отметки поцелуев на каждом сантиметре бледной кожи, на каждой выпирающей венке и косточке. Он чувствовал, что брат долго не продержится, его стоны стали настолько громкими и вызывающими, что приходилось затыкать их поцелуями. Том согнул его ногу в колене, и губами, порхающими как крылья бабочки, поднимался вверх от лодыжки, целуя самое сокровенное, вызывая стаю мурашек по всему телу изнывающего мальчишки. Оставив мокрую дорожку у самого паха, слегка засосал головку, чуть прикусив зубами. Брюнета как будто током шарахнуло. Такое для него брат делал впервые. Но у Тома были другие планы, он не хотел, чтобы всё закончилось именно так. Достав купленный в аптеке, на этот раз правильный крем, выдавил достаточное количество на ладонь и прикоснулся к тугому отверстию, массируя, не забывая целовать доведённого до крайней степени возбуждения близнеца.
Мышцы послушно раскрылись, впуская в себя знакомые пальцы. В который раз парень был поражён узостью и жаром, исходившим изнутри желанного тела. Второй раз прошёл не без труда, но предыдущих навыков хватило, чтобы, осторожно массируя стенки прохода, растянуть дырочку до нужного размера. Тогда Том начал интенсивно двигать невероятно скользкими пальцами, проталкивая их всё глубже и глубже, вытаскивая и засовывая обратно, и так много раз, пока брюнет не закричал и не выгнул спину так резко, что послышался хруст позвонков. Пора. Взяв его за ноги, Том надежно устроился между широко разведённых ног, и, ещё раз взглянув в лицо брата и получив от него слабый одобрительный кивок, начал входить.
Приходилось постоянно сбавлять темп, чтобы всё не закончилось слишком быстро. Не в этот раз. Качающимися движениями на весу, вдавливая близнеца в кровать, подросток полностью сосредоточился на своих ощущениях. Член внутри пульсировал от перенапряжения, пальцы привычно свело, а сердце колотило, словно набат, подсказывая ритм. Движения из плавных перерастали в несдержанные, резкие и частые, вырывающие еще больше криков из потерявшегося в удовольствии брата. Вгоняя член по самое основание, задевая еле ощутимый мягкий бугорок глубоко внутри, Том заставлял Билла испытывать такое, о чем раньше тот и подозревать не смел. Обхватив скользкое от пота тело брата стройными ногами, закусил ребро своей ладони, младший чувствовал приближающийся финиш. Хотелось потерпеть ещё чуть-чуть, совсем немного. Продлить этот выжигающий дотла танец тел. Но после нескольких особенно мощных толчков, до крови прокусив палец, бесстыдно и протяжно простонав, его член взорвался, запачкав прижимающийся к нему живот близнеца. Тёплая сперма неравномерно извергалась наружу, стекая вниз по бедру. Том зарычал. Его собственный член сдавило со всех сторон, словно в тисках, доставляя ни с чем не сравнимое, сладко-болезненное удовольствие. Он старался двигаться дальше, но любое шевеление вперёд или назад приносило дискомфорт. Так было до тех пор, пока брюнет окончательно не расслабился, позволяя брату довести себя до оргазма несколькими рваными, судорожными толчками. Совершив финальные фрикции, Том без сил упал на все ещё задыхающегося брата, предварительно лениво вытащив из него обмякающий член.
Оба лежали без движения, синхронно закрыв глаза, приходили в себя и молчали. Воздух вокруг пропитался чем-то вязким, дыхание мальчишек было тяжёлым и шумным. Будто они бежали целую вечность, не останавливаясь. Первым очнулся Билл.
