Федор Кузьмич Сологуб
Собрание сочинений в восьми томах
Том 7. Стихотворения
Стихотворения, собранные в этой книге, написаны в 1884–1898 годах; но далеко не все стихотворения тех лет помещены здесь. Выбор обусловлен желанием сохранить некоторую общность настроения. Стихи расположены в порядке, который для внимательного читателя покажется не случайным. Хронологический указатель напечатан в конце этой книги.
Предисловие
(к книге «Пламенный круг»)
Рожденный не в первый раз и уже не первый завершая круг внешних преображений, я спокойно и просто открываю мою душу. Открываю, — хочу, чтобы интимное стало всемирным.
Тёмная земная душа человека пламенеет сладкими и горькими восторгами, истончается и восходит по нескончаемой лестнице совершенств в обители навеки недостижимые и вовеки вожделенные.
Жаждет чуда, — и чудо дастся ей.
И разве земная жизнь, — Моя жизнь, — не чудо? Жизнь, такая раздробленная, такая разъединённая и такая единая.
Ибо всё и во всём — Я, и только Я, и нет иного, и не было и не будет.
Вещи есть у меня, но ты — не вещь Моя; ты и Я — одно.
Приди ко Мне, люби Меня.
Январь 1908 года
«Где ты делась, несказанная…»
Где ты делась, несказанная
Тайна жизни, красота?
Где твоя благоуханная,
Чистым светом осиянная,
Радость взоров, нагота?
Хоть бы в дымке сновидения
Ты порой явилась мне,
Хоть бы поступью видения
В краткий час уединения
Проскользнула в тишине!
Чиста любовь моя,
Как ясных звёзд мерцанье,
Как плеск нагорного ручья,
Как белых роз благоуханье
Люблю одну тебя,
Неведомая дева,
Невинной страсти не губя
Позором ревности и гнева.
И знаю я, что здесь
Не быть с тобою встрече:
Твоя украшенная весь
От здешних тёмных мест далече.
А мой удел земной —
В томленьях и скитаньях,
И только нежный голос твой
Ко мне доносится в мечтаньях.
Морозная светлая даль,
И низкое солнце, и звёзды в снегу…
Несут меня сани. Забыта печаль.
Морозные грёзы звенят надо мной на бегу.
Открытое поле всё бело и чисто кругом.
Раскинулось небо широким и синим шатром.
Я вспомнить чего-то никак не могу,
Но что позабылось, того и не жаль.
Пуста и безлюдна морозная даль.
Бегут мои кони. Ямщик мой поёт.
Деревни дымятся вдали…
Надо мною несётся мечта и зовет…
Плещут волны, летят корабли…
Рассыпается девичий смех перекатной волной…
Ароматная ночь обаяла своей тишиной…
Мы крылаты, — плывем далеко от земли…
Ты, невеста моя, не оставишь меня…
Нет, опять предо мною зима предстаёт,
Быстро сани бегут, и ямщик мой поёт,
И навстречу мне снежная пыль мимолетного дня.
«Я не спал, — и звучало…»
Я не спал, — и звучало
За рекой,
Трепетало, рыдало
Надо мной.
Это пела русалка,
А не ты.
И былого мне жалко,
И мечты.
До зари недалёкой
Как заснуть!
Вспоминал я жестокий,
Долгий путь.
А русалка смеялась
За рекой, —
Нет, не ты издевалась
Надо мной.
Покрыла зелень ряски
Дремотный, старый пруд, —
Я жду, что оживут
Осмеянные сказки:
Русалка приплывёт,
Подымется, нагая,
Из сонных тёмных вод
И запоёт, играя
Зелёною косой,
А в омуте глубоком
Сверкнет огромным оком
Ревнивый водяной…
Но тихо дремлет ряска,
Вода не шелохнёт, —
Прадедовская сказка
Вовек не оживёт.
На лбу её денница
Сияла голубая,
И поясом зарница
Была ей золотая.
Она к земле спускалась
По радуге небесной,
И в мире оставалась
Блаженно-неизвестной.
Но захотела власти
Над чуждыми телами,
И нашей буйной страсти
С тоской и со слезами.
Хотелось ей неволи
И грубости лобзаний,
И непомерной боли
Бесстыдных истязаний, —
И в тёмные, плотские
Облекшися одежды,
Лелеяла земные,
Коварные надежды.
И жизнь её влачилась
Позором и томленьем,
И смерть за ней явилась
Блаженным избавленьем.
«На песке прихотливых дорог…»
На песке прихотливых дорог
От зари догорающий свет
Озарил, расцветил чьих-то ног
Тонкий след…
Может быть, здесь она проходила,
Оставляя следы на песке,
И помятый цветок проносила
На руке.
Поднимая раскрытую руку,
Далеко за мечтой унеслась
И далёкому, тайному звуку
Отдалась.
Тосковали на нежной ладони
Молодой, но жестокой руки
По своей ароматной короне
Лепестки…
Молодою и чуждой печалью
Не могу я души оживить
И того, что похищено далью,
Воротить.
Мне об ней ничего не узнать,
Для меня обаяния нет.
Что могу на земле различать?
Только след.
Молода и прекрасна,
Безнадёжно больна,
Смотрит на землю ясно
И бесстрастно луна.
Отуманились дали,
И тоскует земля,
И росою печали
Оросились поля.
Простодушные взоры
Подымает жена
На лазурные горы,
Где томится луна.
Что не спит и не дремлет,
Всё скорбит о луне,
И лучам её внемлет
В голубой тишине.
Но не плачет напрасно
Золотая луна,
Молода, и прекрасна,
И смертельно больна.
Умирая не плачет,
И уносится вдаль,
И за тучею прячет
Красоту и печаль.
Туман не редеет
Молочною мглою закутана даль,
И на сердце веет
Печаль.
С заботой обычной,
Суровой нуждою влекомый к труду,
Дорогой привычной
Иду.
Бледна и сурова,
Столица гудит под туманною мглой,
Как моря седого
Прибой.
Из тьмы вырастая,
Мелькает и вновь уничтожиться в ней
Торопится стая
Теней.
«Короткая радость сгорела…»
Короткая радость сгорела,
И снова я грустен и нищ,
И снова блуждаю без дела
У чуждых и тёмных жилищ.
Я пыл вдохновенья ночного
Больною душой ощущал,
Виденья из мира иного
Я светлым восторгом встречал.
Но краткая радость сгорела,
И город опять предо мной,
Опять я скитаюсь без дела
По жёсткой его мостовой.
«Запах асфальта и грохот колёс…»
Запах асфальта и грохот колёс,
Стены, каменья и плиты…
О, если б ветер внезапно донёс
Шелест прибрежной ракиты!
Грохот на камнях и ропот в толпе, —
Город не хочет смириться.
О, если б вдруг на далёкой тропе
С милою мне очутиться!
Ясные очи младенческих дум
Сердцу открыли бы много.
О, этот грохот, и ропот, и шум, —
Пыльная, злая дорога!
