Скажите, Лана, вы поэт?
Отвечу так: и да, и нет.
Стихов я не пишу, поверьте.
Мне посылают их «в конверте».
С печатью важной и большой
От высших сил, с чужой душой.
Такой… «привет из Банка Данных»,
Порой смешных, но чаще – странных.
Чужих историй и проказ
Не про меня и не о вас.
О ком, о чем стихи шальные?
Того не знаю и поныне.
Их зачастую не понять.
Их можно только записать.
Они приходят днем и ночью,
То счастье, то беду пророчат.
То сказку детскую расскажут,
То на ошибку мне укажут,
Заставят в бездну заглянуть
Или покажут чей-то путь.
Я не обычный сочинитель.
Я – лишь покорный исполнитель.
Мне неспроста стихи даются —
То Боги плачут и смеются.
Она подобна белой лилии,
Лишь призрак старого пруда.
Ее груди прозрачны линии,
Глаза – зеркальная вода.
Волос копна смешалась с тиною,
Как воск – лицо. Губ синева.
Грустит под ивой ночью длинною,
Шепча невнятные слова.
Что в них? Проклятье? Или жалоба?
Воспоминанья? Песнь? Мечта?
Не слышно. Только лодку старую
Качает черная вода.
Плеснет волна, скрипят уключины —
Русалка бровью не ведет.
Лишь луч зари душисто-утренней
Молитву странную прервет.
Танцует королева на балконе
Среди холодных мраморных колонн
Весь день сидела, бедная, на троне
И подданные шли к ней на поклон.
Как мотыльки ночные – вьются юбки,
Лаская ножки в шелковых чулках.
Ее глаза нежны, как незабудки
А туфельки – на тонких каблучках.
На голове сияет диадема
Запутавшись в небрежных завитках
И томно-нежные, как узницы гарема,
Две ручки в невесомых кружевах.
Звенят цикады, слух ее лаская,
Магнолий светятся витые лепестки
Она танцует на исходе мая,
Чтоб сбросить с сердца тяжкий гнет тоски.
Как птица райская, она попала в клетку
Дворец роскошный стал ее тюрьмой
Как будто хрупкую сломали ветку,
Цвести заставив в вазочке с водой.
Она прелестна, как бутончик розы,
Ей минуло всего пятнадцать лет,
Сердечко юное предчувствует угрозу,
Предупреждает, что спасенья нет…
Вокруг плетутся злобные интриги
Враги хотят девчонку растоптать.
Но гордость королеву заставляет:
Пока стучит сердечко – танцевать!
Скрываться от убийц она не станет,
Бежать от пули, или от ножа
Кровь королевская струится в хрупком стане
Спасенья в танце ищет гордая душа.
Изящный стан склоняется в поклоне,
На шее – змейкой – золотой кулон.
И ей любуется луна, застыв на склоне,
И благородный кипарис ей шлет поклон.
Ей жить осталось, может быть, неделю,
Возможно, две – различья, в целом, нет.
Когда душа ее покинет землю,
Засохнет кипарис, померкнет лунный свет.
Пройдут века, дворец падет в руинах.
За власть другие будут глотки рвать.
Но будет девочка, танцующая ныне,
С сияющей звезды за ними наблюдать.
* * *
Вскоре после появления этого стихотворения я из газетной заметки узнала о находке археологов. Это была мумия молодой девушки в царских одеждах, погибшей не своей смертью…
* * *
Ты оглянешься вокруг. Вдруг.
И увидишь, что кругом – мрак
И предаст тебя опять друг
И поможет тебе твой враг.
Перепуталась твоя жизнь,
Сердце вылететь грозит в ночь.
Хочешь ты порвать судьбы нить,
Чтоб отсюда унестись прочь.
* * *
День сегодня дождливый и пасмурный.
Пахнет листьями, пахнет водой,
Серой ватою тучи распластаны
Меж землей и небес синевой.
* * *
Только этого мне не хватало!
Стали мысли слагаться в стихи!
Я, сдается мне, сильно попала,
Крыша съехала напрочь. Хи-хи.
Стихи текут, текут рекою.
Откуда, Господи прости?
Я говорю сама с собою…
Зачем? А вот пойди-пойми.
* * *
Дело в чем? А дело в том,
Что стихи рождаются.
Черт-те что и черт-те с чем
Словом, получается.
* * *
Спокойно, родная, спокойно, спокойно.
Все будет, осталось чуть-чуть подождать.
Сейчас тебе страшно, сейчас тебе больно.
Что делать? Господь завещал нам страдать.
Зато за страдания будет награда,
Прольется на маковку дождь золотой.
Напьешься ты счастья, почувствуешь радость
И дни будут золотой чередой.
Все то, что в мечтах своих ты представляешь,
Исполнится, жди, все случится в свой срок.
Богатство и слава, которых желаешь,
Появятся вскоре и лягут у ног.
* * *
«Вдруг» бывает разным,
Злобным и прекрасным,
Вдруг разбилась чашка,
Вдруг ушла любовь.
Если постараться, можно догадаться,
Что сегодня утром,
«Вдруг» случится вновь.
Вдруг я стану мудрой,
Перестану злиться,
Вдруг расправлю спину,
Подведу глаза.
Улыбнусь я солнцу,
страх утонет в луже,
смоет боль и горе
майская гроза.
* * *
Локон тугой вьется змеей,
Плеч белизну бережно кутает.
Шепот чужой, яростный, злой,
Душу твою мучает, путает.
Глаз голубой полон тоской
Сердце стучит, мечется, падает.
Плачут глаза. Слез бирюза
Прямо на грудь твою капает, капает.
Сердце твое бьется об лед,
Вера в любовь и надежда – отсрочены.
Злое вранье, как воронье
В душу впивается – когти наточены.
Слушай, постой! Сердце открой!
Плюнь ты на тех, кто кричит: «Невезучая!»
Время придет – счастье твое
Грянет с небес, где скрывалось за тучами.
Горе, беда – станут тогда
Тенью, развеются легкою дымкою.
И навсегда в небе звезда
Лишь для тебя засияет улыбкою.
Надежды звук, пустой и сладкий
Звенит тихонько в темноте.
На платье ты расправишь складки
И подмигнешь своей мечте.
Поправишь локоны в прическе —
Два непослушных завитка.
И ручки бронзовой коснется
В перчатке тонкая рука.
Там, за окном, толпятся гости,
Гуляет пестрая толпа
Резвятся, упиваясь властью
С тобой знакомые едва.
Попала ты сюда случайно,
На этот бал чужих побед.
Ты не мечтала, даже тайно,
Что вдруг вольешься в высший свет.
Судьба решила по-иному,
И шепот: «Что же ты? Войди!»
А ты стоишь и мысли – колом,
И очень хочется уйти.
Еще вчера звездой мечтала
Ты стать… Так что с тобой теперь?
Ты догадалась запоздало,
Что в ад дорога – эта дверь.
Они жируют, те, у власти,
Давая балы и пиры,
Канары, тряпки, девки, сласти —
Ошметки сладкой мишуры.
Любовь? Свобода? На помойку!
Зачем им здесь такой балласт?
Затащат лучше шлюху в койку.
А шлюха их же и продаст!
А что? Она урок хороший,
Общаясь с ними, обрела.
«Честь? Совесть? Бред!» – твердят нувориши,
Скупая юные тела.
Они вопят: «Не пахнут денежки!
И продаваться – не грешно!»
И верят ведь, разинув варежки,
хотя смотреть на них – смешно.
Смеяться, право, над убогими
И в самом деле – грех большой.
Над паразитами двуногими,
Над расфуфыренной толпой.
Они страшны, опасны, мстительны,
Попробуй только возрази!
Они бывают убедительны,
чтоб утопить тебя в грязи.
Ты призадумалась, я вижу?
Любовь дороже гор златых!
Барахтаться в вонючей жиже —
Забава только для слепых.
Тому, кто видит, ИХ сияние,
ИХ шик и блеск не застят глаз.
Плевать тебе на их влияние,
И на богатство, и на власть.
В который раз поправив складочки
На пышной юбке солнце-клеш,
От страшной сказки, скинув лодочки,
Ты отвернешься и уйдешь.
* * *
Под своды гулкие собора,
На деревянную скамью,
Стыдясь, поднять не смея взора,
Ты принесла печаль свою.
Тебе мерещится повсюду
Нескромный взгляд недобрых глаз.
Шипят ханжи, что ты прилюдно
Любви греховной отдалась.
Любви – какое злое слово —
Ты не дарила никому.
Забрали силою суровой
Твою любовь и чистоту.
Душа осталась непорочной,
Как прежде, девственно-чиста.
Как робкий свет звезды полночной,
Твоя мерцает красота.
Алтарь в червонных завитушках
Сияет в солнечных лучах.
Лишь Богу ты откроешь душу,
Ему лишь свой доверишь страх.
С надеждой ловишь взгляд Мадонны,
В нем утешенье и печаль.
И кажется тебе, нескромной,
Что ей тебя немного жаль.
Мари взгляд любовью полон
В овале строгого лица.
Ты истово кладешь поклоны,
Моля о смерти подлеца.
Сквозь слезы, что из глаз стекают,
Ты вдруг узрела дивный свет,
Перед которым отступают
Предательство, позор, навет.
Тепло груди твоей коснулось
И прояснилось в голове.
Тебе Мадонна улыбнулась,
Благословенный дав ответ.
Сияньем мягким озарились
Мученья полные глаза
И по щеке твоей скатилась
Освобождения слеза.
Пугать не будет больше злоба
Ханжей, столпившихся вокруг.
На небе, пусть они хоть лопнут,
Есть у тебя всесильный друг.
Не сдашься, как бы ни сложилась
Твоя дальнейшая судьба.
Окончилась ТВОЕЙ победой
С толпой неравная борьба.
* * *
Жизнь меня сделала дамой практичной
В чем-то, наверное, даже циничной.
Крылья романтики жизнь обломала
Да и душою черствее я стала.
