Ходит весть по Украине
Пышно-величаво,
Ходит степью Поднепровья
Великая слава.
А ту долю, что когда-то
Тарас напророчил,—
Эту долю видят люди,
Узнали воочью.
А та воля, что когда-то
Тарасу приснилась,
Степной ширью разгулялась,
С солнцем породнилась.
А то счастье, что когда-то
Тарасу мерцало,
Всем теперь народам вольным
В Кремле засияло.
Добрым словом поминает
Великого сына
Украина молодая,
Краса Украина.
Как родился — не светили
Звезды на просторе,
Зубы скалила неволя,
Хохотало горе.
Песен радостных, веселых
Над его колыской
Не певали молодухи
Ни вдали, ни близко.
А как вырос, как поднялся,
Встал на свои ноги —
Преградили путь-дорогу
Панские пороги.
Надо гнуться перед паном
Да вздыхать несмело,
И порой терзали плети
Молодое тело.
Энгельгардты, энгельгардты!
Не бывать вам боле,
Отплатила Украина
За свою недолю.
Было в то глухое время
Темно, как в могиле,
Люди гибли, словно мухи,
Словно тень бродили.
Ни просвета, ни улыбки,
Ни искры единой,—
Ночь покрыла Украину,
Одну ль Украину?
И гремели и звенели
Цепи ежечасно:
Панство людом торговало,
Как скотом безгласным.
Продавало и меняло,
На карту швыряло;
Слезам-горю конца-краю
Беднота не знала.
Этой каторги да муки
Пером не опишешь…
Все минуло. Только в песне
О былом услышишь.
Народился на свет белый
И Тарас в оковах.
Счастлив, братцы, кто не ведал
Доли той суровой!
Мне вот тоже довелося
Знаться с миром старым.
Право, сжег бы эти годы,
Кабы мог, пожаром.
Прошли годы, Тарас вырос —
Тополь в чистом поле.
Выкупили молодого
Друзья из неволи.
Как брал выкуп пан вельможный
Проклятой рукою,
Кровь сверкала на дукатах
Мукою людскою.
Кровь родни закрепощенной,
Крепостного сына,
Кровь сверкала на дукатах —
Кровь всей Украины.
По дороге белорусской
В дальнюю столицу
За, господскою каретой
Паренек тащится.
Это наш Тарас бессчастный,
Служка «ясне пана»;
Пан — богач, а он, бедняга,
В одежонке рваной.
Белорусские березки,
У дороги стоя,
Украинцу-мальчугану
Кивали листвою.
Бор шумел над головою,
Журчали потоки,—
Молодому было любо
Видеть свет широкий.
Видел крытые соломой
Нищие избенки,
Людей видел подневольных,
Как в родной сторонке.
Как же в сердце белоруса
Музыкой чудесной
Отозвалась, зазвучала
Тарасова песня?
Как же ветер Украины
С думкою крылатой
Долетал до Беларуси
И шумел над хатой?
Рядом доля белоруса
С украинца долей
Шли дорогою тернистой,
Терзались неволей.
Рядом, с детства до кончины,
Гнулись без ответа
Под ярмом и ожидали
Ясного рассвета.
Как жилося, как велося,
Как слабели силы,—
Эту повесть сохранили
Курганы-могилы.
Полюбил Тарас девчину,
Полюбил нежданно
И до самой своей смерти
Не забыл Оксаны.
Вместе скот чужой гоняли
Пастись на полянку,
Вместе бегали босые
К речке спозаранку.
И о чем они, бедняжки,
Думали-гадали,
Знают только Днепр могучий
Да степные дали!
Было сердце у Тараса,
Что любить умело,
А глаза умели плакать
По милой век целый.
Только пан увез Тараса
С собой на чужбину,
И пошла в чужие люди
Бедная девчина…
Кто, скажите, мог подумать,
Что в такой неволе
У Тараса клад хранится,
Безвестный дотоле?
Ни цари, ни их вельможи,
Ни паны, ни каты
Не могли вовек похитить
Этот клад богатый.
А была его богатством,
Кладом небывалым,
Была песня, что из сердца
На свет вылетала.
Не тонула песня в море,
В огне не горела,
Заковать не мог ту песню
Сатрап озверелый…
Рисовал он и картины,
Но в неволе дикой
Счастье срисовать о натуры
Не мог, горемыка.
И не спится и не снится
Тарасу на свете:
Где ни глянь — неволя всюду,
Плачут мать и дети.
Украина под панами,
Под царской пятою
Стоном стонет, погибает,
Не зная покоя.
«Вешать катов, класть на плаху
Головы царевы!» —
Зашумело по Украине
Тарасово слово.
Все то горе, все те муки,
Что его терзали,
Изливал он на бумаге,
Чтобы люди знали.
Звал искать иную долю,
Долю и свободу,
Искать солнца, искать счастья
Родному народу.
И пошли слова Тараса
Странствовать повсюду,—
Прямо в сердце западали
Крепостному люду.
Глаза люди проглядели,
Поджидая волю:
«Справедлива речь Тараса
О народной доле!»
А царя с кровавой свитой,
А панов кровавых
Обуял великий ужас
Перед этой славой…
Стали думать, как Тараса
Лучше покарать им —
То ли в поле на кургане,
То ль в отцовской хате?
И карали его карой,—
Чтоб немым томился,
Чтоб слагать такие песни
Навек разучился.
Ой, путь каторжный, нелегкий,
Вытоптанный горем
Да костьми людскими устлан,
Омыт слезным морем!
Тем путем вела Тараса
Его злая доля —
Через пущи, через чащи,
По дикому полю.
Глушь. Безмолвен, как пустыня,
Край тот сиротливый,
Только зверь подчас завоет
Жутко и тоскливо.
Вот куда загнал Тараса
Подлый царь-душитель!
Положил живым в могилу
Жестокий мучитель.
Тарасовы злые муки
Камень только знает,
Да залетный ветер слышит,
Как бедный рыдает.
Крепость Орская — острогом,
Да с царским указом,
Чтобы за перо, за кисти
Не брался ни разу.
Чтоб не брался, чтобы песен
Не слагал крамольных.
Вот какую терпел кару
Певец подневольный!
Сны приходят об отчизне
И в этой могиле.
Но писать хотя бы кровью —
И то запретили!
Песня просится из сердца,
Жаркой кровью рдея,
Но и кисти и бумагу
Взяли лиходеи.
Чахнет, сохнет отлученный
От родимой нивы,
Под казенной царской палкой
Тарас несчастливый.
Такой кары окаянной
Не снести другому!..
Шел Тарас из заточенья
К родимому дому.
Съела царская расправа
Тарасову силу,—
Меньше он глядел на небо,
А больше — в могилу.
Только песен, песен гулких
Не забыл, бедуя,
Не забыл он в песнях-думках
Украину родную.
И писал бы думы-песни
Он кровью своею,—
Да всю кровь из жил горячих
Выпили злодеи.
Жадно кровь его из сердца
Пили кровопийцы.
Так пусть память о той муке
Навек сохранится!
