Владимир Поляков - Поэма про Ива Монтана

Владимир Поляков

Поэма про Ива Монтана

1

.............

Мы чтим Марию Казарес,

Но сердцем же талант французский

Не забывая ни на час,

Мы помним все, что Пушкин - русский,

Что Гоголь тоже жил у нас,

Что и Тургенев, и Толстой

В России жили и творили,

И по-французски говорили.

Читатель, это не забудь.

Начну поэму. В добрый путь.

Несет нам радио известье

Что не во сне, а наяву

Сам Ив Монтан с супругой вместе

Летит в Советскую Москву.

Сам Ив Монтан! Певец Парижа!

Дитя французских молодцов!

"Ведь он Шаляпина не ниже",

Как объяснил нам Образцов.

Танцор, который дивно скачет,

Движеньями пленяя зал,

"Французский дьявол, коий плачет",

Как С. Юткевич написал.

Летит он, им полны газеты,

На нем эстрада строит план,

Нам улыбается с портрета

Француз-красавец Ив Монтан.

Бросает психов снова в жар,

Отпрянул зритель от экранов,

Давно забыт Филипп Жерар,

Не существует Глеб Романов,

Звучат сегодня как старье

Джиротти, Даниэль Дарье,

Оплеван Роберт Тэйлор свински,

Монтан затмил собою свет,

Как будто и не пел Вертинский,

Сильваны Помпанини нет.

Девицы бесятся у касс,

Ночами в очереди млея,

И нервность, и волненье масс

Достигли вскоре апогея.

"Приедет" - шепчутся старухи,

Не в силах страсти превозмочь,

И у гостиницы "Советской"

Стоят на страже день и ночь

И на квартире Образцова,

Как не бывало уж сто лет,

Белье стирают образцово,

Меняют скатерть на столе,

Гардину весят на окошко,

В сортир проводят синий свет,

И домработница на кошку

Кричит "Не писай на паркет",

И покупают хризантемы,

И открывают чемодан,

И нет другой в квартире темы

Монтан, Монтан, Монтан, Монтан.

Утесов мрачно хмурит брови,

А Райкин думает: "авось..."

Монтан! Как много в этом слове

Для сердца русского слилось!

На Внуковском аэродроме

Все собрались сегодня, кроме

Тех, кто не мог сюда прийти.

К Монтану все ведут пути.

Кругом цветы, кругом букеты,

Пальто, и шубы, и жакеты,

Все шепчет "Господи еси,

Монтан, бонжур, пардон, мерси"

Все ждут поющего кумира

Того, совсем иного мира,

Поскольку слушали, как он

Пел по-французски "Се си бон".

Все нет его, а уж пора.

Все ждут его еще с утра,

Никто не спал, и все уже

Давно хотели бы манже.

"Манже" по-русски значит "кушать"

Я б это не переводил,

Но тем, кто рад Монтана слушать,

Язык весьма необходим.

Нет самолета, а пора,

Давно пора бы прибыть вроде...

И вдруг все грянули "Ура!",

Увидев точку в небосводе.

"Ура!" и вновь опять "Ура!"

Над полем раскатилось громом,

Свои лучи прожектора

Скрестили над аэродромом.

Летит, снижаясь, самолет,

Звенит пропеллер, как гитара.

Всем показалось - он поет

Про те, парижские бульвары.

А самолет все ниже, ниже,

Вот вздрогнул он, и вот он стал.

"Ромуля, я уже в Париже"

Аркадий Райкин прошептал.

"Аркаша, милый, что с тобою,

Спокойней, не было б вреда..."

Но скрылся Райкин, смят толпою.

Все устремилися туда.

Бегут, друг друга теребя,

Схватили полных дам за груди,

Худых подмяли под себя.

Лягают, топчут, рвут карманы,

Смели милиции каре.

Выходят - вот они, Монтаны,

Вот Ив, а рядом - Синьоре.

Бегут какие-то актеры,

За ними фоторепортеры,

И кажется, со всех концов

Бежит к Монтану Образцов.

Вот слева он, а вот он справа,

А вот он в центре меж людьми.

"Пустите, я имею право,

Я друг его, я - шер ами!"

Пробился, сделал два поклона,

"Месье Монтан, вам ничего?"

И он, как орден Легиона,

Повис на шее у него.

Монтан хотел задать вопрос

Про поведенье Образцова,

Но, зацелованный взасос,

Певец не мог сказать ни слова.

Его известная жена

Была весьма поражена,

Увидев Образцова ближе,

Чем приходилось ей в Париже.

И стало много легче им,

Когда супруги сели в "ЗИМ",

Поскольку встретившие дяди

В своих машинах перли сзади

И дали им передохнуть,

На пять минут, хоть как-нибудь

Машина мчится по шоссе,

Вокруг Москвы летим в ажур,

Как говорят, "пардон, бонжур"

2

Театр уж полон, ложи блещут.

На сердце - долгожданный Ив.

Мужья и жены рукоплещут:

"Как он поет. Как он красив.

Как он стоит, как он шагает,

Как он моргнул, как он вздыхает,

Какой прононс, какое "Р",

Какой фурор в СССР!

-А я сдержалась еле-еле

Когда он пел свои "Качели",

Хотела громко крикнуть "Бис!"

Чуть было не упала вниз.

А как он выдал про стилягу!

Вот подойду к нему, и лягу.

Бери меня, срывай нейлон!

Бушует чувств во мне мильен!

А он стоит, расставив ноги,

Улыбки расточает он,

И про оливы на дороге

Поет, держась за микрофон.

Какой певец! Мужчина! Боже!

Какой артист, ах - ну и ну!

И Образцов, усевшись в ложе,

Пускает на пиджак слюну.

Его супруга, севши рядом,

Глядит на всех безумным взглядом

И шепчет: "Это наш Монтан".

А рядом у ее подруги

Чулок порвался от натуги,

Трещит бюстгальтер, но она

Сегодня радостью полна,

И не дыша, следит за тем,

Как он поет "Жэтэм, жэтэм"

Звучит мелодия Косма,

Сентиментальная коллизья,

И в зале все сошли с ума,

И сами падают, как листья.

И вот - конец, в конце концов.

Нет, не конец, скрывать не стану:

На сцену вышел Образцов

И скромно подошел к Монтану.

Он шел, чтоб видели, как скромен,

Хотя талант его огромен,

Чтоб все видали, как он прост,

Сутулясь шел, не в полный рост

И он стоял в оцепененье,

Чтоб видели его волненье,

И робким шепотом сказал

(Но так, чтоб это слышал зал):

"Месье Монтан,- произношенье

У многих вызвало сомненье,

Но тем не менье, произнес

Он это по-французски, в нос,

Месье Монтан, такого рода

Вам поздравление принес:

От имени всего народа

Сейчас приветствую я Вас."

Был спич, им сказанный, таков

(Кто слышал, правильно оценит),

Как будто здесь не Образцов,

А все правительство на сцене.

"Вы гений, Вы, месье, кумир.

Вы самый чудный, благородный.

Вы... вы борец за мир,

Великий деятель народный.

Да-да, Вы, что ни говори,

За мир боролись неустанно".

Казалось, Жолио-Кюри

Сменил на сцене Ив Монтана.

"Вы гений, Вы любимец масс,

Вы выше всех здесь, в зале данном".

Казалось, что ожил Карл Маркс,

Переодевшийся Монтаном.

"Я поцелую Вас, мон шер,

От всех, кто есть в СССР".

И губы вытянув, к Монтану

Идет с улыбкой, как холуй.

Нет, я описывать не стану

В поэме этот поцелуй.

Не потому что против ласок

Я сам имею в этом стаж,

Мне просто не хватает красок

Чтоб описать подхалимаж.

Когда раздался этот чмок,

Все закричали в исступленьи.

Я это выдержать не мог,

Я был, признаться, в изумленьи.

Как будто рухнула гора,

Шумя и низвергаясь в дали.

Кричали женщины "Ура!"

И в воздух чепчики бросали.

Ревел, стонал и хлопал зал,

И двести люстр, звеня, дрожали.

Я сотой доли не сказал,

Всего, что было в этом зале.

Но, хоть сей факт и не проверен,

И хоть молчит о нем печать,

Я стопроцентно в нем уверен,

И не могу о нем молчать.

Увидев поцелуй таковский

И образцовскую губу,

Наверно, Петр Ильич Чайковский

Вертелся флюгером в гробу.

3

В доме Литераторов страшное волненье

Сам Сурков явился в Дом в пальто реглан.

В Доме Литераторов шум, столпотворенье

Вечером приедет в гости к нам Монтан.

В кухне литераторов жарятся бифштексы,

В печке литераторов - жаркие дрова,

Пишут литераторы приветственные тексты,

Учат литераторы французские слова.

В кассе литераторов хвост стоит длиннющий,

Еле управляется билеты выдающий.

Кому не выдавать их, кому их выдавать.

Два дадим Ошанину, пусть идет с женой.

Два, конечно, Федину - уж само собой.

Михалкову парочку, жена его поэт.

Дать один Кирсанову, а Бахнову - нет.

Шепчутся, советуются, составляют списки,

А составив списки, подвергают чистке,

А подвергнув чистке, ставят птички в списке.