Марина Цветаева - Егорушка

Обронил орел залетный – перышко.

Родился на свет Егорий-свет-Егорушка.

Ликом светлый, телом крепкий,

Грудью – ёмкий, криком – громкий.

Обоймет – задушит.

Десять мамок сушит.

Поет мамка над колыской,

Поет нянька над колыской:

“Ты лежи, сыночек, тихо,

Серый волк, сыночек, близко!

Придет серый волчок,

Схватит <Ерку> за бочок!

Так уж спи, мой свет-Егорий!”

А сосун из люльки вторит:

“ – Придет серый волчок,

Схватит няньху за бочок!”

– Спи, сынок, голубок!

Тот встает на дыбок.

– Спи, сыночек! – А тот

Няньке пятками в рот.

И на том спасибо:

Всех зубов не выбил!

Ходи тихо, ходи низко —

У Егорья три колыски.

Перва ивова была:

Сама матушка сплела.

Так ее наш сокол

Всю по прутику расплел.

Расписная да резная —

Вот колысочка вторая.

Часу в ней не пролежал:

Разом в щепья изломал!

Увязала гривну в узел,

Пошла матушка на кузню:

– “Наших слез поубавь.

Колыбелочку нам справь,

Чтоб сыночек наш пригожий

Ее в год не раскорежил!”

Пошла в кузнице горячка,

Идет мать-молодка с качкой:

Красной кованою —

Кузнецовою.

Весом: пять пудов с половиной.

Положила в нее сына.

– Ходи вверх, ходи вниз! —

Как скорлупочку разгрыз.

И глядит на свет Господень

Оком огненным.

То не ветер расшумелся над ветлами —

Вспоминает молода – орла залетного.

Не простого-то орла – златопёрого,

Ну, с которым-то она – от которого...

Вспомнить – грудь кипит!

Позабывши стыд —

Волком взвыть бы, да нельзя: сыночек спит!

Не кричит – знать сыт.

– Вспомнить – грудь кипит! —

Что ж так тихо нынче спит-не храпит?

С лавки скок: – Сы – нок!

Качку толк: Что – смолк?

Да вся кровь с лица: колыска пуста!

Туды-сюды:

Под качкой – нет,

Под лавкой – нет,

Скок на печь – нет!

Аж в кадку – дно

Пытать багром

Пошла, аж вилами навоз

Перетрясла – как волк унес!

Аль Полунощница в нору

Сгребла, зажав в переднике?

И – воем – по всему двору:

– Мой первенький! – Последненькый!

Месяц ясный,

Звезды частые,

Беда-беда страшная!

Заколи меня, несчастную,

Заря-заря красная!

Ох, знак на правом на плече

Родимый, щечки-зарева!

При светлом месячном луче

Как есть – по травочке одной —

Все сено перешарила.

В хлев толканулася: петух

В сердцах вскричал. – Овечий дух

Ей в нос – с какой-тo смесью.

Взошла – за нею месяц.

И тычет ей перстом: Гляди!

Глядит: а хлеву посреди

– Так в нос и вдарил запах! —

Сама– с Егоркой в лапах!

А малый-то ее в живот!

Так приналег – аж треск идет!

Причмокивая лихо,

Егор сосет волчиху.

А рядом – полукругом в ряд —

Шесть серых волченят.

А она-то его, уж она-то его.

Сосет – а та, знай, облапливает!

Уж мало ей лап четырех своих, —

Хвостом норовит, анафема!

Тот чмокнет, а эта хвостищем: мот!

И в нос-то его язычищем – раз!

Да тела всего – язычищем – вдоль

Сто раз – да еще сто раз.

А кругом, в маменьку впиясь:

Дюжина красных глаз.

А кругом, – промеж дохлых кур —

Дюжина овчьих шкур.

Застолбенела, не ступнет:

Аж гири у лодыжек:

А этот себе, знай, сосет,

А та себе, знай, лижет!

Как вздрогнет тут – и шесть носов

Ввысь – от овечьих шкур.

И хором шестеро бесов

За волченихой: уррр!

– Егорушка! – И частокол

Ощеренных клыков.

– Егорушка! – Седых боков

Дых – и седин – дыб.

– Егорушка! – И через всех

Бесов – на сына прямо!

А тот – от матери-то – в мех:

Анафеме-то: – Мама!

А она-то его! Уж она-то его!

– Сосет, а та, знай, облапливает!

Гляди, мол, смекай, мол, кто мать ему!

Аж нос задрала, анафема!

А бабы не слышно,

– Лижи во все рыло! —

Тихонечко вышла

И дверку закрыла.

Только с того часу

Новым дням черед.

Просит малый мяса,

Груди не берет.

Только месяц рожки

Ткет сквозь рожь-гречиху —

Кажну ночь в окошко

За дитем – волчиха.

Подрастают наши крылышки-перушки!

Три годочка уж сравнялось Егорушке,

Черным словом <всех oкpyг хает>-бронит,

Не ребеночек растет – а разбойник.

Кочны вянут в огороде,

Цветы голову воротят.

Цвет не цвет и гриб не гриб —

Всем головочки посшиб!

Мать – сдобную лепешечку

Ему, – тот рожу злобную.

Мать – по носу пуховкою,

А тот ее – чертовкою.

И снег зачем белый,

И еж зачем колкий,

И Бог зачем – волка

Без крылышек сделал.

Окрошка на стол —

Подавай ему щей!

Любимая кошка —

И та без ушей!

А ростом-то! Вздохом!

И ввысь-то, и вширь!

Ни чертом, ни чохом:

Растет богатырь!

Задать ему порку —

Вся грудь закипает!

Да рядом с Егоркой

Браток выступает:

Попом не крещенный,

Христом не прощенный,

Честь-совесть – как сито,

К нему как пришитый.

У Егорки щеки круглые,

А у волка впалые.

У обоих совесть смуглая,

Сердце в груди – шалое.

У Егорки губы красные,

А у волка – сизые.

Оба до овец опасные:

Одной слюнкой лизаны.

У Егорки башка кольцами.

А у волка – космами

Ну а уж мозгами сходственны:

Одним гребнем чесаны.

У Егорки – штаны рваные,

А у волка – драные.

Оба гости – в лесу – званые:

Одним млеком – пьяные.

Одно слово: братья крестные:

Оба: рвань отборная!

Из одной лоханки трескают:

Одной грудью вскормлены!

С зарею – как хлебом накормит мать —

Заборы ломать да <бока> ломать.

Где энти прошли: словно вражья рать:

Вовек уж лесам не встать.

Да друг перед дружкою силой хвастать:

Овчаров дражнить, по амбарам шастать.

Егорушка вброд – и волчонок вброд,

Себе чего в рот – и волчонку в рот,

Почище чем бабы в голодный год

Московский блюдут черед.

Десятый чугун опростают с братцем —

Д’ну обниматься, д’ну целоваться!

А баба одна забрела во двор,

Да к печке – а в печке-то – вой да ор.

Еще не очнется с тех самых пор,

Как тот ему спинку тер!

Без щелоку, чай, без мочалки-мыла,

А так себе – волчьим манером: рылом.

Чуть где коромысло – бабье, держись!

Ведерки-то с горки, – да вверх, да вниз!

А поп-то у нас потому и лыс,

Что тот ему хвост отгрыз.

<А к вечеру, дел переделав тыщу,>

В овражке лежат, друг у дружки ищут.

Ох синь моя звездная, райский сад!

Ох ноченька поздня, покров-наш плат!

У Господа Бога и волк, знать, свят...

Где свалятся – там и спят.

И сладко так спят, хоть никто не стелет:

Дыханьице-пар на две части делят.

Храпят себе дружно —

И дело святое!

Друг – с другом.

Блуд – с блудом, —

Волчонок с дитею!

Еще раз сбылась заря, Господень промысел

Поднялся Егор с волком на промысел.

<Тот и другой

Без стежек прут – >

Идут

На разбой

И блуд.

Егорка-то: фью,

Тот ушьми подвижет.

Егорка-то: тьфу!

А волчок подлижет.

Идут – горы гудут,

Идут – лес взором жгут,

Что пожар – то за спиной кумач раздут.

Пожар – рубаха-то!

Зато штаны-то!

Из плису-бархату —

Как плугом взрытые!

Как рой чертей-бесов

Bкpyг ног-то крутятся.

Идут, кpacy с кустов

Сбивают прутиком.

Дорога дальняя,

Дорога ранняя.

Идет с волком дитё —

Заместо ангела.

(С хвостом ли ангел наш,

Али с крылом – нам што?

Лишь бы служил нам кто!

Лишь бы любил нас кто!)

Идут кустом-леском,

Идут рекой-мостом,

Идут холмом-горбом,

Идут кремнем-песком.

Последня корочка

Давно проглочена.

Глядит Егорушка:

Тын позолоченный.

За тыном – райский сад,

Глядит: кусты в цветах,

Меж них – скворцы свистят

На золотых шестах.

Остановился тут

Егор – <воззрился> тут.

– На кой цветы цветут?

Их и козлы не жрут!

А волк-то вторит, сват,

Нос сморщив замшевый:

– На кой скворцы свистят,

Когда не жрамши мы?

Как красная искра

Меж них зажглась.

Волк братцу: – Садись,

Братец и – раз —

Козлом – через тын —

В сад.

А сад – не просто сад:

В цветах скворцы свистят