Марина Цветаева - Стихотворения 1906-1916 годов

Не смейтесь вы над юным поколеньем!

Вы не поймете никогда,

Как можно жить одним стремленьем,

Лишь жаждой воли и добра…

Вы не поймете, как пылает

Отвагой бранной грудь бойца,

Как свято отрок умирает,

Девизу верный до конца!

……………………………

Так не зовите их домой

И не мешайте их стремленьям, —

Ведь каждый из бойцов — герой!

Гордитесь юным поколеньем!

<1906>

В старом вальсе штраусовском впервые

Мы услышали твой тихий зов,

С той поры нам чужды все живые

И отраден беглый бой часов.

Мы, как ты, приветствуем закаты,

Упиваясь близостью конца.

Все, чем в лучший вечер мы богаты,

Нам тобою вложено в сердца.

К детским снам клонясь неутомимо,

(Без тебя лишь месяц в них глядел!)

Ты вела своих малюток мимо

Горькой жизни помыслов и дел.

С ранних лет нам близок, кто печален,

Скучен смех и чужд домашний кров…

Наш корабль не в добрый миг отчален

И плывет по воле всех ветров!

Все бледней лазурный остров — детство,

Мы одни на палубе стоим.

Видно грусть оставила в наследство

Ты, о, мама, девочкам своим!

Где-то маятник качался, голоса звучали пьяно.

Преимущество мадеры я доказывал с трудом.

Вдруг заметил я, как в пляске закружилися стаканы,

Вызывающе сверкая ослепительным стеклом.

Что вы, дерзкие, кружитесь, ведь настроен я не кротко.

Я поклонник бога Вакха, я отныне сам не свой.

А в соседней зале пели, и покачивалась лодка,

И смыкались с плеском волны над уставшей головой

Проснулась улица. Глядит, усталая

Глазами хмурыми немых окон

На лица сонные, от стужи алые,

Что гонят думами упорный сон.

Покрыты инеем деревья черные, —

Следом таинственным забав ночных,

В парче сияющей стоят минорные,

Как будто мертвые среди живых.

Мелькает серое пальто измятое,

Фуражка с венчиком, унылый лик

И руки красные, к ушам прижатые,

И черный фартучек со связкой книг.

Проснулась улица. Глядит, угрюмая

Глазами хмурыми немых окон.

Уснуть, забыться бы с отрадной думою,

Что жизнь нам грезится, а это — сон!

Mapт 1908

Ты — принцесса из царства не светского,

Он — твой рыцарь, готовый на все…

О, как много в вас милого, детского,

Как понятно мне счастье твое!

В светлой чаше берез, где просветами

Голубеет сквозь листья вода,

Хорошо обменяться ответами,

Хорошо быть принцессой. О, да!

Тихим вечером, медленно тающим,

Там, где сосны, болото и мхи,

Хорошо над костром догорающим

Говорить о закате стихи;

Возвращаться опасной дорогою

С соучастницей вечной — луной,

Быть принцессой лукавой и строгою

Лунной ночью, дорогой лесной.

Наслаждайтесь весенними звонами,

Милый рыцарь, влюбленный, как паж,

И принцесса с глазами зелеными, —

Этот миг, он короткий, но ваш!

Не смущайтесь словами нетвердыми!

Знайте: молодость, ветер — одно!

Вы сошлись и расстанетесь гордыми,

Если чаши завидится дно.

Хорошо быть красивыми, быстрыми

И, кострами дразня темноту,

Любоваться безумными искрами,

И как искры сгореть — на лету!

Таруса, лето 1908

Над миром вечерних видений

Мы, дети, сегодня цари.

Спускаются длинные тени,

Горят за окном фонари,

Темнеет высокая зала,

Уходят в себя зеркала…

Не медлим! Минута настала!

Уж кто-то идет из угла.

Нас двое над темной роялью

Склонилось, и крадется жуть.

Укутаны маминой шалью,

Бледнеем, не смеем вздохнуть.

Посмотрим, что ныне творится

Под пологом вражеской тьмы?

Темнее, чем прежде, их лица, —

Опять победители мы!

Мы цепи таинственной звенья,

Нам духом в борьбе не упасть,

Последнее близко сраженье,

И темных окончится власть.

Мы старших за то презираем,

Что скучны и просты их дни…

Мы знаем, мы многое знаем

Того, что не знают они!

Дети — это взгляды глазок боязливых,

Ножек шаловливых по паркету стук,

Дети — это солнце в пасмурных мотивах,

Целый мир гипотез радостных наук.

Вечный беспорядок в золоте колечек,

Ласковых словечек шепот в полусне,

Мирные картинки птичек и овечек,

Что в уютной детской дремлют на стене.

Дети — это вечер, вечер на диване,

Сквозь окно, в тумане, блестки фонарей,

Мерный голос сказки о царе Салтане,

О русалках-сестрах сказочных морей.

Дети — это отдых, миг покоя краткий,

Богу у кроватки трепетный обет,

Дети — это мира нежные загадки,

И в самих загадках кроется ответ!

Месяц высокий над городом лег,

Грезили старые зданья…

Голос ваш был безучастно-далек:

— «Хочется спать. До свиданья».

Были друзья мы иль были враги?

Рук было кратко пожатье,

Сухо звучали по камню шаги

В шорохе длинного платья.

Что-то мелькнуло, — знакомая грусть,

— Старой тоски переливы…

Хочется спать Вам? И спите, и пусть

Сны Ваши будут красивы;

Пусть не мешает анализ больной

Вашей уютной дремоте.

Может быть в жизни Вы тоже покой

Муке пути предпочтете.

Может быть Вас не захватит волна,

Сгубят земные соблазны, —

В этом тумане так смутно видна

Цель, а дороги так разны!

Снами отрадно страдания гнать,

Спящим не ведать стремленья,

Только и светлых надежд им не знать,

Им не видать возрожденья,

Им не сложить за мечту головы, —

Бури — герои достойны!

Буду бороться и плакать, а Вы

Спите спокойно!

Там, где мильоны звезд-лампадок

Горят пред ликом старины,

Где звон вечерний сердцу сладок,

Где башни в небо влюблены;

Там, где в тени воздушных складок

Прозрачно-белы бродят сны —

Я понял смысл былых загадок,

Я стал поверенным луны.

В бреду, с прерывистым дыханьем,

Я все хотел узнать, до дна:

Каким таинственным страданьям

Царица в небе предана

И почему к столетним зданьям

Так нежно льнет, всегда одна…

Что на земле зовут преданьем, —

Мне все поведала луна.

В расшитых шелком покрывалах,

У окон сумрачных дворцов,

Я увидал цариц усталых,

В глазах чьих замер тихий зов.

Я увидал, как в старых сказках,

Мечи, венец и древний герб,

И в чьих-то детских, детских глазках

Тот свет, что льет волшебный серп.

О, сколько глаз из этих окон

Глядели вслед ему с тоской,

И скольких за собой увлек он

Туда, где радость и покой!

Я увидал монахинь бледных,

Земли отверженных детей,

И в их молитвах заповедных

Я уловил пожар страстей.

Я угадал в блужданьи взглядов:

— «Я жить хочу! На что мне Бог?»

И в складках траурных нарядов

К луне идущий, долгий вздох.

Скажи, луна, за что страдали

Они в плену своих светлиц?

Чему в угоду погибали

Рабыни с душами цариц,

Что из глухих опочивален

Рвались в зеленые поля?

— И был луны ответ печален

В стенах угрюмого Кремля.

Осень 1908. Москва

Мама светло разукрасила гробик.

Дремлет малютка в воскресном наряде.

Больше не рвутся на лобик

Русые пряди;

Детской головки, видавшей так мало,

Круглая больше не давит гребенка…

Только о радостном знало

Сердце ребенка.

Век пятилетний так весело прожит:

Много проворные ручки шалили!

Грези, никто не тревожит,

Грези меж лилий…

Ищут цветы к ней поближе местечко,

(Тесно ей кажется в новой кровати).

Знают цветы: золотое сердечко

Было у Кати!

О, будь печальна, будь прекрасна,

Храни в душе осенний сад!

Пусть будет светел твой закат,

Ты над зарей была не властна.