Использована фотография автора Alberto Andrei Rosu «Young man half soccer player half bussiness man. In a city and soccer fiel» с сайта www.shutterstock.com
ШКОЛЬНАЯ ПЕРЕМЕНА
Гудящий, как
пчелиный рой,
Слетевший с боинга
Или с Фалькона,
Авиационный мотор
Выбегает в коридор
И, как пустой пустяк,
Легко
Несет с собой
крик вой и ор.
Нервный тик –
Тишине смертный приговор.
В воздухе затор
Встал и завис.
Он на любителя,
Без предохранителя передернут затвор –
Работа для телохранителя
Есть до сих пор:
Охранять себя и других,
Несущихся в апорт,
На таран в лоб,
Клан на клан,
Хлоп хлоп,
Оживший ТОР.
Или на абордаж
Ловят кураж,
Соприкасаясь борт о борт,
Все содрогая,
Не теряя темпа,
Пришпоривая без шпор,
Кто быстрее, как будто
На спор.
В толпе конкурент,
Компетитор,
Своих криков композитор,
Сам себе автор
И репетитор.
Размножая возбуждение
Через тысячи спор,
Проникающих в тысячи открытых настежь пор,
Дикие, как с гор,
Мимо дверей,
Не попадая в их створ,
Стая зверей
Разных мастей, родов и пород
Тесно, как банка коллекции шпрот.
Шум через развороченный рот.
Бутылка, где джин
Вышел, не используя штопор..
Тормоза, стертый ступор,
Никого не видящий в упор.
От напряжения сгоревший рупор,
Индейское племя,
Войны, доставшие топор
И стая собак
Без страха на томагавк.
Гав, как лай,
По ихнему гавк,
Очередной лайфхак,
Летящий погром
Логике и смыслам наперекор.
Не природного происхождения гром
И молчание живьём в гроб,
Как беглые арестанты,
В одежде школьных роб,
Забывшие иной гардероб.
Сосновый, падающий
Под звуки бензопил, бор.
И весь хор
В школьный двор
Заведения учебного.
Крайне точки, прорвав запор,
На псевдопростор
Заведения Директор.
Главный прокурор
На расправу скор,
Словно породистый Трезор,
Охраняющий стратегический порт
В пролив Трабзонспор.
Лучше ракеты баллистической
Олигарх месторождения Самотлор.
Ты – его единственное
И местоимение и глагол.
Бодрый вид,
Ясный взор,
Видящий через косогор,
Из тёмных штор
Палец маркер и курсор.
Всех бегущих аудитор,
Изгоняющий бесов из школ,
Покоряющий, словно факир, кобр,
Ко всем своим – добр,
К чужим – зол,
Строящий плотину на пути
Потоков ненужных бобр.
И войско, и СОБР,
Главный барон,
Контролирующий гуглящий табор,
Признающий только отл и хор.
Для девочек как для невесток свёкор,
Для мальчиков
Тренер трека-шор. –
Отбор в очередной СДЮСШОР.
По сочетанию хромосом,
Превративший мечтания
В набор Содом и гомор.
Все начинания …
Дальше по кругу
Просто повтор.
ОК
Стоит лужок,
Лежит Колосок –
Пшеницы сынок.
Дом его – стог.
В нем сверчок
Лениво замолк.
Его молчок,
Как занемог.
Щекочет висок
Соломинка в бок.
Я – лежебока
У меня все ОК.
Не заденет шок.
Корабль свой в док
Завёл морячок,
За плечи мешок
С надписью ОК.
Напосошок
Грога глоток,
Всего полтешок,
И под шумок
Бежать за порог.
Молодой старичок,
Не белеет висок,
Ещё самый сок.
Ослаб, как шнурок.
Лапшой размок,
Опущенной в вог.
Там – артишок.
Приготовлен? ОК!
И не нужен кок.
Без стаи волк
К себе не строг,
Пережил восторг,
Вырван, как клок,
На дно залёг.
Снова все ОК.
И каков прок
От пинающих ног?
Согнут, как рог,
Без влаги исток.
В продаже, как сток,
Словно злой рок.
День в стиле ОК.
Со мною игрок
Ему невдомек
Зажечь огонёк,
Раздуть уголёк,
Не напряг пупок,
Потому не смог
Оставаться ОК.
Двенадцать о’clock,
Знакомый стишок,
Александр Блок
Усвоил урок –
Оценка ОК.
В две силы
Жила – проводок
Скручен в моток,
Оборвался ток,
Эмоциям блок,
Не подхватит поток,
Не спугнет курок.
День мой – сурок,
Повторяется срок.
Заплачен оброк –
Жизни налог.
Отчекинил ОК.
Мой потолок
Себя превозмог.
Время в залог,
В горле комок,
На губах замок.
С губ плевок
Упал, как шлепок,
Не попав в платок
С вензелем ОК.
Прервал монолог,
Диалог – одинок.
Где между строк
Слышится ОК.
БЛАТНОЙ РЭПЧИК
Не замереть, не разлюбить и тихо не уйти,
Не скрыть эмоций и не облажаться,
Так трудно видеть, как ты не крути,
Что начала с другими ты общаться.
Твои улыбки для лохов вокруг,
Подписчики резвятся, как креветки,
И лайки этих похотливых сук,
Среди которых даже малолетки.
А я страдал, стирая все моменты,
Из наших очень бурных отношений.
Я вижу эти грязные комменты,
Меня воротит от твоих сношений.
Теперь есть хайп, но в нем нет места мне.
Я занял в морге скромную каталку,
И чтоб ты не гадала на судьбе,
Я подкупил известную гадалку.
Она в твоих ладонях не увидит, знаешь,
Морщинок, где семья и были б наши дети.
Я знаю, что пока ты не врубаешь,
Тебе одной ну точно мало светит.
Я был не просто парень со двора,
Не просто беспредельщик на калине,
Увидишь – зря меня ты прогнала,
Я снова в шоколаде с запахом ванили.
БЕЛОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Ветры переменные несут меня,
Отматываю километры я постоянные
И съедаю расстояния.
Тут есть какая-то ассиметрия
В темах для настроения,
Чтоб продолжать движение.
Не добиваясь намеченного.
С вопросами не отвеченными
И пунктами не обозначенными
На картах и в путеводителях.
В нелогичных своих путешествиях.
Шаги мои, как нашествия, в места,
Где появляюсь я,
Не предупредив заблаговременно.
Без отметки в листах ожидания.
Без брони на часть пространства.
По своему усмотрению.
ОДА МОЕЙ ЖЕНЩИНЕ
Одна она. Утверждение – Верное.
Слезы ее – мои эмоции, которые не рассказал,
Не дочувствовал, не произнёс и не проявил вовремя.
Улыбка ее – мой смех не выраженный.
Взгляд – это взор не очерченный,
Который не открыл ей в ожидании,
Что я ее поддерживаю.
И думаю про неё, как про женщину,
Которой обязан рождением тех, кто меня продолжение.
И попадал параллельно я в смысловые ограничения.
Каждый раз на свой выбор оглядываясь.
Через время и его измерения,
Которые когда то проявятся.
И может ее порадуют,
Что все так банально, как в детском садике.
Когда верят в светлое, вечное
Как будто оно останется,
Когда все вокруг изменится
Для тех, кто снаружи находится.
Но я внутри моей женщины.
Она ещё та же, девочка.
А я пропадаю в боях за какие-то мужские ценности.
Сохраняю с ней равновесие.
Балансирую с бытом и верностью.
Играюсь без понимания,
Что все уже состоялось
И скорее всего не изменится.
И счастьем это называется –
Быть навсегда с этой женщиной…
В СОАВТОРСТВЕ С МАРИЕЙ Т. -1
Ничего во мне нет от безумного в полнолуние зверя,
Не назвать меня коварным из триллеров подлецом.
Я себе на допросах с детектором лжи не верю,
Слишком знаю зафиксированное в акаунтах лицо.
И, когда подобно ученику Рембрандта, сам себя рисую,
Получается, что не добавил бездарно ничего,
Словно с зеркалом вставленным в перископ говорю я,
Осознавая, что в реальности нет и его.
Как подводную лодку секретную, взгляд опускаю в воду,
Пусть она у стапелей моего обитания мутна,
Результат принимаю, держа дыхание ровно,
Лишь за то, что это освящённая в доме родном вода.
Узнавать легко себя в этой главной для меня воде,
Чтоб не стать субмариной, принимавшей неравный с конвоем бой,
Как бежать от себя одного к другому себе,
Как стоять за самим собой в затылок, словно изгой.
Как считать единицей сложные цифры, типа миллион сто сорок,
Выбирая единый для моторов моих мерный такт,
Как стараться спать с кем-то, кто слишком дорог,
Чтоб сблизиться с ним на узел или на шаг,
Кто далек, чтоб назваться: «тот свой» и не чужой, кто
Только делит с тобой одного пространства постель.
Словно в камни мечом джидая я воткнут,
Но я чувствую боль философских души камней.
Я стою в ожидании разрешения причалить снова,
У себя я всегда в не ипотечном за родное жилище долгу.
Знать, как надо – не быть беспечно слегка готовым,
И не сделать ложных манёвров назло врагу.
Пусть себя не считаю по силе всем сильным равным,
Мысль точу, как кухонный нож упрямо одну,
Что с рождения стал для себя неправым,
И спасу захлебнувшуюся от времени вину,
Пусть из лет состоящая верная свита
Остудила перегретый движением корпус и пыл -
Проще тупо стерпеть без сомнений обиду,
На того, кем когда-то скорее всего ты был.
В СОАВТОРСТВЕ С МАРИЕЙ Т. -2
Бог – астронавт.
Он чёрный белый или китаец.
Не важно это и по смыслу не имеет значения.
Он идет по космосу, который называют ещё и раем
Смотрит на галактики дыры латает.
Следит, в порядке ли черные звезды.
Контролируя пульсары и карлики,
Чтоб не смотрелись слишком зловеще и мрачно.
Он ощущает что созданное
