Твоя Обыденная Вечность - Алексей Вавилонский

Я в тишине ночной, бродя по лесу,

Завидел угрюмую поэтессу,

Девчонка, может быть, шестнадцать лет,

Не дать, не взять, и не сказать в ответ,

Что красоты той было, мне не увидеть больше впредь,

Мерцание рассвета озаряло море,

И там всмотревшись, она видела горе,

Такое странное и непонятное совсем,

Но ей одной лишь полностью доступно,

Всё взглядом так же неприступно,

Смотрела бы она,

Но тут загвоздка есть одна,

Таких единицы, десятки,

По пальцам посчитать,

Те что греют пятки,

Не об роскошную кровать,

А об песок нагретый солнцем,

И на зависть всяким горцам,

В фантазии её,

Миры, мечты, и всё былое,

И вроде бы не материальное,

Но очень очень и очень живое.

Эмоции без лжи,

Слова честны и четки,

Она — есть чистый человек.

Таких очень мало на наш "скромный" век.

Я знаю, выход — от себя,

а вход — всегда навстречу,

но ненавидя так себя, и так тебя любя

я жду опять предтечу.

Придёт однажды Иоан,

а может быть Иосиф

и скажет мне: — «Держи улыбку шире!» — монеточку подбросит на удачу.

И словно сказочный шаман… Всё вспыхнет у тебя внутри бурливо.

А я скажу ему: — Пардон,

благодарю, святивый!

Я дар использую во благо.

Ведь я сегодня вымер совсем вон,

и вышло как то. некрасиво.

А жизнь с тобой как будто удалась,

И сделать можно лучше и прекрасней

Не прогневить бы Бога)

И не наставить бы себе рога,

И мысли б не смешать мне с непогодой.

Но Выход в Тьму мне разевает пасть,

и томно дышит у порога.

(И сердце по кусочкам красть, не прекращает, исчезая

в мрачные воды)

Ах, моя Маргарет Тэтчер!

Мы выпиваем с тобой каждый вечер,

Я с нетерпением жду каждой встречи,

И готов твои россказни слушать вечно.

Железная Леди, в доспехах Власти,

Любила ты, знаю, всякие сласти,

Любила ты Лондон в сером ненастье,

Забыть невозможно твой пируэт,

И грозный в парламенте силуэт,

Перед которым страшились они,

Те, кто боялись сказать напрямую,

Те, чьи одежды запятнаны кровью,

Те, что боялись тебя как волка,

Что в чаще дремучей страдает века,

Забудь о них всех,

И пусть уже ты далека,

И землю только уже видишь,

Но все запомнят навека,

Железную леди, в чёрном костюме,

Золотые часы, в дорогом парфюме,

Но время не вечно,

Как и судьба,

И на гробу твоём резьба,

О том, что помним любим скорбим,

И впредь, ни слова не пророним,

Запомнят все твои слова,

И их запомнят навсегда.

Подумай обо всём,

Закрой на минуту глаза,

И может быть, станет понятно всё сразу,

Ты главное, не торопись,

Ведь мысли не уйдут,

Да, может захоронятся,

Но просто так не пропадут,

Включи мышление на жизнь,

На то, что любишь,

А плохому скажи "сгинь"

Мысли штука непростая,

Вот знаю одного,

Он на реке Дуная,

Окончить жизнь свою хотел,

Представил? Вот и я подумал,

Что за дело,

И из-за девушки, так смело,

Да только солнце его грело,

Уже простывший хладный след,

И натворил тогда он бед,

Она лишь доказать хотела,

Что полюбила же тебя,

Не за характер твой не смелый,

А за красивые глаза,

И за поступки вялые и робкие,

И за мечты такие милые и бойкие,

Я всё к чему,

Вы мыслить научитесь,

А то неровен час,

Запутает всех вас,

Поток событий нескончаемый,

Который к сожалению так отчаянно,

Пытается свести с ума любого,

Кто все гребет против него,

То одного другого,

А если всё в порядке с головою,

То и вообще легко даётся,

Мыслями управлять своими,

Но только прошу,

Осторожнее с ними.

Хорошее утро, не день умереть.

Пожалуй не сегодня, дорогая Смерть.

Ещё слишком многое нужно решить.

Так много вещей мне нужно прожить,

Быть может даже пережить, друзей врагов, других тех хикк, которые казались близкими на миг.

Пора б сорвать уже все эти маски,

И эти сказки, надоело.

Давно меня ведь так ничто не грело,

Только представь, лесок, домишко, утро/вечер, хорошая музыка, слушать бы вечно, друзей побольше, и врагов, да бы не выходить из серых и обыденных оков.

Как надоели улицы седых от дыма с гарью тел.

Хотя быть может, это мой удел.

И мне осталось столько дел, мечты, желания — снова всё опять.

И я бы повернул всё время вспять, чтобы тебя понять, но нет. Нельзя же нарушать законы. Мы же не дети той Мадонны, что в церквях католических цветёт.

Но всё ж моментами гнетёт,

И может быть сказал бы я — да не стихами, а по сути.

Без всякой лирики и мути.

Но будто мозгом покрутили,

А может быть вот взять и,

Передать бы всё другому,

Такому мудрому седому, дедульке старых лет,

Быть может будет лучше,

Быть может будет свет.

И от проблемы я избавиться бы смог,

К примеру взять бы глок и вышибать мозги,

Нет, не себе, конечно, тем другим,

Кто постоянно недоволен.

К тем кто видимо не волен,

Душой и мозгом хлопотать,

Им лишь других бы обижать.

Или пройти к любимой, той гордо идущей.

Поцеловать её и крепко обнимать всё пуще,

Быть может отогреется слегка,

И проскользнёт та легкая дымка порока,

И от счастья раньше срока, подаришь ей кольцо,

А дальше как по маслу, может быть,

Какая же непредсказуемая эта судьбоносная нить.

Русское пиво, очень игриво,

Странные вещи ночью бурлили,

Кто то по сотне, выпили водки.

Кто-то по пятьдесят, ночью под окном вопят.

А кто то игристое, в стенах извилистых, днём и ночью, под попсу.

Но нам не по курсу эта буржуазия,

Нам бы выпить, и сразу становятся борзыми.

А пиво, есть пиво, для жизни красивой и некрасивой.

А на душе от всего паршиво,

Не все русские настолько к алкоголю игривы как русское пиво..

Как ты близко! Обними!

Крепко-крепко. Нежно-нежно.

Зажигаются огни,

У соседей безмятежно,

Может и у нас пора?

Из ближайшего окна,

Смотрит старость, упрекая…

У меня свеча — всего одна.

Но зато гляди какая!

Зажигая твоё сердце,

Прекрасной царицы…

Опалю ею