Марина Цветаева - Если душа родилась крылатой

Liebster, Dich wundert die Rede?
Alle Scheidenden reden wie Trunkene
und nehmen gerne sich festlich...
Holderlin4

Вздрогнешь — и горы с плеч,
И душа — гореґ.
Дай мне о гоґре спеть:
О моей гореґ.
Черной ни днесь, ни впредь
Не заткну дыры.
Дай мне о гоґре спеть
На верху горы.

Та гора была, как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора.
— Океан в ушную раковину
Вдруг-ворвавшимся ура! —
Та гора гнала и ратовала.
Та гора была, как гром.
Зря с титанами заигрываем!
Той горы последний дом
Помнишь — на исходе пригорода?
Та гора была — миры!
Бог за мир взымает дорого!
Горе началось с горы.
Та гора была над городом.

Не Парнас, не Синай —
Просто голый казарменный
Холм. — Равняйся! Стреляй!
Отчего же глазам моим
(Раз октябрь, а не май)
Та гора была — рай?

Как на ладони поданный
Рай — не берись, коль жгуч!
Гора бросалась поґд ноги
Колдобинами круч.
Как бы титана лапами
Кустарников и хвой,
Гора хватала заґ полы,
Приказывала: стой!
О, далеко не азбучный
Рай — сквознякам сквозняк!
Гора валила навзничь нас,
Притягивала: ляг!
Оторопев под натиском,
— Как? Не понять и днесь!
Гора, как сводня — святости,
Указывала: здесь...

Персефоны зерно гранатовое,
Как забыть тебя в стужах зим?
Помню губы, двойною раковиной
Приоткрывшиеся моим.
Персефона, зерном загубленная!
Губ упорствующий багрец,
И ресницы твои — зазубринами,
И звезды золотой зубец...

Не обман — страсть, и не вымысел!
И не лжет, — только не дли!
О, когда бы в сей мир явились мы
Простолюдинами любви!
О, когда б, здраво и поґпросту:
Просто — холм, просто — бугор...
(Говорят, тягою к пропасти
Измеряют уровень гор).
В ворохах вереска бурого,
В островах страждущих хвой...
(Высота бреда — над уровнем
Жизни.)
— Наґ же меня! Твой...
Но семьи тихие милости,
Но птенцов лепет — увы!
Оттого что в сей мир явились мы —
Небожителями любви!

Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук),
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестных утр.
Гора горевала о нашей дружбе:
Губ непреложнейшее родство!
Гора говорила, что коемужды
Сбудется — по слезам его.
Еще говорила гора, что табор —
Жизнь, что весь век по сердцам базарь!
Еще горевала гора: хотя бы
С дитятком — отпустил Агарь!
Еще говорила, что это — демон
Крутит, что замысла нет в игре.
Гора говорила, мы были немы,
Предоставляли судить горе.

Гора горевала, что только грустью
Станет — чтоґ ныне и кровь и зной.
Гора говорила, что не отпустит
Нас, не допустит тебя с другой!
Гора горевала, что только дымом
Станет — чтоґ ныне: и мир и Рим.
Гора говорила, что быть с другими
Нам (не завидую тем другим!).
Гора горевала о страшном грузе
Клятвы, которую поздно клясть.
Гора говорила, что стар тот узел
Гордиев: долг и страсть.
Гора горевала о нашем горе:
Завтра! Не сразу! Когда над лбом —
Уж не memento5, а просто — море!
Завтра, когда поймем.
Звук... Ну как будто бы кто-то просто,
Ну... плачет вблизи?

Гора горевала о том, что врозь нам
Вниз, по такой грязи —
В жизнь, про которую знаем всеґ мы:
Сброд — рынок — барак.
Еще говорила, что все поэмы
Гор — пишутся — таґк.

Та гора была, как горб
Атласа, титана стонущего.
Той горою будет горд
Город, где с утра и доґ ночи мы
Жизнь свою — как карту бьем!
Страстные, не быть упорствуем.
Наравне с медвежьим рвом
И двенадцатью апостолами —
Чтите мой угрюмый грот.
(Грот — была, и волны впрыгивали!)
Той игры последний ход
Помнишь — на исходе пригорода?
Та гора была — миры!
Боги мстят своим подобиям!
Горе началось с горы.
Та гора на мне — надгробием.

Минут годы, и вот означенный
Камень, плоским смененный, снят6.
Нашу гору застроят дачами, —
Палисадниками стеснят.
Говорят, на таких окраинах
Воздух чище и легче жить.
И пойдут лоскуты выкраивать,
Перекладинами рябить,
Перевалы мои выструнивать,
Все овраги мои — вверх дном!
Ибо надо ведь — хоть кому-нибудь
Дома в счастье, и счастья — в дом!
Счастья — в доме! Любви без вымыслов!
Без вытягивания жил!
Надо женщиной быть — и вынести!
(Было-было, когда ходил,

Счастье — в доме!) Любви, не скрашенной
Ни разлукою, ни ножом.
На развалинах счастья нашего
Город встанет: мужей и жен.
И на том же блаженном воздухе,
— Пока можешь еще — греши! —
Будут лавочники на отдыхе
Пережевывать барыши,
Этажи и ходы надумывать —
Чтобы каждая нитка — в дом!
Ибо надо ведь — хоть кому-нибудь
Крыши с аистовым гнездом!

Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора — игры.
Есть беспутные, нет — беспамятных:
Горы времени — у горы!
По упорствующим расселинам
Дачник, поздно хватясь, поймет:
Не пригорок, поросший семьями, —
Кратер, пущенный в оборот!
Виноградниками — Везувия
Не сковать! Великана — льном
Не связать! Одного безумия
Уст — достаточно, чтобы львом
Виноградники заворочались,
Лаву ненависти струя.
Будут девками ваши дочери
И поэтами — сыновья!
Дочь, ребенка расти внебрачного!
Сын, цыганкам себя страви!
Да не будет вам места злачного,
Телеса, на моей крови!
Твеґрже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
— Да не будет вам счастья дольнего,
Муравьи, на моей горе!
В час неведомый, в срок негаданный
Опознаґете всей семьей
Непомерную и громадную
Гору заповеди седьмой!

Есть пробелы в памяти, бельма
На глазах: семь покрывал...
Я не помню тебя — отдельно.
Вместо чеґрт — белый провал.
Без примет. Белым пробелом —
Весь. (Душа, в ранах сплошных,
Рана — сплошь.) Частности мелом
Отмечать — дело портных.
Небосвод — цельным основан.
Океан — скопище брызг?!
Без примет. Верно — особый —
Весь. Любовь — связь, а не сыск.
Вороной, русой ли масти —
Пусть сосед скажет: он зряч.
Разве страсть — делит на части?
Часовщик я, или врач?
Ты — как круг, полный и цельный:
Цельный вихрь, полный столбняк.
Я не помню тебя отдельно
От любви. Равенства знак.
(В ворохах сонного пуха:
Водопад, пены холмы —
Новизной, странной для слуха,
Вместо: «я» — тронное: «мы»...)
Но зато, в нищей и тесной
Жизни — «жизнь, как она есть» —
Я не вижу тебя совместно
Ни с одной:
— Памяти месть!

В небе, ржавее жести,
Перст столба.
Встал на назначенном месте,
Как судьба.
— Беґз четверти. Исправен?
— Смерть не ждет.
Преувеличенно-плавен
Шляпы взлет.
В каждой реснице — вызов.
Рот сведен.
Преувеличенно низок
Был поклон.
— Беґз четверти. Точен? —
Голос лгал.
Сердце упало: что с ним?
Мозг: сигнал!
Небо дурных предвестий:
Ржавь и жесть.
Ждал на обычном месте.
Время: шесть.
Сей поцелуй без звука:
Губ столбняк.
Так государыням руку,
Мертвым — так...
Мчащийся простолюдин
Локтем — в бок.
Преувеличенно нуден
Взвыл гудок.
Взвыл, как собака взвизгнул,
Длился, злясь.
(Преувеличенность жизни
В смертный час.)
То, что вчера — по пояс,
Вдруг — до звезд.
(Преувеличенно, то есть:
Во весь — рост.)
Мысленно: милый, милый.
— Час? Седьмой.
В кинематограф, или?.. —
Взрыв: «Домой!»

Братство таборное, —
Вот куда вело!
Громом наґ голову,
Саблей наголоґ,
Всеми ужасами
Слов, которых ждем,
Домом рушащимся —
Слово: дом.
Заблудшего баловня
Вопль: домой!
Дитя годовалое:
«Дай» и «мой»!
Мой брат по беспутству,
Мой зноб и зной,
Так иґз дому рвутся,
Как ты — домой!
Конем, рванувшим коновязь —
Ввысь! — и веревка в прах.
— Но никакого дома ведь!
— Есть, в десяти шагах:
Дом на горе. — Не выше ли?
— Дом на верху горы.
Окно под самой крышею.
— «Не от одной зари
Горящее?» — Так сызнова
Жизнь? — Простота поэм!
Дом, это значит: из дому
В ночь.
(О, кому повем
Печаль мою, беду мою,
Жуть, зеленее льда?..)
— Вы слишком много думали. —
Задумчивое: — Да.

И — набережная. Воды
Держусь, как толщи плотной.
Семирамидины сады
Висячие — так вот вы!
Воды — стальная полоса
Мертвецкого оттенка —
Держусь, как нотного листа
Певица, края стенки —
Слепец... Обратно не отдашь?
Нет? Наклонюсь — услышишь?
Всеутолительницы жажд
Держусь, как края крыши
Лунатик...
Но не от реки
Дрожь — рождена наядой!
Реки держаться, как руки,
Когда любимый рядом —
И верен...
Мертвые верны.
Да, но не всем в каморке...
Смерть с левой, с правой стороны —
Ты. Правый бок, как мертвый.
Разительного света сноп.
Смех, как грошовый бубен.
— Нам с вами нужно бы...
(Озноб.)
— Мы мужественны будем?

Тумана белокурого
Волна — воланом газовым.
Надышано, накурено,
А главное — насказано!
Чем пахнет? Спешкой крайнею,
Потачкой и грешком:
Коммерческими тайнами
И бальным порошком.
Холостяки семейные
В перстнях, юнцы маститые...
Нашучено, насмеяно,
А главное — насчитано!
И крупными, и мелкими,
И рыльцем, и пушком.
...Коммерческими сделками
И бальным порошком.
(Вполоборота: это вот —
Наш дом? — Не я хозяйкою!)
Один — над книжкой чековой.
Другой — над ручкой лайковой,
А тот — над ножкой лаковой
Работает тишком.
...Коммерческими браками
И бальным порошком.
Серебряной зазубриной
В окне — звезда мальтийская!
Наласкано, налюблено,
А главное — натискано!
Нащипано... (Вчерашняя
Снедь — не взыщи: с душком!)
...Коммерческими шашнями
И бальным порошком.
Цепь чересчур короткая?
Зато не сталь, а платина!
Тройными подбородками
Тряся, тельцы — телятину
Жуют. Над шейкой сахарной
Черт — газовым рожком.
...Коммерческими крахами
И неким порошком —
Беґртольда Шварца...
Даровит
Был — и заступник людям.
— Нам с вами нужно говорить.
Мы мужественны будем?

Движение губ ловлю.
И знаю — не скажет первым.
— Не любите? — Нет, люблю.
— Не любите! — Но истерзан,
Но выпит, но изведен.
(Орлом озирая местность):
— Помилуйте, это — дом?
— Дом в сердце моем. — Словесность!
Любовь, это плоть и кровь.
Цвет, собственной кровью полит.
Вы думаете — любовь —
Беседовать через столик?
Часочек — и по домам?
Как те господа и дамы?
Любовь, это значит...
— Храм?
Дитя, замените шрамом
На шраме! — Под взглядом слуг
И бражников? (Я, без звука:
«Любовь, это значит лук
Натянутый лук: разлука».)
— Любовь, это значит — связь.
Всe врозь у нас: рты и жизни.
(Просила ж тебя: не сглазь!
В тот час, в сокровенный, ближний,
Тот час на верху горы
И страсти. Memento7 — паґром:
Любовь — это все дары
В костер — и всегда задаром!)
Рта раковинная щель
Бледна. Не усмешка — опись.
— И прежде всего одна
Постель.
— Вы хотели пропасть
Сказать? — Барабанный бой
Перстов. — Не горами двигать!
Любовь, это значит...
— Мой.
Я вас понимаю. Вывод?
Перстов барабанный бой
Растет. (Эшафот и площадь.)

— Уедем. — А я: умрем,
Надеялась. Это проще!
Достаточно дешевизн:
Рифм, рельс, номеров, вокзалов...
— Любовь, это значит: жизнь.
— Нет, иґначе называлось
У древних...
— Итак? —
Лоскут
Платка в кулаке, как рыба.
— Так едемте? — Ваш маршрут?
Яд, рельсы, свинец — на выбор!
Смерть — и никаких устройств!
— Жизнь! — Как полководец римский,
Орлом озирая войск
Остаток.
— Тогда простимся.

— Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть, это дело тел,
А мы друг для друга — души
Отныне...) — И не сказал.
(Да, в час, когда поезд подан,
Вы женщинам, как бокал,
Печальную честь ухода
Вручаете...) — Может, бред?
Ослышался? (Лжец учтивый,
Любовнице, как букет
Кровавую честь разрыва
Вручающий...) — Внятно: слог
За слогом, итак — простимся,
Сказали вы? (Как платок
В час сладостного бесчинства
Уроненный...) — Битвы сей
Вы — Цезарь. (О, выпад наглый!
Противнику — как трофей,
Им отданную же шпагу
Вручать!) — Продолжает. (Звон
В ушах...) — Преклоняюсь дважды:
Впервые опережен
В разрыве. — Вы это каждой?
Не опровергайте! Месть,
Достойная Ловеласа.
Жест, делающий вам честь,
А мне разводящий мясо
От кости. — Смешок. Сквозь смех —
Смерть. Жест. (Никаких хотений.
Хотеть — это дело тех,
А мы друг для друга — тени
Отныне...) Последний гвоздь
Вбит. Винт, ибо гроб свинцовый,
— Последнейшая из просьб.
— Прошу. — Никогда ни слова
О нас... никому из... ну...
Последующих. (С носилок
Так раненые — в весну!)
— О том же и вас просила б.
Колечко на память дать?
— Нет. — Взгляд, широкоґ разверстый
Отсутствует. (Как печать
На сердце твое, как перстень
На руку твою... Без сцен!
Съем.) Вкрадчивее и тише:
— Но книгу тебе? — Как всем?
Нет, вовсе их не пишите,
Книг...
Значит, не надо.
Значит, не надо.
Плакать не надо.
В наших бродячих
Братствах рыбачьих
Пляшут — не плачут.
Пьют, а не плачут.
Кровью горячей
Платят — не плачут.
Жемчуг в стакане
Плавят — и миром
Правят — не плачут.
— Так яґ ухожу? — Насквозь
Гляжу. Арлекин, за верность,
Пьеретте своей — как кость
Презреннейшее из первенств
Бросающий: честь конца,
Жест занавеса. Реченье
Последнее. Дюйм свинца
В грудь: лучше бы, горячей бы
И — чище бы...
Зубы
Втиснула в губы.
Плакать не буду.
Самую крепость —
В самую мякоть.
Только не плакать.
В братствах бродячих
Мрут, а не плачут,
Жгут, а не плачут.
В пепел и в песню
Мертвого прячут
В братствах бродячих.
— Так первая? Первый ход?
Как в шахматы, значит? Впрочем,
Ведь даже на эшафот
Нас первыми просят...
— Срочно
Прошу, не глядите! — Взгляд —
(Вот-вот уже хлынут градом! —
Ну как их загнать назад
В глаза?!) — Говорю, не надо
Глядеть!!!
Внятно и громко,
Взгляд в вышину:
— Милый, уйдемте,
Плакать начну!
Забыла! Среди копилок
Живых (коммерсантов — тож)
Белокурый сверкнул затылок:
Маис, кукуруза, рожь!
Все заповеди Синая
Смывая — менады мех! —
Голконда волосяная,
Сокровищница утех —
(Для всех!) Не напрасно копит
Природа, не сплошь скупа!
Из сих белокурых тропик,
Охотники, — где тропа
Назад? Наготою грубой
Дразня и слепя до слез —
Сплошным золотым прелюбом
Смеющимся пролилось.
— Не правда ли? — Льнущий, мнущий
Взгляд. В каждой реснице — зуд.
— И главное — эта гуща!
Жест, скручивающий в жгут.
О, рвущий уже одежды —
Жест! Проще, чем пить и есть —
Усмешка! (Тебе надежда,
Увы, на спасенье есть!)
И — сестрински или братски?
Союзнически: союз!
— Не похоронив — смеяться!
(И, похоронив, смеюсь.)

И — набережная. Последняя.
Всё. Порознь и без руки,
Чурающимися соседями
Бредем. — Со стороны реки —
Плач. Падающую соленую
Ртуть слизываю без забот:
Луны огромной Соломоновой
Слезам не выслал небосвод.
Столб. Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь? Вдребезги бы, а не в кровь!
Страшащимися сопреступниками
Бредем. (Убитое — Любовь.)
Брось! Разве это двое любящих?
В ночь? Порознь? С другими спать?
— Вы понимаете, что будущее —
Там? — Запрокидываюсь вспять.
— Спать! — Новобрачными по коврику...
— Спать! — Всё не попадаем в шаг,
В такт. Жалобно: — Возьмите поґд руку!
Не каторжники, чтоб так!..
Ток. (Точно мне душою — на руку
Лег! — На руку рукою.) Ток
Бьет, проводами лихорадочными
Рвет, — на душу рукою лег!
Льнет. Радужное всe! Чтоґ радужнее
Слез? Занавесом, чаще бус,
Дождь. — Я таких не знаю набережных
Кончающихся. — Мост, и:
— Ну с?
Здесь? (Дроги поданы.)
Спо—койных глаз
Взлет. — Можно до дому?
В по—следний раз!

По—следний мост.
(Руки не отдам, не выну!)
Последний мост,
Последняя мостовина.
Во—да и твердь.
Выкладываю монеты.
День—га за смерть,
Харонова мзда за Лету.
Мо—неты тень
В руке теневой. Без звука
Мо—неты те.
Итак, в теневую руку —
Мо—неты тень.
Без отсвета и без звяка.
Мо—неты — тем.
С умерших довольно маков.
Мост.
Бла—гая часть
Любовников без надежды:
Мост, ты как страсть:
Условность: сплошное между.
Гнезжусь: тепло,
Ребро — потому и льну так.
Ни до, ни по:
Прозрения промежуток!
Ни рук, ни ног.
Всей костью и всем упором:
Жив только бок,
О смежный теснюсь которым.
Вся жизнь — в боку!
Он — ухо и он же — эхо.
Желтком к белку
Леплюсь, самоедом к меху
Теснюсь, леплюсь,
Мощусь. Близнецы Сиама,
Чтоґ — ваш союз?
Та женщина — помнишь: мамой
Звал? — всё и вся
Забыв, в торжестве недвижном
Те—бя нося,
Тебя не держала ближе.
Пойми! Сжились!
Сбылись! На груди баюкал!
Не — брошусь вниз!
Нырять — отпускать бы руку
При—шлось. И жмусь,
И жмусь... И неотторжима.
Мост, ты не муж:
Любовник — сплошное мимо!
Мост, ты за нас!
Мы реку телами кормим!
Плю—щом впилась,
Клещом: вырывайте с корнем! .
Как плющ! как клещ!
Безбожно! Бесчеловечно!
Бро—сать, как вещь,
Меня, ни единой вещи
Не чтившей в сём
Вещественном мире дутом!
Скажи, что сон!
Что ночь, а за ночью утро,
Эк—спресс и Рим!
Гренада? Сама не знаю,
Смахнув перин
Монбланы и Гималаи.
Про—гал глубок:
Последнею кровью грею.
Про—слушай бок!
Ведь это куда вернее
Сти—хов... Прогрет
Ведь? Завтра к кому наймешься?
Ска—жи, что бред!
Что нет, и не будет мосту
Кон—ца...
— Конец.
— Здесь? — Детский, божеский
Жест. — Ну-с? — Впилась.
— Е—ще немножечко:
В последний раз!

Корпусами фабричными, зычными
И отзывчивыми на зов...
Сокровенную,подъязычную
Тайну жен от мужей и вдов
От друзей — тебе, подноготную
Тайну Евы от древа — вот:
Я не более чем животное,
Кем-то раненное в живот.
Жжет... Как будто бы душу сдернули
С кожей! Паром в дыру ушла
Пресловутая ересь вздорная,
Именуемая душа.
Христианская немочь бледная!
Пар! Припарками обложить!
Да ее никогда и не было!
Было тело, хотело жить,
Жить не хочет.
Прости меня! Не хотела!
Вопль вспоротого нутра!
Так смертники ждут расстрела
В четвертом часу утра
За шахматами... Усмешкой
Дразня коридорный глаз.
Ведь шахматные же пешки!
И кто-то играет в нас.
Кто? Боги благие? Воры?
Во весь окоем глазка —
Глаз. Красного коридора
Лязг. Вскинутая доска.
Махорочная затяжка.
Сплёв, пожили значит, сплёв.
...По сим тротуарам в шашку
Прямая дорога: в ров
И в кровь. Потайное око:
Луны слуховой глазок...
И покосившись сбоку:
— Как ты уже далек!

Совместный и сплоченный
Вздрог. — Наша молочная!
Наш остров, наш храм,
Где мы по утрам —
Сброд! Пара минутная! —
Справляли заутреню.
Базаром и заґкисью,
Сквозь-сном и весной...
Здесь кофе был пакостный, —
Совсем овсяной!
(Овсом своенравие
Гасить в рысаках!)
Отнюдь не Аравией —
Аркадией пах
Тот кофе...
Но как улыбалась нам,
Рядком усадив,
Бывалой и жалостной, —
Любовниц седых
Улыбкою бережной:
Увянешь! Живи!
Безумью, безденежью,
Зевку и любви —
А главное — юности!
Смешку — без причин,
Усмешке — без умысла,
Лицу — без морщин, —
О, главное — юности!
Страстям не по климату!
Откуда-то дунувшей,
Откуда-то хлынувшей
В молочную тусклую:
— Бурнус и Тунис! —
Надеждам и мускулам
Под ветхостью риз...
(Дружочек, не жалуюсь:
Рубец на рубце!)
О, как провожала нас
Хозяйка в чепце
Голландского глаженья...
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены...
— Наша улица! — Уже не наша... —
— Сколько раз по ней!.. — Уже не мы... —
— Завтра с западу встанет солнце!
— С Иеговой порвет Давид!
— Что мы делаем? — Расстаемся.
— Ничего мне не говорит
Сверхбессмысленнейшее слово:
Рас—стаемся. — Одна из ста?
Просто слово в четыре слога,
За которыми пустота.
Стой! По-сербски и по-кроатски,
Верно? Чехия в нас чудит?
Рас—ставание. Расставаться...
Сверхъестественнейшая дичь!
Звук, от коего уши рвутся,
Тянутся за предел тоски...
Расставание — не по-русски!
Не по-женски! Не по-мужски!
Не по-божески! Чтоґ мы — овцы,
Раззевавшиеся в обед?
Расставание — по-каковски?
Даже смысла такого нет,
Даже звука! Ну просто полый
Шум, — пилы, например, сквозь сон.
Расставание — просто школы
Хлебникова соловьиный стон
Лебединый...
Но как же вышло?
Точно высохший водоем —
Воздух! Руку о руку слышно.
Расставаться — ведь это гром
Наґ голову... Океан в каюту!
Океании крайний мыс!
Эти улицы — слишком круты:
Расставаться — ведь это вниз,
Под гору... Двух подошв пудовых
Вздох... Ладонь, наконец, и гвоздь!
Опрокидывающий довод:
Расставаться — ведь это врозь,
Мы же — сросшиеся...

Разом проигрывать —
Чище нет!
Загород, пригород:
Дням конец.
Негам (читай — камням),
Дням, и домам, и нам.
Дачи пустующие! Как мать
Старую — так же чту их.
Это ведь действие — пустовать:
Полое не пустует.
(Дачи, пустующие на треть,
Лучше бы вам сгореть!)
Только не вздрагивать,
Рану вскрыв.
Заґгород, заґгород,
Швам разрыв!
Ибо — без лишних слов
Пышных — любовь есть шов.
Шов, а не перевязь, шов — не щит.
— О, не проси защиты! —
Шов, коим мертвый к земле пришит,
Коим к тебе пришита.
(Время покажет еще, каким:
Легким или тройным!)
Так или иґначе, друг — по швам!
Дребезги и осколки!
Только и славы, что треснул сам:
Треснул, а не расползся!
Что под наметкой — живая жиль
Красная, а не гниль!
О, не проигрывает —
Кто рвет!
Загород, пригород:
Лбам развод.
По слободам казнят
Нынче, — мозгам сквозняк!
О, не проигрывает, кто прочь —
В час, как заря займется.
Целую жизнь тебе сшила в ночь
Наґбело, без наметки.
Так не кори же меня, что вкривь.
Пригород: швам разрыв.
Души неприбранные —
В рубцах!..
Загород, пригород...
Яр размах
Пригорода. Сапогом судьбы,
Слышишь — по глине жидкой?
...Скорую руку мою суди,
Друг, да живую нитку
Цепкую — как ее ни канай!
По—следний фонарь!
Здесь? Словно заґговор —
Взгляд. Низших рас —
Взгляд. — Можно наґ гору?
В по—следний раз!

Частой гривою
Дождь в глаза. — Холмы.
Миновали пригород.
Заґ городом мы,
Есть — да нету нам!
Мачеха — не мать!
Дальше некуда.
Здесь околевать.
Поле. Изгородь.
Брат стоим с сестрой.
Жизнь есть пригород. —
Заґ городом строй!
Эх, проигранное
Дело, господа!
Все-то — пригороды!
Где же города?!
Рвет и бесится
Дождь. Стоим и рвем.
За три месяца
Первое вдвоем!
И у Иова,
Бог, хотел взаймы?
Да не выгорело:
За городом мы!
Заґ городом! Понимаешь? За!
Вне! Перешед вал!
Жизнь, это место, где жить нельзя:
Ев—рейский квартал...
Так не достойнее ль воґ сто крат
Стать вечным жидом?
Ибо для каждого, кто не гад,
Ев—рейский погром —
Жизнь. Только выкрестами жива!
Иудами вер!
На прокаженные острова!
В ад! — всюду! — но не в
Жизнь, — только выкрестов терпит, лишь
Овец — палачу!
Право-на-жительственный свой лист
Но—гами топчу!
Втаптываю! За Давидов щит —
Месть! — В месиво тел!
Не упоительно ли, что жид
Жить — неґ захотел?!
Гетто избраґнничеств! Вал и ров.
По—щады не жди!
В сем христианнейшем из миров
Поэты — жиды!

Так ножи вострят о камень,
Так опилки метлами
Смахивают. Под руками
Меховое, мокрое.
Где ж вы, двойни:
Сушь мужская, мощь?
Под ладонью —
Слезы, а не дождь!
О каких еще соблазнах —
Речь? Водой — имущество!
После глаз твоих алмазных,
Под ладонью льющихся, —
Нет пропажи
Мне. Конец концу!
Глажу — глажу —
Глажу по лицу.
Такова у нас, Маринок,
Спесь, у нас, полячек-то.
После глаз твоих орлиных,
Под ладонью плачущих...
Плачешь? Друг мой!
Все мое! Прости!
О, как крупно,
Солоно в горсти!
Жестока слеза мужская:
Обухом по темени!
Плачь, с другими наверстаешь
Стыд, со мной потерянный.
Оди—накового
Моря — рыбы! Взмах:
...Мертвой раковиной
Губы на губах.
В слезах.
Лебеда —
На вкус.
— А завтра
Когда
Проснусь?

Тропою овечьей —
Спуск. Города гам.
Три девки навстречу.
Смеются. Слезам
Смеются, — всем полднем
Недр, гребнем морским!
Смеются!
— недолжным,
Позорным, мужским
Слезам твоим, видным
Сквозь дождь — в два рубца!
Как жемчуг — постыдным
На бронзе бойца.
Слезам твоим первым,
Последним, — о лей! —
Слезам твоим — перлам
В короне моей!
Глаз явно не туплю.
Сквозь ливень — перюсь.
Венерины куклы,
Вперяйтесь! Союз
Сей более тесен,
Чем влечься и лечь.
Самоґй Песней Песен
Уступлена речь
Нам, птицам безвестным
Челом Соломон
Бьет, — ибо совместный
Плач — больше, чем сон!
И в полые волны
Мглы — сгорблен и равн —
Бесследно — безмолвно —
Как тонет корабль.