Хотел прочесть попозже, без помехи,
Открыл…и дочитал среди ночи…
Она мне показалась столь короткой,
Как книги, что оставил Эпикур.
Я поражен был плавностью полета
души, избравшей мужественный курс.
Пожалуй, я читал ее проворно,
Как пищу - больше уху, чем уму.
Ты и предмет в ней выбрал плодотворный,
Не тесный дарованью твоему…
Прочту ещё и лгать тебе не буду:
Нет смысла лгать из-за семи ветров.
Вновь написать о книге не забуду.
Мы лжем - лишь по привычке.
Будь здоров.
- ------------------
Луцилия приветствует Сенека!
Я знаю, что ты милостив к рабам…
Ты прав: мы на Земле - в одном ковчеге,
Над нами одинакова судьба.
Они рабы? - Товарищи по рабству…
Они рабы? - Соседи по двору…
Они рабы? - В них лик смиренья, братства…
Они рабы? - Все - Люди, по нутру…
Меня смешит спесивая привычка:
Вокруг стола держать толпу рабов,
И есть гораздо больше, чем прилично,
И стариться, толстея, без зубов…
А раб не смеет молвить даже слова,
Ни кашлянуть случайно, ни чихнуть:
Малейший шум карается сурово.
Стоят всю ночь, не смея отдохнуть…
За это - о хозяевах напрасно
Судачат, в их присутствии молча.
А тот, с кем обращаются прекрасно,
Не дрогнет под рукою палача.
"Мой раб - мой враг?"- Их делаем врагами
Жестокостью и грубостью к рабам:
Плюем - он подтирает под ногами,
И, мы же, их пинаем, как собак.
Вот ножиком, заточенным как жало,
Строгает повар драгоценных птиц…
Кто научил его, тот больше жалок,
Чревоугодье в людях - без границ.
Вот виночерпий, женщиной одетый,
Выщипывает каждый волосок…
Вот цензор над гостями: лесть - примета,
Кого позвать на завтрашний кусок…
А тот, на ком лежит закупка пищи?
Кто в тонкостях постиг хозяйский вкус?
Как ублажить того, кто был пресыщен,
Кому давно во вред любой укус?
Пути фортуны грозны и скалисты,
И приговор ее бывает строг:
Тот, кем когда-то продан был Каллиста,
Последним был не пущен на порог.
Одно в нас семя, и над нами - небо…
Живут и умирают все, как ты.
И, как бы высоко поставлен не был,
Фортуна поджидает у черты.
Я поясняю на простом примере
Простой рецепт, что нужно заучить:
"Будь к нижним обходителен в той мере,
Что хочешь сам от высших получить."
"Но надо мною нету господина!"
Пока ты молод…Будет, хоть один…
Когда мы видим в зеркале седины,
То рядом, в отраженьи - Господин.
Сизигамбида, Крез, жена Приама,
Гекуба - испытали в жизни плен.
Платон был продан в рабство - дар тирана,
Пиратами захвачен Диоген.
Делить с рабами трапезу прилично,
Пусть привередник сотрясает лбом…
А я - легко поймаю их с поличным,
За целованьем рук чужих рабов
Теперь поверить трудно (но не смейся,
В том мудрость предков: духом исцелись)
Хозяева звались "отцом семейства",
Рабы же "домочадцами" звались.
"Что - всех рабов за стол?!" - Нет, тех, кто - лучше!
Важны здесь не занятия, а нрав…
К занятиям нас приставляет случай,
А нрав - сам по себе достоин прав.
Глуп тот, кто, не имея в том понятья,
Оценивает лошадь по узде.
Еще глупее, тот, кто по занятьям
Пытается найти друзей везде.
Он раб! Но, может, он - в душе свободный?
Он раб! Но, покажи мне, кто не раб
у скупости, у похоти голодной?
Все в рабстве… и хозяин общий - страх.
Окажем всем рабам своим доверье,
За мелкие оплошности простим.
Будь сам - Высоким без высокомерья,
Чтоб не был страшен им, но был бы чтим.
"Раб - как клиент хозяина? Мечтанья…"
Довольно нам, с рожденья до гробов,
Как Богу - лишь Любви и Почитанья:
Со страхом не соседствует любовь.
Наказывать раба словами - право,
Побои - оставляют для скота.
Порок наказан - будет лучше нравом,
Распущенность же - к благу глухота.
Мы обретаем царские привычки:
Чуть что - и без границ пылает гнев…
Сам царь все это знает, но "в кавычках"…
А поиск зла - продолжит посинев.
Нрав добрый всем доволен, не меняясь,
Злонравие - изменчивей ветров,
Что облаков толпу с собой гоняют,
Но, к лучшему не гонят.
Будь здоров.
- -----------------
Письмо XLVIII (О софизмах)
Луцилия приветствует Сенека!
Ты мне прислал дорожное письмо,
Столь длинное, что впору ставить вехи
Между абзацев и… нести в комод…
Хочу подумать и отвечу позже.
Решить вопрос сложнее, чем задать:
Что одному - на смертный путь похоже,
Другому - восхищенья благодать.
Как друг для друга - помыслами чисты:
Добро и зло - одни двоим в судьбе.
Не могут быть блаженны эгоисты:
Что дал другим, потом пожнешь в себе.
Такой закон написан нам от века
И связывает нас прочней, чем нить.
Кто делится со всяким человеком,
Тот с другом все способен разделить.
Софисты, хитроумные досугом,
Тусуют смыслы слова "человек"…
И восклицают: "Чем делиться с другом?
Что человеку мне отдать навек?"
"Всяк человек - мой друг?". Другой подскажет:
"Важней, чем человек - мой верный друг"…
И, первый дружбой хлеб поутру мажет,
Второй, для друга, сломит все вокруг…
Пускай не понимаю я в софизмах
Я знаю направление и цель!
Их разбирать - достойно укоризны:
В них не найти желанных панацей.
"Мышь - слог, а мышь ест сыр…Сыр съеден слогом?"
Здесь - глупость, но, какая в том беда?
Ты в мышеловках слогов видел много?!
Не видел?- Нет от слога нам вреда.
Нелепицы философам постыдны…
Неужто ради них мы морщим лбы?
Чтоб ясное считать неочевидным?
Бояться всех превратностей судьбы?
Зачем ты сочиняешь эти штучки?
Не время забавляться, помощь ждет:
Когда больной уже дошел до ручки,
Так шутит только полный идиот…
Ты шутишь, а больным, поверь мне, страшно…
Ты шутишь и не слышишь: Помоги!
Протягивая руки к твоей башне,
Все верят: будут сломлены враги!
Тащи скорее из водоворота,
Пусть истина им освещает путь
Через спасенья тесные ворота.
А зло - везде проникнет как-нибудь.
Дели необходимое с излишним,
Скажи, как легок праведный закон,
Как вожделенья манят вкусом вишни,
Хлеб истины - дерущим рот куском.
Софизмы - бесполезны и порочны:
В них крепкого оружья не найти…
Ты видел, чтобы веником непрочным
Пытались след фортуны замести?
Увертки и ловушки эти - ложны,
Кто верит им, тому уж - "дело швах".
Как претор на суде - истцу помощник,
Так мудрость восстановит нас в правах.
Зачем учить грамматики начала?
Зачем я к философии приник?
Она - стать равным Богу обещала!
Так, где же он, обещанный родник?!
Все доброе - и просто нам, и ясно,
Как истинность творений мастеров.
Не трать минуты жизни понапрасну
Забрось свои софизмы!
Будь здоров.
- -----------------
Письмо XLIX (О диалектике)
Луцилия приветствует Сенека!
Кто вспоминает о своих друзьях,
Рукой коснувшись старого ковчега…
Имеет равнодушия изъян.
Кампания, Неаполь и Помпеи
Вернули остроту моей тоске.
все, как вчера…и вспомнил о тебе я,
Вновь оказавшись в чувственной реке.
А разве "очень давним" было что-то?
Недавно - детство…Рядом - Сотион…
Вот вел суды, вот потерял охоту,
Вот - силы… Быстротечен бег времен…
Как разделить на долгие отрезки,
Всю жизнь, что малой точкой на листке?
Вот детство, юность, переход нерезкий…
И старость серебрится на виске.
Бег времени , что прежде незаметен,
Становится с годами все ясней.
Видна черта, подобно черной мете,
Считать убытки легче ближе к ней.
Как молвил Цицерон наш незабвенный:
"На лириков не стоит тратить дней."
Но, лириков бессилье - откровенней,
Убогость диалектиков сложней.
Что мучиться над глупостью вопросов?
Умней - понять бессмысленного круг.
Конечно, в мелочах копаться просто…
Для тех, кому вся жизнь - сплошной досуг…
Нет времени средь жизненных сражений
К сомнительному смыслу припадать.
Когда угрозы - смерть и пораженье,
В борьбе себя ты должен оправдать!
Заслуженно сочли б меня безумным
На грани поражений и побед,
В пылу боев кровавых, грозных, шумных,
Несущего замысловатый бред.
Не стану тратить труд на эти вещи,
Последний бой встает передо мной!
Смерть - с жизнью…Их сраженье много хлеще,
Чем враг, еще стоящий за стеной.
О, научи, как не бежать от смерти!
О, научи, как жизни дни сберечь,
Когда фортуна неизбежно чертит
Последний круг молчания и встреч!
Скажи мне перед сном: Ты не проснешься.
Наутро мне скажи: Не ляжешь спать.
