class="empty-line"/>
Без ярких красок в серой рутине
Твой закат близится,
Погрязший в омуте с надеждами на берега,
Надеешься,
Быть может будет протянута спасенья рука.
Мы не знаем ничего,
Ставим в конце предложений точки,
Захлопываем двери за сгоревшими мостами.
Горел, застрял в голове, словно в сердце ножом,
В итоге обесточен, лежишь на матрасе сыром.
Думаешь что все это вселенский обман,
Хочешь всего лишь подождать,
Когда кончится пустой балаган.
Быть может наладится быт,
Накинув тряпье, капюшон натянув,
С рюкзаком отправляешься в путь.
Непонятно куда, непонятно зачем,
Бросив все, идешь в густой тишине.
Отравлен родник, изгнали тебя из эдема,
На череп мешок, волоком на эшафот,
Мимо людей, мимо домов,
Ты поймал на себе разочарование полов.
Впереди размытый горизонт,
Твои старания уперлись в красную строку,
Ты пуст, словно беззвездное небо,
Опустошен как лекарь чумы, смерти аптекарь.
Затянулся дымом,
Затянулся петлей, где теперь небо?
Все вверх дном и ты падаешь в пропасть.
Ненавидя себя за это.
Расстрел простых и не порочных
С упреком в последних для жизни мирах,
Нас ждут понемногу, везде,
Война нам дала выбирать.
Промолчи если знаешь что — то,
Устреми в небосвод свой взор,
Там увидишь, синоптик небесный,
Поливает дождями и матом твой дом.
Благосклонна сегодня погода,
Непривычно для нас, в марте,
И забор не такой высокий,
Выпускают гулять, твари.
Снег начнется в июне, я знаю,
За забором слышал,
Голосами сладкими манят,
Отпустить попытались себя.
Отдыхай просидев на скамейке,
Органичную тысячу лет,
Наблюдай за кометами, звездами,
Голодая остатками совести.
Собери себя в голове, как конструктор,
Серп и молот в руках подержи,
Закричи с надрывом в рупор,
Цивилизации жизнь поддержи.
На улице мальчик, рьяному
Пьяному, выколол палкой глаз.
Он не понял сам что натворил,
Убежал он домой, плача, еле дыша
Никому не сказав, продолжая молчать.
А пьяный уснул и проснулся слепым на глаз,
Он не помнит что было тогда,
Он не вспомнит хотя б один раз,
Он пойдет дальше пить,
Ни к чему не стремясь,
Ни о чем не жалея.
А у мальчика травма,
Он боится и верит
Что пьяный найдет его.
Такая вот жизнь,
Такие вот приоритеты.
Как способ уйти от всех,
Из нас старательно делают интровертов,
Без надежды на белый свет.
По ночам выхожу на улицу
Под ногами снежинок хруст,
Фонари в сквере грустно мерцают
Напоминая о том, что пуст.
И пускай уже нет того времени,
Беззаботного, летнего, теплого,
Все равно потеряюсь во времени
Оставляя себя на пороге.
Когда ты придешь,
Все звенья будут разорваны,
Возьмешь меня за руку
И уведешь туда, где мы будем счастливыми.
Все происходящее безоговорочная капитуляция,
И пусть мне до безумия страшно,
Но я рад, что мы не в симуляции,
Я рад что у нас все серьезно.
Рабочий класс давно уж не в почете
С какой ты стороны не посмотри.
Умеют делать многое, а толку?
Зарплат на всех не хватит
Увы…
Горит, полыхает в огне писанина поэта,
Все мысли наружу,
Вспорол себе розочкой душу.
Напрасно? Я точно уверен что нет.
Когда — то нам были подвластны моря, океаны,
Теперь же бежим от проблем
От себя убегая, не зная куда и бежать.
Как слепые котята истошно вопя
Все углы обивая своей
Без того уж больной головой,
Мы идем слепо веря в себя,
А уходим не веря друг друга.
Без сна очередная ночь,
Ты пишешь, пьешь и ненавидишь,
Людей, что лишь хотят помочь,
По глупости своей не видишь.
Не знаешь и гадаешь,
Что даст сожженных дней нам пепел
Когда мы руки к небу возведем
И будем жалобно просить о добром слове?
В ответ получим скорбное молчание
И злобно лик свой в угол отведем,
Пока душа как уголь тихо тлеет
И ждет когда ее мы снова разожжем.
Мы все когда — нибудь умрем,
Останемся навечно прахом, пеплом,
Во тьму под звуки тишины уйдем
Доставшейся нам смертью от поэта.
Знамя упало поднимать его нет желания,
В окнах ночных люди — делают новых людей,
А на рассвете расстрелы карают пленных.
Вера шатается за закрытой дверью
До зари пропадает где — то.
Неся на плечах свое бремя,
Проклятая, не смыкает веки.
Многие не знают, что такое жить,
Не знают, как делить на двоих,
Им просто остается ждать
И быть такими до конца,
Проиграв битву, ту, что внутри.
Разукрашивают душу в черно — белый,
Движутся навстречу холодному свету,
Зажигают огни и идут по своей полосе,
Словно мертвые души средь пустынных полей.
Погасшее солнце становится черной звездой,
Паранойя растет смертельной волной
Никто не услышит предсмертного воя,
Привычный мир повернулся спиной.
Девственно, нервно, с первыми лучами,
Двигаясь в вечность остался немой,
На теле следы неравного боя,
Перевернуто все представление мира,
Идешь, говоря сам с собой,
За себя не ручаясь, отдаешь свои чувства,
Грустью убитый, забытый мечтами из детства,
Идешь в пустоту черных дыр зализывая раны,
Идешь в одиночестве нет никого за тобой.
Маргинальная богема готова к стихийному бедствию
Горящие черным огнем глаза,
Смотрят на нас,
Без страха потерь, морали и прочего,
Поставлены на жизнях прочерки.
Проиграны войны, но битва внутри еще полыхает,
Бездна тянет к себе все более жадно,
Остатки души потеряны в договорах,
Монстру внутри все мало и мало раздора.
Черный вестник и белые ангелы
Сотрудники органов чувств,
Я как ангел с небес
В свободном падении без ощущения крыльев,
Понимая, что не будет дороги другой.
Павший, осыпанный пеплом с золой,
Вместо кожи черная корка,
С алыми струйками крови.
Среди людей, в черном облачении,
Никогда себя не чувствовал своим,
Настоящее счастье пугает свободных,
Отчаянно сводятся счеты с миллионами жизней,
Из за нехватки инструкций.
Среди телесных оболочек,
Бродят потерянные,
Вечные, призрачные,
Стремящиеся к огню
Безликие лица.
Выходя на улицу, задумываешься о многом
Словно вулканический конус
Внутри просыпается чувственность
Озираясь вокруг, пропускная дисфункция
