Гомер - Илиада

Гипподамаса потом, с лошадей соскочившего наземь,
В спину копьем он ударил, готового броситься в бегство.
Дух испуская, троянец как бык заревел криворогий,
Если его к алтарю Посейдона, царя над Геликой,
Юноши силою тащат, и рад им земли колебатель:

Так застонал и троянец, прощаясь с душою отважной.
Сын же Пелея с копьем на героя пошел Полидора,
Сына Приама. Отец запрещал ему биться с врагами,
Ибо средь всех сыновей Полидор, как последнерожденный,
Был ему прочих дороже. Он легкостью ног отличался.

Тою порой, безрассудный, своей быстротой похваляясь,
Рыскал в ряду он переднем, пока не лишился дыханья.
В миг, как он мимо прошел, богоравный Ахилл быстроногий
В спину копьем его ранил, туда где крючки золотые
Пояс держали на нем, как бы панцирь двойной образуя.

Тело навылет пройдя, острие у пупка показалось.
С криком он пал на колени, и вскоре, окутанный тьмою,
Рухнул во прах, прижимая руками зиявшую рану.
Как только Гектор узрел Полидора, любезного брата,
Наземь упавшего, тщетно пытавшего скрыть свою рану,

Облако скорби окутало очи героя.
Больше не смог он вдали устоять, но, похожий на пламя,
Острым копьем потрясая, пошел Ахиллесу навстречу.
Видя, как он устремился, Ахилл, похваляясь, воскликнул:
"Вот приближается муж, истерзавший мне сердце печалью,

Ибо товарища он умертвил у меня дорогого.
Полно теперь избегать нам друг друга на поле сраженья".
После прибавил, взглянув исподлобья на сына Приама:
"Ближе ступай, чтоб скорей угодил ты к погибели в сети!"
Сердцем не дрогнув, ему отвечал шлемовеющий Гектор:

"Ты не надейся, Пелид, что словами, как будто младенца,
Сможешь меня испугать, ибо сам хорошо я умею
Колкие речи твердить и, как ты, наносить оскорбленья.
Знаю, что силой ты грозен, что я несравненно слабее.
Только грядущее скрыто на лоне богов вечносущих.

Им лишь одним то известно, не я ли, хоть менее сильный,
Дух твой исторгну. И наше копье с наконечником острым".
Так говоря, он с размаха копье длиннотенное бросил.
Слабо дохнула Афина и медь отклонила дыханьем
От многославного сына Пелея; копье же вернулось

К дивному Гектору вспять и у ног его близко упало.
С криком зловещим Ахилл устремился на сына Приама,
Медью желая убить, но того Аполлон Дальновержец,
Будучи богом легко удалил, осенивши туманом.
Трижды бросался вперед богоравный Ахилл быстроногий

С медным копьем и три раза туман рассекал он сгущенный.
И, нападая в четвертый, на грозного бога похожий,
Яростный крик испустил он и слово крылатое молвил:
"Снова, собака, ты смерти избегнул теперь, хоть опасность
Близко была: Аполлон из беды тебя вызволил снова.

Видно, взывая к нему, ты вступаешь меж копий свистящих.
Только покончу с тобой и потом, среди битвы столкнувшись,
Если средь вечных богов у меня хоть один есть заступник.
Ныне хочу устремиться на прочих, кого ни настигну".
Так говоря, он Дриопса ударил копьем по затылку.

Мертвый, тот рухнул к ногам. Его кинув, Ахилл устремился
Против Демуха, большого и сильного Филеторида,
Сделал недвижным, ударив сначала копьем по колену,
После огромным мечом, и дыханье исторг у героя.
Дальше настиг Лаогона и сына Биаса Дардана,

Силой заставил обоих сойти с колесницы на землю,
Первого ранил копьем, а другого — мечом. Вслед за этим
Троса убил он, Аластора сына. Тот, встретив Ахилла,
Обнял колени царя; он молил о пощаде и жизни,
Вспомнил о равенстве лет, возбудить к себе жалость надеясь.

Глупый, того он не знал, что Ахилла склонить невозможно,
Ибо пред ним находился не кроткий, не мягкосердечный,
А беспощадный герой. И пока, обнимая колени,
Тот о пощаде молил, он мечом поразил его в печень,
Выпала печень, — одежда наполнилась кровью,

Очи покрылися тьмой и дыхание жизни исчезло.
Дальше, пред Мулием став, Ахиллес его ранил близь уха,
И через ухо другое копья острие пролетело.
После Ахилл на Эфекла пошел, Агенорова сына,
В голову по середине огромным мечом его ранил.

Меч с рукояткой огромною весь разогрелся от крови,
Смертью и грозной судьбою глаза отягчились Эфекла.
После Пелид быстроногий пронзил заостренною медью
Левкалиона в то место, где сходятся мышцы у локтя.
Стал он с повисшей рукою, недвижный, как бы в ожидании,

Смерть созерцая вблизи. — И Пелид разрубил ему шею
Тяжким мечем; голова отлетела со шлемом далеко;
Мозг из хребта его брызнул; он лег, по земле распростертый.
Дальше настиг Ахиллес беспорочного сына Пирея
Ригма, который пришел из фракийской земли плодородной.

В тело он ранил его посредине, и в легком застряла
Острая медь; тот упал с колесницы. Меж тем сын Пелея
Ареифоя слугу, что коней повернуть собирался,
В спину ударил копьем и свалил, — от страха смешалися кони.
Точно как бурное пламя свирепствует в месте безводном,

В темном ущелье горы и глубокая чаща пылает,
В час, когда ветер свистит и огонь развевает повсюду:
Так он повсюду бросался с копьем, небожителю равный,
И за бежавшими гнался, земля вся окрасилась кровью.
Точно как муж поселянин впрягает быков большелобых,

Белый ячмень собираясь молоть на гумне крепкозданном,
И под ногами мычащих быков шелушатся колосья:
Также и цельнокопытные кони Ахилла топтали
Трупы людей и щиты. Окрасилась черною кровью
Ось колесницы внизу, также оба с боков полукружья;

Красные брызги туда и от конских копыт долетали
И от ободьев колес. Богоравный Ахилл быстроногий
Славы искал и в крови обагрял непобедные руки.

Чуть лишь троянцы домчались до брода реки светлоструйной
Многопучинного Ксанфа, бессмертным рожденного Зевсом,
Как Ахиллес их рассеял и в город погнал по долине,
Тем же путем, где вчера аргивяне бежали в испуге,
В день, когда в битве кровавой свирепствовал Гектор блестящий.

Этой дорогой теперь врассыпную бежали троянцы.
Гера глубокий туман перед ними простерла в помеху,
И полетело полвойска в сребристопучинную реку,
Падая с шумом великим. Всплеснули глубокие воды,
Берег вокруг застонал. Вопия, понеслися троянцы

В разные стороны вплавь, увлекаемы водоворотом.
Как саранча улетает пред гибельной силой пожара,
Мчится, спасаясь, к реке, но беспомощно падает в воду,
Если огонь неустанный внезапно встает, разгораясь:
Так под руками Ахилла людьми и конями кишели

Звонкотекущие воды глубокопучинного Ксанфа.
Он же, потомок Зевеса, копье прислонил к прибережным
Частым кустам мириковым и сам, небожителю равный,
С острым мечом устремился, затеяв жестокое дело.
Стал он рубить вкруг себя, и раздались немолчные стоны

Тех, кого медь поражала; вода обагрилася кровью.
Как перед крупным дельфином спасается мелкая рыба
И наполняет собой углубления гавани мирной,
Страхом объята, а он пожирает, кого ни настигнет:
Так забивались троянцы под скалы и выступы камней