Второе издание сборника вышло в декабре 1915 г. с большими изъятиями, сделанными военной цензурой (в тексте они отмечены строками точек), что было воспринято Кузминым как «неприятности» (Дневник, 14 июля 1915). В остальном текст почти не претерпел изменений, поэтому как источник С-2 нами учитывается в единичных случаях.
В сборнике воспроизводится текст С-3. Это издание выходило в Берлине без авторского наблюдения, но явно с ведома Кузмина и, можно полагать, по тексту, предоставленному им владельцу издательства «Петрополис», Я. Н. Блоху, о близких дружеских отношениях Кузмина с которым см.: Letter of M. A. Kuzmin to Ja. N. Blox / Publ. of John E. Malmstad // Венский сборник. С. 173–185; Тимофеев А. Г. Михаил Кузмин и издательство «Петрополис» // Русская литература. 1991. № 1. С. 189–204; Харер К. «Верчусь, как ободранная белка в колесе»: Письма Михаила Кузмина к Я. Н. Блоху (1924–1928) // Шестые Тыняновские чтения: Тезисы докладов и материалы для обсуждения. Рига; М., 1992. С. 222–242. Хотя разночтения трех изданий немногочисленны, но отброшены быть не могут.
Мои предки*
ЗР. 1907. № 5. Возможно, загл. не является интегральной частью текста: оно напечатано на шмуцтитуле и может быть воспринято как название раздела, состоящего из одного стния — «Моряки старинных фамилий…». В Дневнике ст-ние упоминается 17 мая 1907 г. В ст-нии содержатся явные автобиографические намеки: отец — моряк, прапрадед — французский актер, служивший в Петербурге, и др. Д'Орсэ Альфред Гийом Габриэль, граф (1801–1852) — знаменитый парижский денди. Брюммель (Джордж Брайэн Браммэл, 1778–1840) — столь же знаменитый английский денди. Французская огласовка его фамилии связана, видимо, с книгой Ж. Барбе д'Оревильи «О дендизме и Жорже Брюммеле» (рус. пер. с пред. Кузмина: «Дендизм и Джордж Брэммель», М., 1912). «Магомет» — трагедия Вольтера. Банда — женская прическа. МОркалью д'Эмерик (1807–1855) — французский композитор и пианист, автор популярных вальсов. Вышивающие бисером кошельки. См. ст-ния 305–307. Цветы театральных училищ. Дед Кузмина со стороны матери был инспектором классов в Императорском театральном училище, где училась его будущая жена.
Часть первая*
I. Любовь этого лета*
Весь цикл — В. 1907. № 3. Мослов Павел Константинович — молодой-человек, род занятий которого нам определить не удалось, любовник Кузмина, связь с которым началась в середине июня 1906 г. и продолжалась до лета 1907 г. См.: «Он нет еще 2 лет, как в Петербурге, из Вологодской губернии» (Дневник, 14 июня 1906). Цикл начинал писаться в Петербурге, а завершался в Васильсурске, куда Кузмин уехал 13 июля и вернулся 21 августа. Психологическое состояние Кузмина в дни создания цикла рисует запись в Дневнике: «Я давно уже не был в таком чувственном возбуждении, как последнее время, и это угнетает, неудовлетворенное. Я вспоминаю роман Гонкура, где Жермини Ласерте ножки от столов, стульев, палки от щеток, перила, свечи представлялись мужскими членами, и она старалась не глядеть, чтобы не возбуждаться. Не в такой степени, но вроде этого теперь со мною, и я понимаю, как любители женщин не могут равнодушно слышать одно шуршанье женских одежд» (13 августа 1906). По мере возникновения стихи сообщались тогдашнему кругу друзей Кузмина, прежде всего В. Ф. Нувелю и К. А. Сомову. В сентябре чтение цикла неоднократно фиксируется в Дневнике. 3 сентября на вечере у Ивановых: «Наверху я читал новые стихи. Не знаю, понравилось ли. Вяч. Ив<анович Иванов> уверяет, что Соллогубу <так!> понравилось»; 26 сентября: «…читал „Любовь этого лета“. Кажется, понравилось, мне особенно ценно и важно, что нравится молодым». 6 сентября Кузмин отправил цикл Брюсову с письмом, начало которого приводим: «Многоуважаемый Валерий Яковлевич, обращаюсь к Вам с большою просьбою написать Ваше мнение о посылаемом мною ряде стихотворений, тесно связанных между собою и которые я хотел бы назвать „Любовь этого лета“, если бы это не звучало так некрасиво» (РГБ, арх. В. Я. Брюсова). Получив ответ в письме от 1 октября: «От всей души приветствую вашу „Любовь этого лета“. Читал и перечитываю этот цикл Ваших стихов, как близкую и давно любимую книгу. Как читатель приношу Вам свою благодарность за эти 12 стихотворений. Видел здесь М. Волошина и очень рад, что его впечатление от Ваших стихов совершенно сходно с моим» (WSA. Bd. 7. S. 72), — 5 октября Кузмин написал: «Я был несказанно обрадован Вашим сочувственным отношением к „Любви этого лета“; это — лучшая мне награда, за которую я Вам чрезвычайно благодарен. Радуюсь, что эти стихи увидят свет опять в „Весах“…» (РГБ, арх. В. Я. Брюсова). Успех цикла у читателей и слушателей побудил Кузмина к дальнейшей работе над поэтическими произведениями, не требовавшими обязательного музыкального сопровождения. В декабре 1906 г. он записывает в Дневнике: «У меня мысль написать цикл, аналогичный „Любви этого лета“, Судейкину» (3 декабря). Опытным литераторам публикация «Любви этого лета» казалась проблематичной: «Вяч. Ив<анович Иванов> боится „Прерв<анной> повести“ и „Любви эт<ого> лета“» (Дневник, 29 января 1907). Однако 29 марта Кузмин уже читал корректуру, а 20 апреля — видимо, получив номер журнала с публикацией, — записал в Дневнике: «„Любовь этого лета“ выглядит страшно классически, будто Огарев или Веневитинов».
«Где слог найду, чтоб описать прогулку…»*
Беловой автограф — РГАЛИ. Шабли — белое французское сухое вино. Твой нежный взор и т. д. друзьями Кузмина воспринимались как портрет П. К. Маслова. См. в письме В. Ф. Нувеля от 1 августа 1906 г.: «К сожалению, я не мог долго беседовать с ним <Масловым>, т. к. я был не один, но могу сказать, что он такой же, как и прежде. И нос Пьеро, и лукавые глаза, и сочный рот — все на месте» (СиМ. С. 236; далее в том же письме цитируются и другие фрагменты ст-ния). Иль Мариво капризное перо. В Дневнике зафиксировано, что Кузмин купил пьесы Мариво 21 сентября 1905 г. и неоднократно их перечитывал. «Свадьба Фигаро» — опера Моцарта на сюжет комедии Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро».
«Глаз змеи, змеи извивы…»*
Беловой автограф — РГАЛИ. Второй беловой автограф — РГАЛИ, колл. Я. Е. Тарнопольского, подп. «Антиной» (см. след, примеч.).
«Ах, уста, целованные столькими…»*
Беловые автографы — там же. Антиной — фаворит римского императора Адриана (нач. II в.), обладавший необыкновенной красотой. Кузмин нередко идентифицировал себя с ним; в кружке «гафизитов» (подробнее см.: СиМ. С. 57–98) по инициативе Л. Д. Зиновьевой-Аннибал он получил прозвище «Антиной», печатью с изображением Антиноя запечатывал свои письма. В 1899 г. им была написана вокальная сюита «Антиной» на стихи А. Н. Майкова (цикл «Альбом Антиноя» из незавершенной драматической поэмы «Адриан и Антиной»). По предположению Е. Г. Рабинович, образ Антиноя, каким он предстает в сочинениях Кузмина, восходит к роману Г. Эберса «Император» (Рабинович Елена. Ресницы Антиноя // «Вестник новой литературы». 1992. № 4. С. 232–242). См. также примеч. 80–86(7). Ферсит (Терсит) — персонаж «Илиады», обладавший безобразной внешностью. Ср.: «Нет великого Патрокла, жив презрительный Терсит» (В. А. Жуковский, «Торжество победителей»).
«Умывались, одевались…»*
Беловые автографы — РГАЛИ (в том числе — Стихи-19). См.: «Вставали, умывались, я старательно накрывал стол, былопо чему-то выметено, зятя уже не было. И здороваясь поцелуем, и сидя за чаем, будто с каким-то родственником, племянником, гостем, милым, услужливым, скромным, угощать, занимать после любовной ночи — было прелестно. У меня именно страсть, чтобы любимый человек существовал и был не только для моментов любви. Потом поиграл Faust и Шуберта и поехали» (Дневник, 25 июня 1906).
«Из поднесенной некогда корзины…»*
Беловой автограф — в письме к К. А. Сомову от 5 августа 1906 г. из Васильсурска (ГРМ, арх. К. А. Сомова). См.: «Обедал у Нувель, несколько объяснились, собирались завтра к Сомову, а сегодня ненадолго к Ивановым и в Тавр<ический> сад. Пошел дождь совершенно неожиданно, будто весной. И мне казалось, что В. Ф. <Нувелю>, который был довольно меланхоличен, не хочется идти в сад, хотя я был почти уверен, что Павлик там, и очень скучал о нем. Пели арию Розины; поднесенный когда-то букет от „друзей среды“ уныло сох на рояли, горели свечи, шел уже настоящий дождь, и мы сидели до третьего часа» (Дневник, 1 июля 1906). Ария Розины — каватина из второго акта оперы Д. Россини «Севильский цирюльник». Пезарский лебедь — Россини, уроженец г. Пезаро. Моцарт, как и «Севильский цирюльник», — реальный музыкальный фон лета 1906 г. для «гафизитов». Рафаэлев «Парнас» — фреска в Ватиканском дворце. См. в письме Г. В. Чичерина от 18 августа 1906 г.: «…Стихи в духе XVIII в. — где пели как ту арию Розины Io sono docile, io sono rispettosa — прелестны, полны остроты, настроения; только я нахожу, что свойственная тебе оргиастичность, пряность, пантеистическая и страстная морбидность более соответствует мирам эллинистически-азиатским, египетски-азиатским или наистрастнейшим (хотя и морбидно тающим) ренессансным. В XVIII в. было больше простой веселости и здоровости. А свежесть этих стихов — не свежесть Парни или пушкинской „Красавицы, нюхающей табак“» (РГАЛИ).
