Что продолжает слышать Голоса
Святых Екатерины с Маргаритой:
Они явились и открыли ей глаза —
Она изменница, раскаянье корит ее,
Что спасовала перед ужасом костра.
Екатерине с Маргаритой как сестра
Она была, но там, на эшафоте,
Она, возможно, погубила свою душу,
Все клятвы, Богу данные, наруша,
За что отвергнет он ее в конечном счете.
Смотрели судьи на Жаннетту, злобно щерясь.
Она ведь впала, очевидно, в ту же ересь.
29-го собрался трибунал,
Чтобы решить вопрос о передаче
Жаннетты власти светской. Это значит,
Что жизненный приблизился финал.
Ей не спалось той самой страшной ночью.
Вот что она увидела воочию…
На жестком топчане она лежала,
К бревну прикованная за ноги и шею.
Давили цепи, тело ныло, но душе ее
Еще больнее приходилось – впилось жало
Печали горькой в сердце, и тиски
Его сжимали удушающей тоски.
Кололи мысли страшные кинжалы:
Костра ей представлялись языки
И как она кричит от боли острой…
Покинул Бог ее, и с утешеньем сестры
К ней больше не придут: они сердиты,
Ее Екатерина с Маргаритой.
Душа навек погибла, ада монстры
Теперь ей братья. Вера ее хилая:
Она от Бога, от святых, от Михаила
Позорно отреклась. В глаза ей лезла тьма,
И ей казалось, что она сойдет с ума…
Долина в сумерках ей грезится унылая:
По ней река течет – вода в ней словно мел,
И мертвое затишье – там нет тел,
И сердце Девушки еще сильней заныло.
И, ног не чувствуя, Жаннетта по цветам,
Которые поля кругом покрыли
(По виду, белые безжизненные лилии —
Ведь свет живой их не коснулся там,
Они, как тени, не цвели и не росли),
Зачем сама не знает, мчится, мчится
Туда, где гор гряда чернеется вдали
И призраки где черные, как птицы:
Одни взлетают, отрываясь от земли,
Планируют другие, чтоб спуститься.
Вот позади уже цветочные поля,
Равнинная закончилась земля,
Подножья гор достигла Жанна мглистых
И по бегущему навстречу серпантину
На самую высокую вершину
Она спешит среди теней ребристых.
Ее затягивает выше, выше, выше…
Дорога кончилась: она на самой круче.
Над нею тени-призраки летучие,
И крылья их как у летучей мыши.
Расположилась на вершине пирамида:
Как пентограмма – пятигранная по виду,
И снова Сила Жанну кверху тащит.
И вот она восходит по ступеням
На самый верх под хоровое пенье
Гнетущих мраком голосов гудящих.
Она взошла на самый верх, и там на троне
Сидело чудище с козлиной головой,
В звездоподобной из пяти лучей короне
И с парой мощных крыльев за спиной.
И из торчащего между рогами факела
Вздымался кверху огненный язык:
В душевной скорби Девушка заплакала,
И ужас холодом свинцовым в кровь проник.
Вся жизненность, все чувства в ней померкли,
И видит в пламени она себя, как в зеркале.
И зверь исторг на гром похожий рык,
Который душу Девушки потряс,
И молнии в глазах его сверкнули.
Он начал говорить, и угли глаз,
Налитых злобной яростью, блеснули.
ЗВЕРЬ
Уполномоченная Жанна-Комиссар!
Ты дело сделала, ты выполнила клятвы.
Мой свет был послан Богом людям в дар —
И света жизни я же враг заклятый.
Из ипостасей состою я двух:
Как солнцезрачный Люцифер своим соблазном
К любви и подвигам – огонь мой не потух! —
Я человечий увлекаю дух,
Чтоб умертвить потом пороком безобразным
В лице губителя. Я – мрачный Сатана,
И эта ипостась сейчас видна.
Тебя я приучил к своей гордыне.
Когда как Божий Ангел приходил,
Ты думала, что это – Михаил.
Я и в святой могу прийти личине.
Людей Мечтой прекрасной вдохновляя,
Венец терновый им готовлю зла я.
Две мрачных тени подлетели к трону.
САТАНА
Не узнаешь? Они тебе знакомы.
И сказанная правда, обнаружась,
Усугубила Жанны скорбь и ужас.
Ее душа еще сильней поникла,
Когда два демона преобразились перед ней,
Мгновенно превратившись из теней
В два ангелоподобных женских лика.
ПЕРВЫЙ
Не падай духом, милая сестра,
Не бойся искушения костра!
ВТОРОЙ
С тобой в Раю навеки будем слиты.
Господь спасет, не страшно смерти жало!
И Жанна лики женские узнала —
Святых Екатерины с Маргаритой…
Она очнулась, кончилось видение…
Тюремный мрак опять в ее глазах,
Лицо и в каплях пота и в слезах,
И горечь мысли, оттого что станет тенью она,
Бродя бессмысленно в безжизненных полях.
И, значит, судьи правы – это демоны
Внушали ей обманчивую веру.
Она давала клятвы Люциферу!
О Царстве Божьем на земле им мысль навеяна.
Она боролась за Него, да только где оно?
Наутро в камеру судебный пристав рано
Пришел к ней, известив, что приговор
На Старом Рынке города Руана
Ей зачитают. После на костер
Она взойдет, потом ее сожгут.
Услышав это, несколько минут
Она рыдала, голося сквозь плач:
ЖАННА
Как могут с этим телом так жестоко
Они расправиться: в нем нет пятна порока —
Зачем тогда сожжет его палач?
Кто был свидетелем ее страданий тяжких
И видел жалобную, горькую слезу ее,
Тот тронут был. Потом ее босую,
В специальной серою пропитанной рубашке,
Просторной, длинной – доходящей до земли,
Во двор английские солдаты повели.
И посадив ее в телегу, без заминок
(Возможно, в сотню человек была охрана),
Жаннетту повезли на Старый Рынок,
В центральной части расположенный Руана.
Пришла народа тьма смотреть на действо,
И негде яблоку в толпе зевак упасть.
Для двух помостов было выделено место,
И на одном из них сидело духовенство,
Напротив светская расположилась власть.
А между ними столб стоял позорный,
И Жанну подвели к нему сперва…
Звучали грозные анафемы слова —
Она их слушала устало и покорно.
К столбу позорному прибитая табличка
Гласила: ЖАННА ВЕДЬМА ЕРЕТИЧКА.
На Девушку из гневных уст судьи
Обрушились торжественные фразы:
КОШОН
Ты, еретичка, плоть гниющая, зараза,
Из лона Церкви прочь иди, иди!
Ты закоснела в заблуждении своем.
Тебя мы светской власти выдаем.
Когда был приговор зачитан ей,
Жаннетту привели на возвышение,
Где и должно произойти сожжение,
На горку гипсом залитых камней.
Над ними столб стоял, из хвороста торчал он,
Жених ее на таинстве венчальном.
Колпак на голову надели из бумаги:
На нем написана опять ее вина:
Перечислялись снова имена
Приверженной соблазнам черной магии.
Палач к столбу Жаннетту привязал,
Зажег дрова… Христу она молилась
И Божью призывала к себе милость.
Огонь к ней подобрался, облизал
И, будто бы змея вокруг обвилась,
Ее обвил, мильоном впившись жал…
КОНЕЦ
