Андрей Дементьев - Избранное

Тишина на заре в лесу.
Уползает прохлада в тень.
Ели пригоршнями росу
Держат бережно –
Не задень.

Тишину обрывает вдруг
Быстрых крыльев веселый всплеск:
Дятел, ловко вспорхнув на сук,
Будит вежливым стуком лес.

Солнце с хмарью вступает в спор,
Где-то тонко скрипит сосна –
Это, видимо, старый бор
Чуть потягивается со сна.

Лес, измотанный ветрами,
Еле сдерживает стон.
Он холодными кострами
Подожжен со всех сторон.

Сер от холода, как заяц,
По камням бежит ручей.
Травы ежатся, пытаясь
Скинуть изморось с плечей.

По утрам здесь зори тают.
И ветра, сорвавшись вдруг,
Гонят в небе листьев стаи,
Словно птицы мчат на юг.

Я люблю в такую пору
Приходить в осенний лес,
Слушать сосен синий шорох
И берез прощальный плеск.

Я прощаюсь с лесом старым,
Ухожу тропой крутой,
Не спаленный тем пожаром,
Не смущенный грустью той.

Зимний лес, как дно большой реки,
Кажется задумчивым и странным,
Вон торчат у елей из карманов
Грустных сказок белые листки.

Я прочесть хочу и не могу…
В небе ветви – словно вспышки молний.
Я иду по белому безмолвью,
По заре, уснувшей на снегу.

Всюду царство белых лебедей.
Лебединым озером – опушка.
И мигает сонная избушка,
Где живет кудесник Берендей.

Выйдет он, лишь ночь подаст свой голос.
И, увидев звезды, вспомнит вдруг,
Как когда-то, зацепив за сук,
Об иголки небо укололось.

И, взобравшись на крутой сугроб,
Оглядит по-стариковски снова,
Хорошо ли лес запеленован,
Туго ль связан ленточками троп.

С ветки снег нечаянно стряхнет,
Улыбнется гномам бородатым –
Белым пням, собравшимся куда-то…
И с собою сказку уведет.

Бал только начался́… Выстраивались пары.
Но Пушкин обходил их стороной.
Какой-то чин – нахохленный и старый,
Любезно говорил с его женой.

Сверкали люстры и горели свечи.
Там у окна поэта ожидал
Тот, кто давно просил его о встрече.
Он передал – пусть явится на бал.

Не жалуя балы… Он поневоле
Туда являлся ради Натали.
Она играла в высшем свете роли,
Что только настораживать могли.

Сегодня он явился для другого.
Загадочный певец «Бородина»
Просил о встрече…
Пушкин вспомнил снова,
Что Муза та была ему мила.

Но все пришлось перенести на завтра.
Наверно, по причине срочных дел…
И Пушкины уехали внезапно.
До Черной речки оставался день…

Дельфин плыл к берегу…
Порезанный винтами, он так кричал,
Что море содрогалось.
А мы лежали на песке прибрежном
И ничего не знали о беде.
Мы только волны слышали в то утро.

Дельфин плыл к берегу в надежде,
Что мы его заметим над волнами
И побежим навстречу,
Как однажды он кинулся на помощь человеку
И до земли ему доплыть помог.

Дельфина мы заметили случайно,
Когда вблизи взметнулся он высоко,
И кто-то громко крикнул:
– Посмотрите! Дельфин играет… –
А другой добавил: «Во, дает!»

Дельфин всё ближе подплывал.
Всё чаще показывалось тело над волнами.
Какой-то мальчик бросил в море булку.
Но булка до него не долетела.
Дельфин исчез.
Быть может, испугался?

А мы опять уткнулись в наши книги.
Жевали фрукты, в шахматы играли.
Смеялись анекдотам… И не знали,
Что наш дельфин, отчаянью поддавшись,
Навеки опускался в глубину.

И только мальчик всё смотрел на море.

Афганистан болит в моей душе.
Мне слышатся бессонными ночами
Стихи Лоика в гневе и печали…
И выстрелы на дальнем рубеже.

Я вспоминаю утренний Кабул.
Все необычно в маленькой столице:
И сумрак гор, и робкий голос птицы,
И улиц пробуждающийся гул.

Я вспоминаю утренний Кабул.
Его прохладу и его контрасты.
И вновь шепчу я сквозь разлуку:
– Здравствуй!
Прости, что на покой твой посягнул.

Но нет покоя на земле твоей,
А есть борьба,
Есть мужество и верность.
Надежду в сердце невозможно свергнуть,
Как невозможно позабыть друзей.

Я помню тот попутный самолет,
Которым мы летели над горами.
И среди нас один был ночью ранен,
Да все шутил –
до свадьбы заживет.

Как много дней промчалось с той поры!
Как много слов и встреч не позабылось.
Судьба моя, ты окажи мне милость –
Дай мне побыть у той святой горы,

Где завершится наш последний бой,
И кто-то вдруг ничком на землю ляжет,
И чья-то мать в слезах о детях скажет…
И те слова услышим мы с тобой.

Афганистан болит в моей душе.
И все – кого я встретил и не встретил –
Пусть долго будут жить на этом свете,
Как тишина на дальнем рубеже.

Ностальгия – чужое, не русское слово
Означает тоску по былым временам!
Но давно на дверях проржавели подковы,
Что в наследство оставило прошлое нам.

Как мне жаль их,
Достойных в своем отречении,
В неприятии всех этих лживых свобод, –
Именитых князей и наивной их челяди,
Без которых неполон был русский народ.

Как мне жаль,
Что они не вернулись в Россию…
И над старой Европой взошли имена
Тех, кто Родину в сердце озябшем носили,
Не надеясь, что их еще помнит страна.

Ничего не пройдет – ни печаль, ни обида.
И на плитах гранитных – их горестный след.
Завершилась великая горькая битва –
Победителей нет.

Яблоки на снегу…
Розовые – на белом.
Что же нам с ними делать?
С яблоками на снегу.

Яблоки на снегу
В розовой нежной коже.
Им ты еще поможешь.
Я себе – не могу.

Яблоки на снегу
Так беззащитно мерзнут,
Словно былые весны,
Что в памяти берегу.

Яблоки на снегу
Медленно замерзают.
Ты их согрей слезами.
Я уже не могу.

Яблоки на снегу…
Я их снимаю с веток.
Светят прощальным светом
Яблоки на снегу.

Зимой я тоскую по лету,
По вызревшей синеве,
По зябкому, росному следу
В пахучей, дремучей траве.

По грозам –
крутым, ошалелым,
С раскатами по ночам,
По вспыхнувшим на небе стрелам,
Что кажут дорогу дождям.

По граду, забившему в крышу
Десяток веселых гвоздей,
По первому цвету,
что вишню
Закутал до самых бровей.

По спрятанным в поднебесье
Двукрылым певцам тишины,
По древнему рогу,
чем месяц
Воды зачерпнул из волны.

По травам, встречающим косу
Равненьем,
подобным стиху.
Еще – по душистому возу
С мальчишками наверху.

Еще – по грибному раздолью,
Густому румянцу рябин,
По песне, что вышла на поле
Под музыку грузных машин.

По первому празднику в доме,
По хлебам в печи,
– что хранят
Тепло наших жестких ладоней
И жарких полей аромат.

А летом –
– нежданно
– без спросу
Нахлынет другая тоска:
По злому седому морозу
И чистому пенью катка.

По первому хрупкому снегу,
По стону стремительных лыж,
Когда понесешься с разбегу
И птицей с трамплина взлетишь.

Люблю я метелицу злую
И дождика легкую прыть…
И так нашу землю люблю я,
Что просто не терпится жить.

Не ссорьтесь, влюбленные, –
Жизнь коротка.
И ветры зеленые
Сменит пурга.

Носите красавиц
На крепких руках.
Ни боль и ни зависть
Не ждут вас впотьмах.

Избавьте любимых
От мелких обид,
Когда нестерпимо
В них ревность болит.

Пусть будет неведом
Вам горький разлад.
По вашему следу
Лишь весны спешат.

По вашему следу
Не ходит беда.

…Я снова уеду
В былые года.
Где были так юны
И счастливы мы,
Где долгие луны
Светили из тьмы.

Была ты со мною
Строга и горда,
А всё остальное
Сейчас, как тогда:

Те ж рощи зеленые,
Те же снега.

Не ссорьтесь, влюбленные,
Жизнь коротка.