до смерти от рождения
Привлекает сила трения.
Было б больше вдохновения —
Перешла бы на курсив…
***
Слышишь, говорю, целуй запястья.
Всю целуй. Отказываться глупо.
Если ты не в силах видеть счастья,
Есть увеличительная лупа!
Рефлексия, что, мол, недостоин,
Не должна транслироваться в массы.
Ведь попробовать хотя бы стоит:
Каждый гонщик – это жертва трассы.
Слышишь, говорю, целуй предплечья.
Ты же не из робкого десятка.
В каждом есть хоть что-то человечье.
И к тому же целоваться сладко.
Если не права я, докажите!
На асфальте выведите мелом.
Вы же мастер в нашем алфавите,
Докажите своё слово… телом!
Топ-менеджерам высшего звена
Я выпускаю продукт на рынок:
Работы много и спрос растёт!
Я продвигаю воздушных свинок,
Морских-то сможет и идиот.
Воздушных мало, в них нету сала,
Зато в них газы и кислород.
Такая свинка везде б летала
И ежедневно продляла род.
Такое чудо! Всего два пуда!
И ест немного, почти не пьёт!
Купите свинку! Зовут Гертруда.
По воскресеньям она поёт.
И для разминки летают свинки.
И продаются как мармелад.
На юбилеи и на поминки!
Подарок лучший на новый лад!
***
Коктейль «Армагеддон» из слёз и крови.
Вы пейте залпом, чтоб не поперхнуться.
Не надо символично хмурить брови
И оставлять монеты, чтоб вернуться:
Вам не откроют. Все, кто нынче в зале, —
Мы вам систематически не рады!
И зря вы кулаки так крепко сжали,
У нас на драку «уличные» взгляды.
«Счастливого пути!», – идите молча.
За каждым словом спрячется обида.
Мы поколенье типа «Стая Волчья».
Мы под угрозой вымиранья вида.
***
В узкую щель у двери
Пробивалась полоска света:
он постучал. А в ответ: «Не входи,
я ещё не одета».
Разве игрой назовёшь, то что
было меж ними?
Это как в воду войти и остаться сухими.
Он рассмеялся в ответ
И толкнул смело дверцу.
А на постели дуэт и
Разбитое сердце…
***
В вашем мире, где стыдно быть слабыми,
Где за искренность платят предательством,
Все принцессы становятся бабами,
Занимаясь бумагомарательством…
Каждый день воют рты: «Чё ты паришься?
Ну, не с этим, так с тем: всё получится.
А потом ты же просто состаришься,
Без партнёра в кровати соскучишься!»
И мы прыгаем в эти объятия,
Чтобы просто не быть одинокими.
Моя дочь скажет: «Я без понятия,
Разве чувства бывают глубокими?»
Бытия лёгкость невыносимая,
И никто и нигде не оступится,
Не прошепчет на ухо: «Любимая».
Просто денег достанет… Откупится.
***
Мы сидим вчетвером
За огромным столом.
Разговор с майонезом мешается.
Ты же пьёшь только ром.
И в словах напролом,
Словно воин на танки, бросаешься.
От тебя до меня —
Блюда прямо с огня.
А по левую руку – любовница.
Тот, кто рядом со мной,
Меня кличет женой,
А считает бедовой виновницей.
За столом много мест.
Только каждый не ест:
В горле ком от обиды и ярости.
Много яств за столом.
Как же с ними потом?
С нелюбимыми, но до старости?
Даже твоё молчание может быть частью молитвы
***
Между усмешкой и широкой улыбкой
Есть удивительный промежуток. (Это без шуток).
Он небольшой. Может, едва уловимый.
Но именно в эти 8 секунд,
Я тебе нежно скажу: «Любимый».
И тогда, в дни тяжёлых сомнений,
В дни безмятежности или невыносимой боли
Эти слова в нашей жизненной трудной школе тебя сберегут.
Между ладонью на талии и скрещёнными в безумстве пальцами
Есть что-то дикое, необъяснимое для других.
Это как между неандертальцами:
Смешно и сказочно – ты мой жених.
Если когда-нибудь это произойдёт,
Мы прилюдно и даже не гордо скажем друг другу: «Да!»
Ты подумаешь: «Я идиот!»
И успокоишься: это не навсегда.
И пусть как у Боярского «Все пройдёт»,
И яхту мы назовём не «Победа», а так, «Беда».
Мы не занимали очередь, но идёт наш черёд.
(Мужчина, Вы проходите?
Не задерживайте других!)
Между сомнением и твёрдым решением
Целая жизнь. Я могла бы расстроиться.
Но предпочту ударение на третий слог.
Очень нездорово, что теперь ты мой бог.
И я приношу себя в жертву.
Целую тебя в висок.
Как пуля? (Не спросишь ты).
И я отвечу наискосок.
Как любовь.
***
Отмотайте назад.
Я не выбрала то, что хотела.
Этот маленький ад
Раскрутился в гастрольном турне.
Среди моря наград —
Лишь кусок обнажённого тела
И ты этому рад…
А быть может, и не…
Тем, кто хочет вперёд,
Ограничено лево и право.
У всего свой черёд…
Ну, когда же уже
Он меня заберёт,
И все зрители выкрикнут: «Браво!»?
Ну, когда же уже?
Ну, когда же уже?
***
Счастливые попадают в рай.
Несчастливые – ко мне домой.
Наступил этот чёртов май.
Он глухой. Он слепой. Не мой.
Счастливые уходят без имён,
Несчастливые моё смакуют.
Ну, возможно, его звали Антон.
В переводе просто: just do it.
***
Чувствую тебя через иконы,
В них не веришь, но глаза их видишь.
Поклонники – от слов «я бью поклоны»,
С такими раньше сядешь – раньше выйдешь…
Не раздаю себя в процентные кредиты,
Уж если брать, то только полной кассой.
Мои мужчины – это эрудиты,
Размноженные своим весом в массы,
Где каждый день – игра на грани фола,
Победы нет в масштабном Абсолюте:
Ведь всё, что происходит, – это школа,
А мы лишь ставим точки на маршруте…
***
Прости, что ты мне больше не звонишь,
Что трубки вновь беру от нелюбимых,
И это пошлое: «Привет, малыш»,
Не из твоих, но в памяти хранимых
Избитых фраз. Я их переведу,
Как переводят Маркеса профаны.
Готова круглый год гореть в аду,
Чтоб только ждал ты новостей от Яны…
Всем всё равно… Но равнодушных нет.
Нет нелюбимых. Нет переболевших.
Я мысленно с тобой. Закат. Рассвет…
Шаг по углям… С тобой ещё горевших…
Ассолиана
Есть смысл в твоей соли,
Скучают гудки.
Я в платье Ассоли
Рву воздух в глотки.
Целую в молчаньи
И тень тереблю.
Наивно гаданье:
Люблю – не люблю.
Люблю!
***
Моя жизнь без тебя —
просто ряд механических действий.
Три приёма еды
с перерывом на сон.
Можно всё пережить,
даже боль неминуемых бедствий.
Не дай бог осознать,
что ты больше в меня не влюблён.
Открываю глаза.
Простыня, одеяло, подушка.
Солнце бьётся в стекло.
Бьётся вдребезги мир.
Ты меня не убил,
но уже
