* * *
Я по тебе схожу с ума…
Я по тебе схожу с ума,
Как по земле
Морской прибой.
И целый мир —
Моя тюрьма,
Когда в разлуке мы с тобой.
Я по тебе схожу с ума,
Когда ты около меня.
И все высокие слова
Лишь дым от жаркого огня.
* * *
Когда-нибудь ты всё-таки устанешь…
Когда-нибудь ты всё-таки устанешь
От наших одиночеств и разлук.
И оба мы почувствуем испуг.
Последнюю улыбку мне подаришь.
Прощальными слезами обожжёшь.
И ни к кому
Ты от меня уйдёшь.
Твоё весеннее имя
На русский непереводимо.
Оно на твоём языке
Звучит.
Как вода в роднике.
А на моём оно —
Как в хрустале вино.
Особенно тоскливы вечера,
Когда ты в доме у себя как пленница.
Сегодня так же пусто, как вчера.
И завтра вряд ли что-нибудь изменится.
И это одиночество твоё
Не временем бы мерить, а бессонницей.
То книги, то вязанье, то шитьё.
А жизнь пройдёт — и ничего не вспомнится.
И все-таки однажды он придёт.
И сбудутся надежды и пророчества.
Твои он губы в темноте найдёт.
И шепотом прогонит одиночество.
* * *
Грядущее не примирить с минувшим
Грядущее не примирить с минувшим.
Не подружить «сегодня»
И «вчера».
Я кораблём остался затонувшим
В той жизни,
Что, как шторм, уже прошла.
Но память к кораблю тому вернулась.
Рискованная,
Как аквалангист.
Она вплыла в мою былую юность,
И снова я наивен,
Добр и чист…
Бывает,
Что мы речи произносим
У гроба
По написанной шпаргалке.
О, если б мёртвый видел,
Как мы жалки,
Когда в кармане
Скорбь свою приносим.
И так же радость
Делим иногда,
Не отрывая взгляда
От страницы.
Ещё бы научиться нам
Стыдиться.
Да жаль,
Что нет шпаргалки
Для стыда.
Постарела мать за двадцать лет.
А вестей от сына нет и нет.
Но она все продолжает ждать,
Потому что верит, потому что мать.
И на что надеется она?
Много лет, как кончилась война.
Много лет, как все пришли назад,
Кроме мертвых, что в земле лежат.
Сколько их в то дальнее село,
Мальчиков безусых, не пришло!
…Раз в село прислали по весне
Фильм документальный о войне.
Все пришли в кино — и стар и мал,
Кто познал войну и кто не знал.
Перед горькой памятью людской
Разливалась ненависть рекой.
Трудно было это вспоминать…
Вдруг с экрана сын взглянул на мать.
Мать узнала сына в тот же миг.
И пронесся материнский крик:
— Алексей! Алешенька! Сынок!… —
Словно сын ее услышать мог.
Он рванулся из траншеи в бой.
Встала мать прикрыть его собой.
Все боялась — вдруг он упадет.
Но сквозь годы мчался сын вперед.
— Алексей! — кричалт земляки.
— Алексей! — просили, добеги…
Кадр сменился. Сын остался жить.
Просит мать о сыне повторить.
И опять в атаку он бежит,
Жив-здоров, не ранен, не убит.
Дома все ей чудилось кино.
Все ждала — вот-вот сейчас в окно
Посреди тревожной тишины
Постучится сын ее с войны.
Во Франкфурте
Холодно розы цветут.
В Москве
Зацветают
Узоры
На стёклах.
Наш «бьюик» несётся
В багряных потёмках —
Сквозь сумерки
Строгих немецких минут.
Сквозь зарево клёнов
И музыку сосен.
Сквозь тонкое кружево
Жёлтых берёз.
Я в эти красоты
Ненадолго сослан,
Как спутник
В печальные залежи звёзд.
Со мной переводчица —
Строгая женщина.
Мы с нею летим сквозь молчанье
И грусть.
И осень её
Так прекрасна и женственна,
Что я своим словом
Нарушить боюсь.
Нас «бьюик»
Из старого леса выносит.
Дорога втекает
В оранжевый круг.
Как всё здесь похоже
На русскую осень!
Как Русь не похожа на всё,
Что вокруг!
Ты ищешь меня
Только в дни одиночества.
Когда никого —
Ни в душе, ни вблизи.
А мне утешать тебя
Больше не хочется,
Хоть это и любят
У нас на Руси.
И я не хочу заполнять
Этот вакуум —
Меж будущим счастьем
И счастьем былым.
Ты ждёшь, чтоб мы вместе
Грустили и плакали.
А радостный день
Для тебя неделим…
В тот день
Меня в партию приняли.
В тот день
Исключали из партии
Любимца студенческой братии
Профессора Трынова.
Старик был нашим учителем.
Неуживчивым и сердитым.
Он сидел
И молчал мучительно,
Уже равнодушный ко всем обидам.
Его обвиняли в семи грехах,
А мне всё казалось,
Что это — травля.
И сердце твердило:
— Неправда! Неправда!
— А может быть, правда? —
Спрашивал страх.
Страх…
И я поднял руку «за».
За исключение.
И, холодея.
Вдруг я увидел его глаза
Как, наверно, Брюллов
Увидал Помпею.
Вовек не забуду я те глаза.
Вовек не прощу себе подлое «за».
Мне было тогда девятнадцать лет.
Мне рано выдали партбилет.
Лось заблудился.
Он бежал по городу.
И страшен был асфальт его ногам.
Лось замирал,
Надменно вскинув морду
Навстречу фарам,
Крикам
И гудкам.
В обиде тряс скульптурной головой.
То фыркал,
То глядел на мир сердито.
Гудели как набат его копыта,
И боль его неслась по мостовой.
А город всё не отпускал его…
И за домами лось не видел леса.
Он на людей смотрел без интереса,
Утрачивая в страхе торжество.
И, как в плечо,
Уткнулся в старый дом.
А над столицей просыпалось утро.
И кто-то вышел и сказал:
— Пойдём…
И было всё так просто и так мудро.
И, доброту почувствовав внезапно,
За человеком потянулся лось.
И в ноздрн вдруг ударил милый запах,
Да так, что сердце в радости зашлось
Вдали был лес…
И крупными прыжками
К нему помчался возбуждённый лось.
И небо,
Что он вспарывал рогами,
На голову зарею пролилось.
Отцы умчались в шлемах краснозвёздных.
И матерям отныне не до сна.
Звенит от сабель над
Россией воздух.
Копытами разбита тишина.
Мужей ждут жёны.
Ждут деревни русские.
И кто-то не вернётся, может быть…
А в колыбелях спят мальчишки русые,
Которым в сорок первом уходить.
1
Заслышав топот, за околицу
Бежал мальчонка лет шести.
Всё ждал: сейчас примчится конница
И батька с флагом впереди.
Он поравняется с мальчишкой,
Возьмёт его к себе в седло…
Но что-то кони медлят слишком
И не врываются в село.
А ночью мать подушке мятой
Проплачет правду до конца.
И утром глянет виновато
На сына, ждущего отца.
О, сколько в годы те тревожные
Росло отчаянных парней.
Что на земле так мало прожили.
Да много сделали на ней.
2
Прошли года.
В краю пустынном
Над старым холмиком звезда.
И вот вдова с любимым сыном
За сотни верст пришла сюда.
Цвели цветы. Пылало лето.
И душно пахло чебрецом.
Вот так в степи мальчишка этот
Впервые встретился с отцом.
Прочёл, глотая слёзы, имя,
Что сам носил двадцатый год…
Ещё не зная, что над ними
Темнел в тревоге небосвод,
Что скоро грянет сорок первый,
Что будет смерть со всех сторон,
Что в Польше под звездой фанерной
Своё оставит имя он.
3
…Вначале сын ей снился часто.
Хотя война давно прошла,
Я слышу: кони мчатся, мчатся.
Все мимо нашего села.
И снова, мыкая бессонницу,
Итожа долгое житьё,
Идет старушка за околицу,
Куда носился сын её.
"Уж больно редко, — скажет глухо,
Дают военным отпуска…"
И этот памятник разлукам
Увидит внук издалека.
