Сон
Отрывок
За речи, мысли и дела карает нас закон,
Но не карает никого за вольнодумный сон.
Прочитав в газетах оду поэта-лауреата и описание торжественного приема во дворце по случаю дня рождения короля 4 июня 1786 года, автор заснул и увидел во сне, будто он присутствует на этом приеме и читает следующее приветствие:
Прошу, примите, государь,
Привет ко дню рожденья,
Как принимали вы и встарь
Поэтов поздравленья.
В кругу вельмож поэт-плугарь —
Престранное явленье.
Но, заглянув в свой календарь,
Спешу к вам в этот день я,
В столь славный день.
Сияют яркие огни.
Теснится знать в приемной.
И «Боже, короля храни!»
Твердят кукушки томно.
Стихами славит ваши дни
Поэтов хор наемный,
Припомнив доблести одни,
Не видя тени темной
В столь светлый день.
Но льстивых од я не припас,
Обычных в этом зале.
К тому ж я не в долгу у вас,—
Мне пенсий не давали.
Сказать могу я без прикрас
И ошибусь едва ли,
Что были хуже вас у нас
И лучшие бывали
В минувший день.
Пускай не звучно, не красно
Мое простое слово,
Но с правдой спорить мудрено.
Она всегда сурова.
Гнездо у вас разорено,
Его мы чиним снова,
А что в гнезде сохранено,
Есть только треть былого.
На этот день.
Законодателя страны
Я не хочу бесславить,
Сказав, что вы не так умны,
Чтоб наш народ возглавить.
Но вы изволили чины
И званья предоставить
Шутам, что хлев мести должны,
А не страною править
В столь трудный день!
Вы дали мир нам наконец.
Мы чиним руки, ноги.
Зато стригут нас, как овец,
Жестокие налоги.
Меня пахать учил отец,
Но я живу в тревоге,
Что я найду такой конец,
Как мой баран безрогий
В печальный день.
Подозревать я не могу
Ни в чем Вильяма Питта.
С баранов шерсть я сам стригу,
Он нас стрижет сердито.
Я знаю, вы кругом в долгу,
Расходы не покрыты.
Но черт возьми! Пусть сберегут
Хоть флот наш знаменитый
В столь грозный день.
Итак, прощайте. Долгих лет!
Пускай под вашей сенью
Мы видим вольности расцвет,
Конец растрат, хищенья.
Хотя на празднества поэт
Пришел без приглашенья,—
Он королеве шлет привет,
А также поздравленье
В столь славный день!..
Насекомому, которое поэт увидел
на шляпе нарядной дамы
во время церковной службы[19]
Куда ты, низкое созданье?
Как ты проникло в это зданье?
Ты водишься под грубой тканью,
А высший свет —
Тебе не место: пропитанья
Тебе здесь нет.
Средь шелка, бархата и газа
Ты не укроешься от глаза.
Несдобровать тебе, пролаза!
Беги туда,
Где голод, ходод и зараза
Царят всегда.
Иди знакомою дорогой
В жилища братии убогой,
Где вас, кусающихся, много,
Где борона
Из гладкой кости или рога
Вам не страшна!
А ежели тебе угодно
Бродить по шляпе благородной,—
Тебе бы спрятаться, негодной,
В шелка, в цветы…
Но нет, на купол шляпки модной
Залезла ты!
На всех вокруг ты смотришь смело,
Как будто ты — крыжовник спелый,
Уже слегка порозовелый.
Как жаль, что нет
Здесь порошка, чтоб околела
Ты в цвете лет!
И пусть не встряхивает дама
Головкой гордой и упрямой.
О, как должна она от срама
Потупить взгляд,
Узнав, что прихожане храма
За ней следят…
Ах, если б у себя могли мы
Увидеть все, что ближним зримо,
Что видит взор идущих мимо
Со стороны,—
О, как мы стали бы терпимы
И как скромны!
Ах, тетя, совета прошу я!
Пропала, попала я в плен.
Обидеть родню не хочу я,
Но всех мне милее Тэм Глен.
С таким молодцом мне не надо
Бояться судьбы перемен.
Я буду и бедности рада,—
Лишь был бы со мною Тэм Глен.
Наш лорд мне кивает: «Плутовка!..»
Ну что тебе, старый ты хрен?
Небось ты не спляшешь так ловко,
Как пляшет под скрипки Тэм Глен.
Мне мать говорила сердито:
— Мужских опасайся измен.
Повесе скорей откажи ты! —
Но разве изменит Тэм Глен?
Сулит за отказ мне сто марок
Отец, да не знает он цен!
Сто марок — богатый подарок,
Но много дороже Тэм Глен!
Я в день Валентина гадала.
О, как же мой жребий блажен!
Три раза я жребий кидала,
И вышло три раза: Тэм Глен.
Под праздник осенний я тоже
Гадала. И вижу: вдоль стен
Идет — до чего же похожий! —
В штанах своих серых Тэм Глен.
Кто ж, тетя, возьмет меня замуж?
Ты мне погадай, а взамен
Я черную курицу дам уж,—
Но только скажи, что Тэм Глен!
Когда кончался сенокос,
И колыхалась рожь волной,
И запах клевера и роз
Струей вливался в летний зной.
Когда в саду среди кустов
Жужжала сонная пчела,—
В тени, в загоне для коров
Беседа медленная шла.
Сказала Бэсси, наклонясь
К своей соседке древних лет:
— Идти я замуж собралась.
— Ну что ж, худого в этом нет.
Твоих поклонников не счесть,
А ты, голубка, молода.
Ты можешь выбрать — время есть —
Себе усадьбу хоть куда!
Взяла бы Джона ты в мужья
Из Баски-Глена. Парень — клад.
А знаешь, курочка моя,
Где есть достаток, там и лад.
— Ну что мне Джон! На что мне он!
Я на него и не взгляну.
Свои амбары любит Джон,—
Зачем любить ему жену!
Мне Робин по сердцу давно,
И знаю, — я ему мила.
Я за словцо его одно
Весь Баски-Глен бы отдала!
— Но жизнь, малютка, не легка.
К богатству, к счастью — путь крутой.
И верь мне, полная рука
Куда сильней руки пустой.
Кто поумней, тот бережет.
У тех, кто тратит, нет ума.
И уж какой ты сваришь мед,
Такой и будешь пить сама!
— О да, за деньги не хитро
Купить поля, луга, стада,
Но золото и серебро
Не купят сердца никогда!
Пусть мой удел — убогий дом,
Пустой амбар и тесный хлев, —
Вдвоем мы лучше заживем
Всех королей и королев.
Так хороши пшеница, рожь
Во дни уборки ранней.
А как ячмень у нас хорош,
Где был я с милой Анни.
Под первый августовский день
Спешил я на свиданье.
Шумела рожь, шуршал ячмень.
Я шел навстречу Анни.
Вечерней позднею порой —
Иль очень ранней, что ли? —
Я убедил ее со мной
Побыть в ячменном поле.
Над нами свод был голубой,
Колосья нас кололи.
Я усадил перед собой
Ее в ячменном поле.
В одно слились у нас сердца.
Одной мы жили волей.
И целовал я без конца
Ее в ячменном поле.
Кольцо моих сплетенных рук
Я крепко сжал — до боли
И слышал сердцем сердца стук
В ту ночь в ячменном поле.
С тех пор я рад бывал друзьям,
Пирушке с буйным шумом,
Порою рад бывал деньгам
И одиноким думам.
Но все, что пережито мной,
Не стоит сотой доли
Минуты радостной одной
В ту ночь в ячменном поле!
Надпись на книге стихов[20]
