Михаил Херасков - Собрание сочинений

(Стр. 192)

"Литературного успеха эта поэма Хераскова не имела, — отмечает Д.Д. Благой, — но тем не менее она сыграла известную историко-литературную роль: опыт автора "Бахарианы" был в какой-то мере творчески использован Пушкиным при создании им своей сказочной поэмы "Руслан и Людмила"" {Д.Д. Благой. История русской литературы XVIII века. М., 1955, стр. 362.}.

На склоне дней своих, в 1805 году, Херасков напечатал отдельным изданием эпистолу — иначе трудно определить жанр этого стихотворения — под заглавием "Поэт". Через шесть с лишним десятков лет после Сумарокова, но с опорой на его теорию и с эпиграфом из "Епистолы о стихотворстве", {Напрасно на Парнас слагатель смелый входит, Коль Аполлон его на верх горы не взводит.} Херасков предлагает свои советы юношам — начинающим поэтам.

говорит Херасков, и предлагает поэту проверить себя, удается ли ему видеть в явлениях природы игру мифологических существ — нимф, зефиров, ореад, сирен, Нептуна, Аполлона и т. д. Несмотря на гениальные уроки Державина, Херасков по-прежнему воспринимает природу сквозь мифологические реминисценции и считает, что описание утра само по себе не есть поэзия, а изображение венчанного розами Феба, выезжающего в алмазной колеснице, сразу переведет стихи в разряд произведений истинно художественных. Поэт обязан уметь отчетливо видеть то, что видят его герои, и чувствовать вместе с ними, быть "повествователем и живописцем". Свое внимание поэт должен обратить к натуре, отнюдь не подражая известным авторам, почерпая искусство "из собственных даров". Поэту необходимы знания (ими обладал в полной мере Ломоносов), правдоподобие в описаниях, что вовсе не исключает вымысел. "О, как мне повести приятны баснословны!" (стр. 8) — искренне восклицает Херасков, как бы подводя итоги собственному творчеству.

В языке прежде всего важны понятность, естественность, он не терпит надутой пышности. Слова должны соответствовать предмету изложения ("Вещая о царях, порфирой украшайся" — стр. 10), то есть теория "трех штилей" по-прежнему дорога для Хераскова, и открытий Державина он вовсе не думает принимать в свою практику.

Главная обязанность поэта — славить добродетель, не устает повторять Херасков: "Без добрыя души не может быть писатель" (стр. 12).

В творчестве нужно следовать тем законам, которые установили Гораций, Буало и Сумароков. Вот к чему пришел Херасков в последние годы своей литературной жизни:

(Стр. 14)

Для самого Хераскова эти уроки оказались памятными на всю его долгую жизнь.

Видное место в творчестве Хераскова занимает драматургия. Он написал двадцать пьес — девять трагедий, пять драм, две комедии, комическую оперу ("Добрые солдаты"), театрализованный пролог ("Счастливая Россия") и две пьесы перевел и переработал ("Сид" Корнеля и "Юлиан-отступник" Вольтера). Начав свой путь в театре с трагедии "Венецианская монахиня", носившей в себе зачатки сентиментальной драмы, Херасков и в дальнейшем иногда пишет такие же драмы, но в трагедиях он остается строгим классицистом. Пьесы Хераскова шли на сцене (не все), печатались и составляли неотъемлемую часть русского репертуара.

Интерес к национальной истории, характерный для представителей русского классицизма, был в высокой мере свойствен и Хераскову. Пять его трагедий написаны на сюжеты, связанные с историческим прошлым России: "Борислав" (1774), "Идолопоклонники, или Горислава" (1782), "Пламена" (1786), "Освобожденная Москва" (1798) и "Зареида и Ростислав" (напечатана посмертно, 1809). Херасков изображает фигуры исторических деятелей и при работе над трагедиями пользуется летописными источниками. Пьесы его пронизаны патриотическими мотивами, мыслями о единстве Русской земли, о пагубности княжеских раздоров, о необходимости твердой централизованной власти. Херасков не затрагивает вопроса о положении народа, его не занимают темы социальной борьбы, но он против тиранства, за разумного, следующего законам монарха, и в этом смысле его пьесам присущи нотки некоторой оппозиционности по отношению к власти.

В истории России Хераскова особенно привлекало время принятия христианства и борьбы с язычеством. Если масонские взгляды заставляли его видеть в этой бурной эпохе победу духовного просветления и толкали в сторону религиозной символики, то как поэта и драматурга Хераскова, бесспорно, занимала возможность показать сильные характеры, столкновения страстей и интересов, глубоко обнажившиеся в обстановке крещения Руси. Эту тему Херасков разрабатывает и в драматургии, и в эпосе, причем особое внимание устремляет он на языческий лагерь, следит за процессами, происходящими в среде приверженцев старых верований, рисует их цельные, стойкие характеры, удающиеся ему гораздо лучше, чем фигуры христиан с их длинными рассуждениями о небесной благодати.

Мастером увлекательного драматического действия показал себя Херасков в трагедии "Идолопоклонники, или Горислава". Херасков берет героем князя Владимира Святославича, сосредоточив внимание на драматической коллизии, происшедшей в его доме.

Горислава звалась раньше Рогнедою. Владимир убил половецкого князя, ее отца, и женился на пленнице. Страстное чувство сменилось у Владимира равнодушием к Гориславе, которая вовсе не забыла его преступления. Языческие жрецы, обеспокоенные решением Владимира принять христианство, подучают Гориславу убить мужа. Владимир узнает об этих замыслах, но прощает Гориславу, отправляя ее на жительство в Полоцк. В пьесе никого не убивают, никто не закалывается сам — редкий случай для трагедий XVIII века, — но и без токов крови Херасков сумел создать трагическую ситуацию. В заключительных репликах Святополк и Горислава заявляют о принятии христианства, однако по сюжету пьесы — это мнимый конец. Гориславе оставлена жизнь — и только. Владимир высылает ее из Киева, он прощает, но по-прежнему убежден в виновности своей жены. Греческая княжна заменит ее. Святополк, потрясенный несправедливостью Владимира к Гориславе, остается с отцом, но искренне ли изменит он к нему отношение? Конфликт, в сущности, остается нерешенным.

Херасков изображает трудности, сопутствовавшие предпринятому Владимиром уничтожению язычества, — интриги жрецов, противодействие ближайших родственников князя — и решительность его борьбы с препятствиями. Помощь он встречает только со стороны своего "сродника" — Добрыни, за исключением имени ничего общего не имеющего с былинным героем: на сцене это скучный резонер и телохранитель Владимира.

Желал или не желал этого Херасков, он изобразил Владимира бессердечным деспотом, равнодушным к страданиям ближнего, администратором и политиком прежде всего. А в образе Гориславы поэту удалось передать страдания человека — оскорбленной дочери, брошенной жены, горюющей матери. Зритель видел перед собой глубоко несчастную женщину, томящуюся под властью насильника-мужа, которого, несмотря ни на что, она преданно любит. И в минуту отчаяния Горислава начинает причитать, как простая русская крестьянка:

(Д. IV, явл. 6)

Умел же Херасков прибрать к роли Гориславы такие задушевные слова, передать интонацию народной речи в классическом александрийском стихе! И, вероятно, то, что теперь приходится исследователю отыскивать в трагедии старого поэта, желая приблизить его к читателю наших дней, в свое время на лету подхватывалось зрителями, увлекало и трогало их. Нет, "Гориславу" написал не бездарный сочинитель, и не зря современники так уважали Хераскова.

В другой трагедии из времен принятия христианства на Руси, "Пламена", Херасков развертывает очень острую ситуацию, которая должна была до конца пьесы держать зрительный зал в напряжении. Умение построить увлекательный сюжет, всегда свойственное Хераскову, в полной мере сказалось и в этой трагедии.

Князь Превзыд разбит князем Владимиром Святославичем и третий год живет в Киеве на правах почетного пленника. Дочь его Пламена полюбила сына Владимира Позвезда, платящего ей взаимностью. Владимир, его дети Позвезд и Мстислав, весь двор принимают христианство. К этому стараются склонить и язычника Превзыда, который с негодованием отказывается:

(Д. I, явл. 6)