– Ну как там все? – спросил он.
– Зачем ты ушел из дому?
– Теперь у нас часто ночные дежурства, а ездить из дому неудобно.
– Раньше тоже бывали дежурства, но я что-то не помню, чтобы ты уходил.
– У тебя, кажется, какие-то подозрения? – рассмеялся Мохендро.
– Я не шучу, тебе нужно сейчас же возвратиться домой.
Всего минуту назад Мохендро и сам так думал. Но после слов Бихари он вдруг решил убедить себя, что ему вовсе не нужно возвращаться.
– Что ты, Бихари, – возразил он, – тогда у меня пропадет целый учебный год.
– Мохим! Я знаю тебя с детства, и не пытайся обманывать меня! Ты поступаешь нехорошо.
– А что я делаю, господин судья?
Бихари потерял терпение:
– Послушай, Мохим, ты всегда говоришь о своем сердце, о своих чувствах, но где сейчас оно, твое сердце?
– Сейчас оно здесь, в больнице.
– Перестань, Мохим, довольно! Ты со мной шутки шутишь, а там Аша места себе не может найти, все плачет.
Мохендро словно кто-то толкнул. Он не думал, что еще кто-то, кроме него, может страдать или радоваться. Опомнившись, он спросил:
– Почему же Аша плачет?
– Ты не знаешь? По-твоему, я должен об этом знать? – сердито спросил Бихари.
– Тебе угодно сердиться на то, что твой Мохим не всеведущ, но в этом следовало бы винить не меня, а создателя.
Тогда Бихари подробно рассказал ему о том, что видел. В памяти Бихари так ясно всплыло залитое слезами личико Аши, прильнувшей к груди Бинодини, что голос его дрогнул.
Заметив волнение Бихари, Мохендро изумился. Он всегда был уверен, что у Бихари не может быть никаких увлечений. Когда же это началось? Неужели с того дня, когда друзья приходили смотреть на Ашу в дом ее дяди? Бедняга Бихари! Но хотя Мохендро про себя и назвал Бихари «беднягой», жалости к нему он не испытывал, ему даже стало весело. Уж он-то знал, кому навсегда отдано сердце Аши. «Те, что для других желанны, но недоступны, сами льнут ко мне», – подумал Мохендро, и гордость переполнила его сердце.
– Что ж, тогда поедем, – наконец сказал он. – Пойди найми экипаж.
Стоило Аше увидеть Мохендро, и все ее страхи рассеялись как дым. Она вспоминала свои письма и от стыда не смела поднять глаз.
– Как ты могла писать мне такие обидные письма? – с укором сказал ей Мохендро и вытащил из кармана три читаные и перечитанные послания.
– О, пожалуйста, порви их! – взмолилась Аша. Она хотела вырвать листки из рук Мохендро, но он спрятал их в карман.
– Ведь я покинул дом ради занятий, – сказал он, – а ты этого не поняла! Как ты могла усомниться во мне?!
– Прости. – На глазах у Аши выступили слезы. – Это никогда больше не повторится!
– Никогда-никогда?
– Никогда.
Мохендро привлек ее к себе и поцеловал.
– Дай мне письма, я порву их, – попросила Аша.
– Нет, нет, ни за что!
Аша смиренно подумала, что письма он сохранил ей в наказание. Из-за всей этой истории Аша несколько охладела к Бинодини. Она не только не поспешила поделиться с подругой радостным известием о возвращении мужа, но стала избегать ее.
Бинодини заметила это и под тем предлогом, что у нее дела по хозяйству, не появлялась совсем.
«Странно! – размышлял Мохендро. – Я думал, что теперь буду особенно часто видеть Бинодини, а получилось наоборот. К чему же тогда были письма?» И он решил, что не станет пытаться проникнуть в тайну женского сердца. «Если даже Бинодини и будет стремиться к сближению, я навстречу ей шага не сделаю», – говорил он себе. Но потом ему стало казаться, что он поступает неправильно. «Можно подумать, что между нами действительно что-то есть, – пожалуй, лучше восстановить прежние непринужденные отношения и положить конец этой натянутости».
– Что-то подруги твоей не видно, – сказал он как-то Аше.
– Не знаю, почему она не показывается… – равнодушно ответила Аша.
В это время вошла заплаканная Раджлокхи и сказала, что Бинодини просит непременно отпустить ее.
– Почему, ма? – спросил Мохендро, пытаясь скрыть тревогу.
– Откуда мне знать? Но только на этот раз она непреклонна. Ты не умеешь быть внимательным! – воскликнула она. – Как может уважаемая женщина оставаться в чужом доме, если ты не проявляешь по отношению к ней родственных чувств?
Бинодини сидела у себя в спальне и вышивала покрывало, когда вошел Мохендро.
– Песчинка! – окликнул он молодую женщину.
– Что угодно, господин Мохендро? – сухо отозвалась Бинодини.
– С каких это пор Мохендро стал «господином Мохендро»?
– Как же мне называть вас?
– Так же, как и свою подругу, – Песчинка.
Но Бинодини не откликнулась на шутку и продолжала молча шить.
– Мне кажется, это самое подходящее обращение? – вопросительно проговорил Мохендро.
Бинодини наклонилась и, спокойно откусив нитку, сказала:
– Не знаю, вам виднее. – Затем, словно стремясь поскорее закончить этот разговор, проговорила: – Так, значит, вы все-таки вернулись из колледжа!
– Сколько же можно резать мертвецов!
Бинодини снова откусила нитку и, не поднимая головы, проронила:
– А теперь вам, кажется, понадобились живые?
Мохендро подумал было, что сейчас самое время вставить какое-нибудь шутливое замечание. Но на него так подействовала серьезная невозмутимость Бинодини, что он не мог найти нужных слов. Мохендро понял, что Бинодини решила держать его на расстоянии, и это еще больше распалило его. Ему захотелось во что бы то ни стало разрушить возникшую между ними стену. Не ответив на последнюю колкость Бинодини, он сел рядом с ней и спросил:
– Почему вы хотите уехать от нас? В этом виноват я?
Бинодини слегка отодвинулась, подняла голову и, глядя прямо в лицо Мохендро своими огромными лучистыми глазами, сказала:
– У каждого есть свои обязанности. Никто не виноват, что вам пришлось уехать в колледж. Почему бы мне тоже не уехать? Разве у меня не может быть обязанностей?
Мохендро помолчал, не зная, что сказать.
– Что же это за обязанности, – спросил он наконец, – ради которых вы покидаете нас?
– Что за обязанности, это уже мое дело, – заметила Бинодини, осторожно вдевая нитку. – Я не должна давать вам отчет.
Мохендро не ответил и долго сидел в задумчивости, глядя в окно на верхушку пальмы. Бинодини молча шила. Было так тихо, что казалось, иголка упадет – будет слышно. После долгого молчания Мохендро вдруг заговорил снова:
– А если очень вас попросить, вы не уедете?
Бинодини вздрогнула от неожиданности и уколола палец. Слизнув капельку крови, она сказала:
– Зачем просить? Уеду или останусь, не все ли вам равно!
В голосе ее звучала горечь. Низко склонив голову, Бинодини делала вид, что всецело поглощена рукоделием. В уголках ее глаз блестели слезы. Пасмурный день кончился, спускались сумерки. Мохендро вдруг схватил руку Бинодини и, сжав ее в своей, спросил прерывающимся голосом:
– А если мне не все равно, тогда ты останешься?
Бинодини торопливо вырвала руку и отодвинулась. Мохендро стало стыдно своего порыва. Последние слова будто в насмешку все еще звучали в его ушах. Он прикусил язык и умолк.
В комнате воцарилась тишина. Но когда неожиданно вошла Аша, Бинодини, словно продолжая ранее начавшийся разговор, со смехом обратилась к Мохендро:
– Ну, вы достаточно потешили мою гордость, и теперь мне придется выполнять каждое ваше желание. Пусть будет по-вашему, – я останусь в этом доме, пока вы меня сами не выгоните.
Обрадованная тем, что мужу удалось уговорить Бинодини, Аша обняла подругу и сказала:
– Значит – решено! Ну-ка, повтори три раза: «Пока не выгонят, останусь, останусь, останусь!»
Бинодини повторила.
– Но если так, зачем ты просила тебя отпустить? – продолжала Аша. – Ведь все равно пришлось покориться моему мужу.
Тогда Бинодини, улыбаясь, проговорила:
– Ну, уважаемый родственник, как вы считаете, я покорилась или вас покорила?
Мохендро остолбенел. Ему показалось, что вся комната кричит о его вине, и стыд охватил его. Как он теперь сможет спокойно разговаривать с Ашей? Как обратить в шутку свою ужасную растерянность? Дьявольская сеть опутала его, он не знал что сказать.
– Да, поражение потерпел я, – мрачно заметил наконец Мохендро и вышел из комнаты.
Через некоторое время он вернулся и сказал, обращаясь к Бинодини:
– Простите меня.
– Вы ни в чем не виноваты.
– Я не имел права насильно удерживать вас здесь.
– Почему «насильно»? Разве вы применили силу? Я что-то не заметила, – рассмеялась Бинодини. – Вы так ласково, так нежно упрашивали меня остаться. Разве нежность и насилие одно и то же? – обратилась она к Аше.
– Конечно нет, – ответила Аша, принимая ее сторону.
– Я исполняю ваше желание, Мохендро, – продолжала Бинодини. – Мое счастье, что вы не можете обойтись без меня! Таких чутких людей мало на свете! Если уж нашелся такой, который разделяет все мои радости и печали, то зачем же мне самой бежать от него?
