Акробаты и другие
Два брата-акробата под куполом летят.
Тройное сальто кружит внизу их третий брат.
И хлопает в ладоши, за братьев очень рад,
До цирка не доросший четвертый, младший брат.
Для того, кто в цирке рос,
Сам собой решен вопрос —
Кем ему в дальнейшем стать?
Цирковым, конечно!
Совершенно не боясь,
Крокодилу прямо в пасть
Научиться руку класть,
И притом успешно.
Научить шары летать,
Научить собак считать,
Или зрителей смешить
Клоуном манежным.
Для того, кто в цирке рос,
Сам собой решен вопрос —
Кем ему в дальнейшем стать?
Цирковым, конечно!
Два брата-акробата закончили полет,
А кто там по канату под музыку идет?
Танцует на канате, качает веера.
С волненьем смотрят братья —
Так это ж их сестра!
Для того, кто в цирке рос,
Сам собой решен вопрос —
Кем ему в дальнейшем стать?
Цирковым, конечно!
Совершенно не боясь,
Крокодилу прямо в пасть
Научиться руку класть,
И притом успешно.
Научить шары летать,
Научить собак считать,
Или зрителей смешить
Клоуном манежным.
Для того, кто в цирке рос,
Сам собой решен вопрос —
Кем ему в дальнейшем стать?
Цирковым, конечно!
Вот в цирке представленье приблизилось к концу.
А в публике волненье – все хлопают отцу.
Вошла в коробку мама, отец накинул плед,
И на глазах всех прямо
Оттуда вышел дед!
Я с утра смотрю в окошко —
Дождик льет как из ведра.
Только выручить нас сможет
Разноцветная игра.
Никому про наш секрет не говори,
А стекляшек разноцветных набери,
И зажмурься, и три раза повернись,
А теперь глаза открой и удивись.
Две обычных серых кошки
Мокли посреди двора,
Сделать их цветными может
Разноцветная игра.
Никому про наш секрет не говори,
А стекляшек разноцветных набери,
И зажмурься, и три раза повернись,
А теперь глаза открой и удивись.
Для чего нужны стекляшки?
Объяснить пришла пора.
Смотришь в них – и мир раскрашен,
Вот и вся наша игра.
Неба звездного квадратик
Заглянул в окно ко мне.
И лунатик, и лунатик
Появился на луне.
Он луну по небу катит,
К нам закатывает в сны.
Эй, лунатик, эй, лунатик,
Не свались, смотри, с луны.
Лунатики, лунатики
Зря времени не тратили,
Лунатики, лунатики,
Сквозь ночи пелену,
По тоненьким канатикам,
Совсем как акробатики,
Лунатики, лунатики
Забрались на луну.
Веселее нет занятий,
Чем смотреть на небеса.
Там лунатик, там лунатик
Вытворяет чудеса.
Мне сказали: «Эй, приятель,
Что ты в небе увидал?
Ты лунатик, ты лунатик,
Ты сюда с луны упал».
Пальма – дом, а небо – крыша.
Рядом синий океан.
Звали все одну мартышку
Вкусным именем Банан.
Трудно быть мартышкой, мартышкой,
мартышкой.
Целый день вприпрыжку, вприпрыжку,
вприпрыжку.
Целый день вприпрыжку с утра и до ночи.
Трудно быть мартышкой, но весело очень.
Вечно занята мартышка,
Вся в делах и в суете.
Два часа без передышки
Провисела на хвосте.
Трудно быть мартышкой, мартышкой,
мартышкой.
Целый день вприпрыжку, вприпрыжку,
вприпрыжку.
Целый день вприпрыжку с утра и до ночи.
Трудно быть мартышкой, но весело очень.
Крокодилы не опасны,
Им на пальму не залезть.
Можно корчить им гримасы,
А самой бананы есть.
Я все время вспоминаю
Наши старые дворы,
Где под осень расцветали
Золотые шары.
В палисадниках горели
Желтым радостным огнем.
Плыли тихие недели,
Так и жили день за днем.
Золотые шары – это детства дворы,
Золотые шары той далекой поры.
Золотые шары, отгорели костры,
Золотые костры той далекой поры.
Возвращались все с работы,
Был не нужен телефон.
Были общие заботы
И один патефон.
Танго старое звучало,
Танцевали, кто как мог.
От двора легло начало
Любви, судьбы, дорог.
Золотые шары – это детства дворы,
Золотые шары той далекой поры.
Золотые шары, отгорели костры,
Золотые костры той далекой поры.
Я с утра куплю на рынке
Золотых шаров букет.
Выну старые пластинки,
Словно память тех лет.
Всех, с кем жили по соседству,
Теплый вечер соберет,
И опять дорогой детства
Нас память поведет.
Жили мы когда-то крепкой стаей,
Вместе отрывались от земли,
Над уснувшей улицей летали,
Друг без друга жить мы не могли.
Но однажды к нам чужак прибился,
Как кричали мы на голоса!
Он тебя увидел и влюбился
И умчал в чужие небеса.
И кружит стая,
И стонет стая.
И слышит крик ночная мгла.
А ты, родная,
Теперь чужая,
Ты нашу стаю предала.
И кружит стая,
Ночная стая,
Тоску не в силах отвести.
Вернись, чужая,
Вернись, родная,
И стая примет и простит.
В этот лютый холод не согреет
Даже градус жаркого вина.
Твой чужак об этом пожалеет
И за все расплатится сполна.
Крик ночной достигнет черной тучи,
Вздрогнет ночь в осколках фонарей.
Жизнь тебя заставит и научит
В стаю возвратиться поскорей.
Помнишь мир одноэтажный старого двора?
Нам казалась очень важной детская игра.
Все тогда казалось тайным,
Все казалось неслучайным.
Цвел наш сад, и приближалась
Нашей юности пора.
Я садовником родился,
Не на шутку рассердился.
Все цветы мне надоели,
Я смотрела на тебя.
Мы в садовников играли,
Мы друг друга выбирали,
И казалось в самом деле,
Что решается судьба.
Повзрослели игры наши с тех далеких пор.
Стал давно многоэтажным детства старый двор.
А в метро на переходе
Кто-то вдруг ко мне подходит,
Незнакомый и знакомый,
Начинает разговор.
Я садовником родился,
Не на шутку рассердился.
Все цветы мне надоели,
Я смотрела на тебя.
Мы в садовников играли,
Мы друг друга выбирали,
И казалось в самом деле,
Что решается судьба.
Знаешь, прежними остались
Голос твой и взгляд.
Будто мы вчера расстались,
А не век назад.
Будто не в метро мы вовсе,
А на улице не осень,
Мы в садовников играем,
И цветет наш старый сад.
Три часа самолет над тайгою летит,
У окошка японец сидит и глядит.
И не может, не может понять самурай —
Это что за огромный, неведомый край?
Удивленно таращит японец глаза —
Как же так? Три часа все леса да леса.
Белоснежным платком трет с обидой окно,
Я смотрю, мне смешно, а ему не смешно.
Самурай, самурай, я тебе помогу,
Наливай, самурай, будем пить за тайгу.
Про загадочный край
Я тебе расскажу.
Наливай, самурай,
Я еще закажу.
И пока самолет задевал облака,
Он сказал, что в Японии нет молока,
Что в Японии нет ни лугов, ни лесов
И что негде пасти ни овец, ни коров.
Я тебя понимаю, мой маленький брат,
Ведь таежный мой край и красив, и богат!
Ты не зря, Панасоник, завидуешь мне.
Так налей же еще в голубой вышине.
Не забыть нашей юности адрес.
С ним расставшись, мы стали взрослей.
И бродить наша юность осталась
В старом парке, вдоль тихих аллей.
Нас все дальше уводит дорога,
Школьных лет не вернуть, не забыть.
Но хочу я сегодня немного
По былому с тобой побродить.
Пойдем гулять в Сокольники, Сокольники,
Сокольники,
Там снегом запорошены деревьев кружева.
А мы с тобой не школьники,
А времени невольники.
Но пусть звучат в Сокольниках
Забытые слова.
Каждый жизнью своей огорожен,
Всем хватает забот и тревог.
И порою нам кажется сложно
Перейти дней ушедших порог.
А всего-то и надо на вечер
Дать делам и заботам отбой.
И назначить в Сокольниках встречу,
Встречу с Юностью. Встречу с тобой.
Под осень наш послевоенный двор утопал в золотых шарах. Это время я любила больше всего. А сейчас был май, и в тех местах, где припекало солнышко, потянулись по оставшимся с прошлого лета ниточкам розовые вьюнки.
Про Клавдию во дворе все знали, что долги она возвращает вовремя, и деньги ей одалживали без долгих разговоров. Борька-Кабан, сосед Клавдии по лестничной клетке и основной соперник по одалживанию, тоже старался не отставать и путем сложных комбинаций с перезаймами никогда в злостных должниках не числился. Но все-таки Борька-Кабан – это не Клавдия, а совсем другое дело. И все обитатели нашего двора старались, увидев Кабана, нырнуть в подъезд или спрятаться за выступ дома, чтобы Борька не заметил.
