Иоганн Гёте - Фауст

Пей, пей от сердца полноты,
Покуда чувства оживятся!
Ты с дьяволом самим на «ты».
Тебе ли пламени бояться?

В дорогу! Двигайся, не стой.

Помочь душою рада всею.

В Вальпургиеву ночь с тобой
Добром сквитаться я сумею.

Вот песенка, мурлычьте в нос,
Чтоб пользу эликсир принес.

Пойдем, нельзя без моциона.
Ты должен весь пропреть насквозь.
Вся суть наливки потогонной,
Чтоб тело жару набралось.
Прогулка действие ускорит,
Ты будешь словно возрожден,
Когда тебя всего разморит
Приятной ленью Купидон.

Не торопи меня, указчик!
От зеркала мне не уйти.

Оставь! Ты женщин всех образчик
Увидишь скоро во плоти.

Глотнув настойки, он Елену
Во всех усмотрит непременно.

Рад милой барышне служить.
Нельзя ли мне вас проводить?

Я и не барышня и не мила,
Дойду без спутников домой, как шла.

О небо, вот так красота!
Я в жизни не видал подобной.
Как неиспорченно-чиста
И как насмешливо-беззлобна!
Багрянец губ, румянец щек, –
Я их вовеки не забуду!
Несмело покосилась вбок,
Потупив взор, – какое чудо!
А как ответила впопад!
Нет, это прелесть, это клад!

Сведи меня с той девушкой.

С которой?

Которую я на углу настиг.

Она сейчас лишь вышла из собора,
Где отпустил грехи ей духовник.
Я исповедь подслушал, в ту же пору
За нею тайно прошмыгнувши вслед.
Ей исповедоваться нет причины,
Она, как дети малые, невинна,
И у меня над нею власти нет.[38]

Ей более четырнадцати лет.

Ты судишь, как какой-то селадон.
Увидят эти люди цвет, бутон,
И тотчас же сорвать его готовы.
Все в мире создано для их персон.
Для них нет в жизни ничего святого.
Нельзя так, милый. Больно ты востер.

Напрасный труд, мой милый гувернер.
Я обойдусь без этих наставлений.
Но вот что заруби-ка на носу:
Я эту ненаглядную красу
В своих объятьях нынче унесу
Или расторгну наше соглашенье.

Что можно сделать в однодневный срок?
Чтобы для встреч изобрести предлог,
И то я попросил бы две недели.

Будь семь часов покоя мне даны,
Я б не нуждался в кознях сатаны,
Чтоб совратить столь молодое зелье.

Ты говоришь, как сластолюб француз,
Прошу меня не торопить, однако.
Не понимаю, право, что за вкус
В глотанье наспех лакомства, без смаку?
Приятно то, что отдаляет цель:
Улыбки, вздохи, встречи у фонтана,
Печаль томленья, – словом, канитель,
Которою всегда полны романы,

Мой аппетит и без того хорош.

Нет, не шутя, горячку надо сбавить.
Дитя ты это силой не возьмешь.
Тут надо изловчаться и лукавить.

Дай что-нибудь мне от нее. Хоть брошь
С ее груди, подвязку с ног, наколку,
Сведи меня тайком в ее светелку.
Скорее! Не вводи меня в беду!

Ну, если это правда страсть такая,
Что умолять приходится в бреду,
Сегодня же, мгновенья не теряя,
Я в комнату ее тебя сведу.

С ней свидеться? Обнять ее?

О нет!
Она пойдет наведаться к соседке.
А ты упиться сможешь на разведке
Мечтой о месте будущих побед.

Сейчас же и пойдем?

Нет, слишком рано.

Подарок для нее достать успей.

Подарок? Обязательно достану.
Он понимает, как подъехать к ней.
Здесь много старых кладов близ церквей.[39]
Взгляну я, все ль они еще сохранны.

Я б дорого дала, открой
Мне кто-нибудь, кто тот чужой.
У незнакомца важный вид.
Он, надо думать, родовит,
А то б так смело и беспечно
Не говорил он с первой встречной.

Войди, не бойся ничего.

Оставь меня здесь одного.

Порядок у нее какой!

Любимой девушки покой,
Святилище души моей,
На мирный лад меня настрой,
Своею тишиной обвей!
Невозмутимость, тишь да гладь,
Довольство жизнью трудовой
Кладут на все свою печать,
Налет неизгладимый свой.

Ты, кресло дедов, патриарший трон!
Как гомозились, верно, ребятишки
Вокруг тебя, когда семьи патрон
Здесь опускался в старческой одышке?
А внучка отделялась от кружка
Толпившихся пред елкою товарок
И целовала руку старика
В признательность за святочный подарок,
О девушка, как близок мне твой склад!
Ни пятнышка кругом! Как аккуратно
Разложен по столу узорный плат
И как песком посыпан под опрятно!
Ты превратила скромный уголок
Рукою чудотворною в чертог.
А здесь!

Я весь охвачен чудной дрожью.
Часами бы стоял я здесь один,
На ложе глядя и на балдахин,
Где созданный природой ангел божий
Сначала развивался, как дитя,
И подрастал, играя и шутя,
И вдруг, созрев душевно и телесно,
Стал воплощеньем красоты небесной.
А ты зачем пришел сюда?
Таким ты не был никогда.
Чем ты взволнован? Чем терзаем?
Нет, Фауст, ты неузнаваем.
Дыханье мира и добра
Умерило твои влеченья.
Неужто наши настроенья
Воздушных веяний игра?
Когда б она, не чая зла,
Сейчас бы в комнату вошла,
В каком бы страхе и смущенье
Ты бросился бы на колени!

Живее вон! Она войдет сейчас.

Бежим! Дай кину взгляд в последний раз!

Смотри, как тяжела шкатулка эта.
Мы девушке ее поставим в шкаф.
В ней драгоценности и самоцветы.
Она с ума сойдет, их увидав.
Тут безделушки для твоей вострушки,
А дети ой как падки на игрушки!

А честно ль это?

Вот так оборот!
Ты может быть, присвоить хочешь ящик?
Сказал бы это наперед,
Чтобы меня избавить от хлопот,
Когда ты добродетели образчик.