Наша ночь гасит все разговоры
И звездой на подушке дрожит.
Ты вздохнешь легким облачком пара
На замерзшее к ночи окно.
Мы и правда с тобою не пара,
Нас любовь превратила в одно.
Опять в саду алеют грозди,
Как подобает сентябрю.
Ты был моим недолгим гостем,
Но я судьбу благодарю.
Мы были оба несвободны,
И в этом некого винить.
И не связала нас на годы
Судьбы запутанная нить.
С той далекой ночи нашей
Ты совсем не стала старше,
Хоть глаза глядят серьезней,
А в улыбке грусти след.
С той далекой нашей ночи
Изменился ты не очень,
Хоть сто зим прошло морозных
И сто грустных, долгих лет.
Летучей молнией мелькнула,
Влетела в жизнь и обожгла.
Нет, нас судьба не обманула,
Она нас просто развела.
Но все всегда идет по кругу,
Как предназначено судьбой.
И несвободны друг от друга
Все эти годы мы с тобой.
Он лучше всех
(Ответы на записки из зала)
– Считается, что поэту для творчества необходимо состояние влюбленности. А вы влюбляетесь?
– Нет. Да и чего влюбляться-то? Я его жду, своего мужа, я люблю, когда он приходит домой, когда мы бываем вместе. Он лучше всех. Ведь это он, Давид, познакомившись с моими первыми поэтическими опусами, сказал: «Пиши песни, у тебя получается». А потом нашел Мигулю, показал ему. Так и тащит меня всю жизнь. А сейчас занимается подготовкой моего вечера, придумывает сценарий, заключает договоры, встречается с художниками, со спонсорами. Разве я сама все это осилила бы? Хотя он тоже занят работой в институте, он стоматолог.
– Лариса, вы доверили ему свое сердце, свою музу, но ведь зубы – это гораздо страшнее?
– Ну что вы, у него это отлично получается. Давид действительно хороший врач. Что же до музы, то муж отдельно, муза отдельно.
– Вы знаете, после всех ваших рассказов о Давиде я как-то в этом засомневалась.
– Да? Впрочем, если бы он меня обижал, ревновал, тиранил – разве мне было бы до песен? Но та жизнь, которую он мне дает, создает то душевное состояние, которое и позволяет мне писать.
– И не просто писать, но и преуспевать. Вы азартны?
– В моей жизни не было испытания на азарт. У меня не бывает бешеных денег, с которыми можно было бы легко расстаться. Да и мне как-то жалко их на развлечения тратить.
– И ни во что не играете?
– Хожу на съемки «Счастливого случая», но это интеллигентная игра. Это не азарт, это тщеславие тащит наверх.
– Лариса, а на что вам не жалко тратить деньги?
– На еду. Мы любим вкусно и хорошо поесть. Я, в отличие от дам моей комплекции, никогда не обещала себе сесть на диету или начать с понедельника. Много готовлю, балую мужа. Люблю саму суть готовки. Ничего не изобретаю, но пробую, чтобы вкусно было. Ну, а затраты соизмеряем с заработком. Я раньше очень плохо жила, так что знаю, что может быть и так, и этак. Поэтому в жизни неприхотлива, барских замашек не имею.
– Мне казалось, что вы фантазерка, а оказывается, вы все-таки реалистка.
– Да. Реалистка с налетом романтики. Я была всякая. Но сейчас, в моем возрасте, смешно жить фантазиями. Хотя мечта у меня есть: один раз пойти пройтись по промтоварным магазинам, которые постоянно рекламируют, посмотреть, что там есть на самом деле. Нет, покупать я ничего не собираюсь. Раз в год я бываю за границей и привожу оттуда несколько тряпок, которых мне на год вполне хватает. А вот просто походить, посмотреть. А то ведь все некогда, бываю только там, где нужно.
– К сожалению, цейтнот – неотъемлемая часть жизни творческой личности. И все-таки... Лариса, в ваших песнях часто упоминаются цветы: левкои, клевер, незабудки... Цветы скромные. А вот о гвоздиках – чуть ли не самом главном букетном цветке – сказано вообще очень сердито: «Равнодушны, как и ты, эти скучные цветы». А как вы в жизни относитесь к цветам?
– Я цветы не люблю вообще. Люблю цветущие ветки – жасмин, сирень, акацию. Но когда они растут, а не в вазе. Всем всегда говорю: «Только цветы не дарите». Вообще не люблю, когда дарят. Я себя чувствую как-то неудобно: люди на это тратятся. Сама люблю не то чтобы дарить, а поделиться тем, что есть. Вообще не люблю всякие ритуалы: дни рождения, праздники, поздравления. Моя среда обитания – неомраченные будни.
Был вечер, к десяти,
И не было такси.
И страшная гроза,
И ты, промокшая насквозь.
Спросил я: «Подвезти?»
Сказала: «Подвези»...
И встретились глаза,
И все внутри оборвалось.
Случайная ночь,
Сирени дурман.
Случайная ночь, наш случайный роман.
Запутавший нас,
Окутавший нас
Безумный ночной ураган.
Откуда ты взялась?
Влетела, ворвалась.
Дотронулась рукой
И сразу стала мне родной.
Меня на помощь звал
И тайны открывал
Негромкий голос твой
И поздний разговор ночной.
Случайная ночь,
Сирени дурман.
Случайная ночь, наш случайный роман.
Запутавший нас,
Окутавший нас
Безумный ночной ураган.
К утру часы спешат,
Тебе пора бежать.
И лужи отражают
Уходящую тебя.
Дождь катится с плаща,
Любимая, прощай.
Прощай, моя чужая
И случайная судьба.
Я расскажу вам небыль,
Правдивую точь-в-точь.
В одном и том же небе,
В одну и ту же ночь
Из тучи месяц вышел
Светить на тишину.
А рядом, чуть повыше
Он увидал луну.
Не может быть, не может,
На правду не похоже —
На это кто-то все же
Мне станет возражать.
Чьей жизни колесница
Без чуда вдаль умчится
И чудо не приснится,
Того мне, право, жаль.
Я взял кусочек мела
И обмакнул в капель.
И на сугробе белом
Нарисовал свирель.
Цветущий куст сирени
Качнулся на волне,
И лист слетел осенний
К свирелевой струне.
Не может быть, не может,
На правду не похоже —
На это кто-то все же
Мне станет возражать.
Чьей жизни колесница
Без чуда вдаль умчится
И чудо не приснится,
Того мне, право, жаль.
Все небыли и были —
Они не про меня.
Мы просто вместе были
Два долгих нежных дня.
Пока мы будем вместе,
Нам будет каждый день
Светить луна и месяц,
В снегу гореть сирень.
Какая ночь, как в тысяче романов,
Мерцанье звезд и танцы под луной.
И, может быть, окажется обманом
И эта ночь, и то, что вы со мной.
Как вас зовут, вы мне не говорите,
Сейчас я сам вам имя подберу.
И вы меня зовите, зовите как хотите,
Все, как туман, развеется к утру.
Давайте, Люся, потанцуем,
Поговорим о чем-нибудь,
Как часто, Люся, в жизни мы рискуем,
Так отчего ж еще раз не рискнуть.
Давайте, Люся, потанцуем,
Дает нам жизнь прекрасный шанс.
Давайте, Люся, потанцуем,
Теперь зависит все от нас.
Какая ночь, как будто на картине —
Ее в музей повесить в самый раз.
Я, как паук, запутан в паутине,
Мне нет пути назад из ваших глаз.
Как вас зовут, вы мне не говорите,
Сейчас я сам вам имя подберу.
И вы меня зовите, зовите как хотите,
Все, как туман, развеется к утру.
Давайте, Люся, потанцуем,
Поговорим о чем-нибудь,
Как часто, Люся, в жизни мы рискуем,
Так отчего ж еще раз не рискнуть.
Давайте, Люся, потанцуем,
Дает нам жизнь прекрасный шанс.
Давайте, Люся, потанцуем,
Теперь зависит все от нас.
Какая ночь, сюжет для кинофильма —
Вот крупный план прекрасных героинь.
Вздыхаю перед выбором бессильно —
Так много вас, а я, увы, один.
Пруд в белых лилиях прозрачен,
Все лето солнце отражал.
Я как-то раз к соседней даче
Одну девчонку провожал.
Мы с ней друг друга полюбили.
Мою соседку звали Лиля.
А я в пруду для Лили
Сорвал три белых лилии.
А я в пруду для Лили
Три лилии сорвал.
И я в окошко Лилии
Три лилии бросал.
Кружились синие стрекозы,
У нас совпали вкус и цвет.
И было все вполне серьезно,
Как может быть в шестнадцать лет.
Мы пожениться с ней решили,
И торопила время Лиля.
А я в пруду для Лили
Сорвал три белых лилии.
А я в пруду для Лили
Три лилии сорвал.
И я в окошко Лилии
Три лилии бросал.
Как у Ромео и Джульетты,
Не обошлась любовь без бед.
Соседу Ваське в это лето
Отец купил велосипед.
Поднял Василий клубы пыли,
И от меня умчалась Лиля.
Студил Петербург разгулявшийся ветер,
По звездному небу катилась луна.
Прекрасная дама летела в карете,
Вся в локонах темных, горда и нежна.
Моя незнакомка из прежних столетий,
С картины сойди и на миг оживи.
Хочу я с тобой прокатиться в карете
