Вот Гаврила, протрезвев,
Набекрень картуз надев,
Вновь стоит перед Вакулой
И трясёт мускулатурой.
Он не тот, что в прошлый раз.
Не мольбу – почти приказ
Он в лицо ему бросает
И деньгами попрекает.
– Хорошо живёшь, брательник!
Ты же форменный бездельник!
Кровь сосёшь из батраков!
Превратил людей в рабов!
Долг плати мне поскорей
Или позову людей!
Пусть народ наш спор решит
И всего тебя лишит.
Так как всё твоё добро —
Есть сплошное воровство.
Наш Вакула дара речи
Был лишён от этой встречи.
«Ну и ну, вот так дела,
Значит на груди змея
У меня всегда таилась?»
Эти речи приходилось
Слушать раньше от чужих,
Но от брата, от родных?
Он не ожидал такого.
«Может, он в плену хмельного?
Сам не знает, что творит?
Или зависть говорит
Вместо трезвого рассудка?»
– Брат, окстись,
Мне слышать жутко, –
Отвечает он ему. –
– Я, Гаврила, не пойму,
Что теперь тебе неймётся?
Или вспомнил, как живётся
В нищете, среди воров?
Где увидел ты врагов?
Сам пришёл ко мне просить
Обогреть и приютить.
Быть рабом мне обещал,
Крест нагрудный целовал,
Призывал святых в подмогу.
Или ты не веришь Богу?
Душу Дьяволу продал?
Я тебе не обещал
Всем добром своим делиться.
Должен ты и так гордиться,
Что обут и обогрет.
Впрочем, вот тебе совет:
Убирайся-ка, Гаврила,
Пока плетью не забила
Стража до смерти тебя.
И запомни, больше я
Никогда уж не поверю
И тебя не пожалею.
Хоть гореть тебе в аду,
Я на помощь не приду.
И забудь теперь про брата.
Вот тебе моя расплата.
И охранники взашей
Вытолкнули из дверей
Неразумного Гаврилу.
Только уповать на силу
Остаётся дураку.
Он, кляня свою судьбу,
По свету опять гуляет
И халтурой промышляет.
Где поднять,
Где поднести,
И опять одни харчи
За работу получает.
Он босой, он замерзает,
Негде больше жить ему.
Честно говоря, судьбу,
Что Гаврилой управляет,
Он врагу не пожелает.
Но развязка есть всему,
Отшвырнув свою суму,
Нищеты чтоб кончить муку,
Поднял брат на брата руку.
И в Вакуловский удел
Красный петушок влетел.
Дом сгорел,
Весь скот полёг,
Видно, знает только Бог,
За грехи его какие
Времена пришли лихие.
Вот Гаврила в третий раз
Брата своего встречает.
Брови сдвинул,
Гневный взор,
За спиной его топор
Он в руке своей сжимает.
Он его не обвиняет.
Тупо смотрит и сопит.
Вот удар, и брат летит
С рассечённой головою.
«Что ж, поделимся судьбою,
Коль теперь ты мне не брат.
Сам, голубчик, виноват.
Надо было поделиться
И богатством не гордиться».
И пошла войны потеха
Тут уж было не до смеха,
Только ноги уноси,
А пощады не проси.
Всю семью убил Гаврила.
Как земля его носила?
Не понять судьбы законов,
Если супротив канонов
Ты направил жизни путь.
Разве только что вздохнуть
Остаётся от печали.
Вот Анисий к усыпальне
Брата на погост везёт
И к отцу его кладёт.
День и ночь он у иконы
Молит Бога
И поклоны у лампады воздаёт.
Песнь за упокой поёт.
Просит Бога, чтоб простил,
Строго брата не судил.
Принял в царство неземное
И оставил чтоб в покое
Душу грешную его.
Что ж Гаврила?
Ничего.
Будто не было разбоя.
Будто собственной рукою
Не пускал он петуха.
Будто нет на нём греха.
Завладев хозяйством брата,
Он живёт теперь богато,
Позабыл про нищету.
Вновь пришли друзья к нему
И стаканы подставляют.
Он им зелье наливает.
И доволен, и здоров,
И не злится на врагов.
Но всему конец приходит.
Как-то утром не находит
Он в карманах ни гроша.
И опять его душа
Не находится в покое.
Не ходить же снова в море?
Не с начала начинать?
Надо на земле решать,
Как судьбу свою устроить,
Чтоб спокойно век дожить
И себя не беспокоить.
Вышел в поле – нет хлебов,
Вместо стройных колосков
Заросло всё коноплею.
Вот на этом и построю
Я себе теперь доход.
Ведь наркотик круглый год
Продавать повсюду можно.
Если очень осторожно
И умело торговать,
И цены не завышать.
Конопля, хоть не пшеница,
Но в Москве и за границей
Популярна наркота.
Вот и снова жизнь проста!
Вновь Гаврила без забот
Целый год как князь живёт.
Грешен он.
Подсушит травку,
Сядет вечером на лавку
И покурит конопли.
Так все дни его текли.
На душе приятней станет,
И его уж не забавит
Пить дешёвое вино.
Только ночью всё равно
Нет покоя у Гаврилы.
Раз виденье посетило –
Чудится кошмарный сон.
Будто с братом снова он.
Весь в крови стоит Вакула,
С того света протянула
Смерть косу свою к нему.
Он проснулся весь в поту.
Крестит лоб, псалмы читает,
Но как только засыпает,
Вновь Вакула и коса,
Снова страхов полоса.
Только днём и отдыхает.
Вот по полю он гуляет.
Впереди крутой обрыв.
Шапкой голову накрыв,
Он ложится у обрыва,
И ему глаза закрыла
Сна густая пелена.
Снова смерть за ним пришла,
Вновь Вакула тянет руки,
Чтоб свои окончить муки.
Встал Гаврила и пошёл
В тот обрыв,
И смерть нашёл.
* * *
За горами и лесами,
В бухте голубого моря
Со своими сыновьями
Жил старик, седой от горя.
Схоронив отца и братьев,
Он семьёй большою правил.
И ещё при жизни грешной
В ней преемника поставил.
Дети, помня участь предков,
Мудрость деда почитали
И законов мирозданья
Никогда не нарушали.
