Лед, лед
Ладогой плывет.
Все сомнения откинув,
Посреди большого дня
Сяду, сяду я на льдину —
Льдина вынесет меня!
Меня льдина выручает.
Я спрошу ее потом:
«Куда вынесет–причалит?
Под каким пройду мостом?»
Лед, лед
Ладогой плывет.
Лед, лед
Ладогой плывет.
«Милый, ты с какого года?
И с какого парохода?» —
Ни ответа, ни привета…
А на речке тает лед.
Лед, лед
Ладогой плывет…
Мы сидели скучали
У зеленой воды,
Птиц домашних качали
Патриарши пруды.
День был светлый и свежий,
Людям нравилось жить.
Я был весел и вежлив,
Я хотел рассмешить.
Сочинял вам, не мучась,
Про царей, про цариц,
Про печальную участь
Окольцованных птиц.
Их пускают китайцы,
Чтоб потом — наповал —
Били птиц сенегальцы
Над рекой Сенегал.
Не узнать комсомольцам,
Что убийцы босы
И научные кольца
Продевают в носы.
Погибают скитальцы
Вдалеке от друзей.
Громко плачут китайцы
И Британский музей.
Тихо лаяли собаки
В затухающую даль.
Я явился к вам во фраке,
Элегантный, как рояль.
Вы лежали на диване,
Двадцати неполных лет.
Молча я сжимал в кармане
Леденящий пистолет.
Обращенный книзу дулом,
Сквозь карман он мог стрелять.
Я все думал, думал, думал:
Убивать? Не убивать?
Было холодно и мокро,
Тени жались по углам…
Обливали слезы стекла,
Как герои мелодрам.
Я от сырости и лени
Превозмочь себя не мог.
Вы упали на колени
У моих красивых ног.
Дым! Огонь! Сверкнуло пламя!
Ничего теперь не жаль…
Я лежал к двери ногами,
Элегантный, как рояль.
На меня надвигается
По реке битый лед.
На реке навигация,
На реке пароход.
Пароход белый–беленький,
Дым над красной трубой.
Мы по палубе бегали–
Целовались с тобой.
Пахнет палуба клевером,
Хорошо, как в лесу.
И бумажка наклеена
У тебя на носу.
Ах ты, палуба, палуба,
Ты меня раскачай,
Ты печаль мою, палуба,
Расколи о причал.
Поэтам следует печаль,
А жизни следует разлука.
Меня погладит по плечам
Строка твоя рукою друга.
И одиночество войдет
Приемлемым, небезутешным,
Оно как бы полком потешным
Со мной по городу пройдет.
Не говорить по вечерам
О чем–то непервостепенном–
Товарищами хвастать нам
От суеты уединенным.
Никто из нас не Карамзин–
А был ли он, а было ль это–
Пруды и девушки вблизи
И благосклонные поэты.
Ах, утону я в Западной Двине
Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как–нибудь иначе, —
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.
Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости–прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.
Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
В.П. Некрасову
Ничего не получалось,
Я про это точно знал,
Что всегда доступна частность
И неведом идеал.
Я его однажды видел–
Не во сне, а наяву,
Появился в лучшем виде,
Повалился на траву.
Мы во Внукове лежали,
Отменялся самолет.
Ничего уже не жаль мне,
Жалко вот,
Жаль мне только,
Жалко только
И тогда, да и теперь–
Ничего не знаю толком
О тебе и о себе.
1963
Чего ты снишься каждый день
В.П. Некрасову
Чего ты снишься каждый день,
Зачем ты душу мне тревожишь?
Мой самый близкий из людей,
Обнять которого не можешь.
Зачем приходишь по ночам,
Распахнутый, с веселой челкой,
Чтоб просыпался и кричал,
Как будто виноват я в чем–то.
И без тебя повалит снег,
А мне все Киев будет сниться.
Ты приходи, хотя б во сне,
Через границы, заграницы.
29 октября 1974
С.К., Ю.И. и П.Ф.
Сегодня пьем
Опять втроем,
Вчера втроем,
Позавчера–
Все вечера
Втроем.
Четвертый был,
Но он забыл,
Как пел и пил.
Ему плевать,
Ушел вчера,
А нам блевать
Все вечера
ВТРОЕМ.
То ли страсти поутихли...
То ли страсти поутихли,
То ли не было страстей, —
Потерялись в этом вихре
И пропали без вестей
Люди первых повестей.
На Песчаной — все песчано,
Лето, рвы, газопровод,
Белла с белыми плечами,
Пятьдесят девятый год,
Белле челочка идет.
Вижу четко и нечетко–
Дотянись — рукой подать–
Лето, рвы и этой челки
Красно–рыжей благодать.
Над Москвой–рекой ходили,
Вечер ясно догорал,
Продавали холодильник,
Улетали за Урал.
Почто, о друг, обижен на меня?
П. Финну
Почто, о друг, обижен на меня?
Чем обделен? Какими сапогами?
Коня тебе? Пожалуйста — коня!
Зеленый штоф, визигу с пирогами.
Негоциантку или Бибигуль?
Иль деву русскую со станции Подлипки?
Избу на отдаленном берегу
Иль прелести тибетской Айболитки?
Все для тебя — немой язык страстей
И перстень золотой цареубийцы.
Ты прикажи — и вот мешок костей
Врагов твоих и тело кровопийцы.
П. Финну
В ночь
бодрости и ужаса
Смертный, гонимый людьми и судьбой,
расставаяся с миром,
Злобу людей и судьбы сердцем прости
и забудь.
К солнцу последний свой взор обрати, как Руссо,
и утешься:
В тернях заснувшие здесь,
в миртах пробудятся там.
Друг мой, я очень и очень болен
П. Финну
Друг мой, я очень и очень болен,
Я–то знаю (и ты) откуда взялась эта боль!
Жизнь крахмальна, — поступим крамольно
И лекарством войдем в алкоголь!
В том–то дело! Не он в нас — целебно,
А, напротив, — в него мы, в него!
И нелепо ли бяше! — а лепо,
Милый Паша, ты вроде Алеко
И уже не помню кого,
Кто свободен руками, ногами,
Кто прощается с Соловками!
А к тебе обращается узник,
Алексеевский равелин…
П. Финну
О, Паша, ангел милый,
На мыло — не хватило
Присутствия души, — Известный всем громила
Твое похитил мыло.
Свидетели — ежи,
Два милиционера,
Эсер по кличке Лера,
Еще один шпажист
И польский пейзажист,
Который в виде крыльев
Пивную рисовал,
Потом ее открыли, и они действительно
улетели,
С пивной, так что — свидетелей
не осталось.
Летняя дорога, летние кусты...
Василию Ливанову
Летняя дорога,
Летние кусты,
Отдохни немного,
Ты или не ты.
Погляди на облако
Или на траву, —
Остальное — побоку,
Вижу наяву:
Среди поля — дерево,
А на поле — ты.
Верю — неуверенно
В дело доброты.
Саша, ночью я пришел,
Как обыкновенно.
Было мне нехорошо,
Как обыкновенно.
Саша, темное окно
Не темнело лучше.
Саша, мне нехорошо,
А тебе не лучше.
Ничего я не узнал
Про тебя, любимый.
Только видел я глаза
Мне необходимые.
Годами когда–нибудь в зале концертном
Мне Брамса сыграют — тоской изойду.
Пастернак
Амстердам, Амстердам,
Черная аорта,
Вам живого не отдам,
Забирайте мертвого.
Тело в ящик погрузив,
В некой «Каравелле», —
А по ящику вблизи
Мы в Москве ревели.
Страшно в городе чужом
Помирать, наверно,
Форточка — и нагишом–
Падать безразмерно.
Вне размера, вне, вовне,
Позевайте — падаль, —
Белый, синий, красный снег
В Амстердаме падал.
Октябрь 1974
Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.
1
Люблю Державинские оды,
Сквозь трудный стих блеснет строка,
Как дева юная легка,
Полна отваги и свободы.
Как блеск звезды, как дым костра,
Вошла ты в русский стих беспечно,
Шутя, играя и навечно,
