Как отрадно мечтать и любить,
Без улыбки, без слов,
Средь ночной тишины,
В царстве чистых снегов,
В царстве бледной Луны.
Стаи птиц. Дороги лента.
Повалившийся плетень.
С отуманенного неба
Грустно смотрит тусклый день.
Ряд берез, и вид унылый
Придорожного столба.
Как под гнетом тяжкой скорби
Покачнулася изба.
Полусвет и полусумрак,
И невольно рвешься вдаль,
И невольно давит душу
Бесконечная печаль
Господь, Господь, внемли, я плачу, я тоскую,
Тебе молюсь в вечерней мгле
Зачем Ты даровал мне душу неземную —
И приковал меня к земле?
Я говорю с Тобой сквозь тьму тысячелетий,
Я говорю Тебе, Творец,
Что мы обмануты, мы плачем, точно дети,
И ищем где же наш Отец?
Когда б хоть миг один звучал Твой голос внятно,
Я был бы рад сиянью дня,
Но жизнь, любовь, и смерть все страшно,
непонятно,
Все неизбежно для меня.
Велик Ты, Господи, но мир Твой неприветен,
Как все великое, он нем,
И тысячи веков напрасен, безответен
Мой скорбный крик «Зачем? Зачем?..»
«Мне ненавистен гул гигантских городов…»
Мне ненавистен гул гигантских городов,
Противно мне толпы движенье,
Мой дух живет среди лесов,
Где в тишине уединенья
Внемлю я музыке незримых голосов,
Где неустанный бег часов
Не возмущает упоенья,
Где сладко быть среди цветов
И полной чашей пить из родника забвенья.
«Я знаю, что значит — безумно рыдать…»
Я знаю, что значит — безумно рыдать,
Вокруг себя видеть пустыню бесплодную,
Что значит — с отчаяньем в зиму холодную
Напрасно весны ожидать.
Но знаю я также, что гимн соловья
Лишь тем и хорош, что похож на рыдание,
Что гор снеговых вековое молчание
Прекрасней, чем лепет ручья.
Дремлют гранитные скалы, викингов приют
опустевший,
Мрачные сосны одели их твердую темную грудь
Скорбь в небесах разлита, точно грусть о мечте
отлетевшей,
Ночь без Луны и без звезд бесшумно свершает
свой путь.
Ластится к берегу Море волной шаловливо-беспечной,
Сердце невольно томится какою-то странной тоской:
Хочется слиться с Природой, прекрасной, гигантской,
и вечной,
Хочется капелькой быть в безграничной пучине
морской.
Где бы ни был я, везде, как тень, со мной —
Мой милый брат, отшедший в жизнь иную,
Тоскующий, как ангел неземной,
В своей душе таящий скорбь немую, —
Так явственно стоит он предо мной
И я, как он, и плачу, и тоскую,
Но плачу ли, смеюсь ли,—дух родной,—
Он никогда меня не покидает,
Со мной живет он жизнию одной.
Лишь иногда в тревожный час ночной,
Невольно ум в тоске изнемогает,
И я его спрошу «В стране иной,
За темною загадочной могилой,
Увидимся ль с тобой, о, брат мой милый?»
В его глазах тогда мелькает тень,
И слезы он блестящие роняет,
И как пред ночью тихо гаснет день,
Так от меня он тихо улетает.
Хмуро северное небо,
Скорбны плачущие тучи,
С темных скал на воды фьорда
Мрачно смотрит лес могучий
Безотрадно здесь мерцанье
Безглагольной глубины,
Неприветны вздохи ветра
Между ветками сосны.
Прочь душа отсюда рвется,
Жаждет воли и простора,
Жаждет луга, трав душистых,
Их зеленого убора.
И встревоженный мечтою
Слышишь в ропоте волны—
Колокольчик русской тройки
В царстве степи и Луны.
Еще последний снег в долине мглистой
На светлый лик весны бросает тень,
Но уж цветет душистая сирень,
И барвинок, и ландыш серебристый.
Как кроток и отраден день лучистый,
И как приветна ив прибрежных сень.
Как будто ожил даже мшистый пень,
Склонись к воде, бестрепетной и чистой.
Кукушки нежный плач в глуши лесной
Звучит мольбой тоскующей и странной.
Как весело, как горестно весной,—
Как мир хорош в своей красе нежданной,
Контрастов мир, с улыбкой неземной,
Загадочный под дымкою туманной.
Очи твои, голубые и чистые.—
Слиянье небесной лазури с изменчивым блеском волны;
Пряди волос золотистые
Нежнее, чем нить паутины в сияние вечерней Луны.
Вся ты — намек, вся ты—сказка прекрасная,
Ты — отблеск зарницы, ты — отзвук загадочной песни
без слов;
Светлая, девственно-ясная,
Вакханка с душою весталки, цветок под покровом
снегов.
Ты — шелест нежного листка,
Ты — ветер, шепчущий украдкой,
Ты — свет, бросаемый лампадкой,
Где брезжит сладкая тоска.
Мне чудится, что я когда-то
Тебя видал, с тобою был,
Когда я сердцем то любил,
К чему мне больше нет возврата.
Чайка, серая чайка с печальными криками носится
Над холодной пучиной морской.
И откуда примчалась? Зачем? Почему ее жалобы
Так полны безграничной тоской?
Бесконечная даль. Неприветное небо нахмурилось.
Закурчавилась пена седая на гребне волны
Плачет северный ветер, и чайка рыдает, безумная,
Бесприютная чайка из дальней страны.
ГОРНЫЙ КОРОЛЬ
СКАНДИНАВСКАЯ ПЕСНЯ
Горный король на далеком пути
— Скучно в чужой стороне. —
Деву-красавицу хочет найти.
— Ты не вернешься ко мне. —
Видит усадьбу на мшистой горе.
— Скучно в чужой стороне. —
Кирстэн-малютка стоит на дворе.
— Ты не вернешься ко мне. —
Он называет невестой ее.
— Скучно в чужой стороне —
Деве дарит ожерелье свое
— Ты не вернешься ко мне —
Дал ей он кольца, и за руку взял
— Скучно в чужой стороне. —
Кирстэн-малютку в свой замок умчал
— Ты не вернешься ко мне
Годы проходят, пять лет пронеслось.
— Скучно в чужой стороне —
Много бедняжке поплакать пришлось
— Ты не вернешься ко мне. —
Девять и десять умчалось лет
— Скучно в чужой стороне —
Кирстэн забыла про солнечный свет.
— Ты не вернешься ко мне. —
Где-то веселье, цветы, и весна
— Скучно в чужой стороне —
Кирстэн во мраке тоскует одна
— Ты не вернешься ко мне.—
В глухую ночь, неясною толпой,
Сбираются души моей созданья,
Тяжелою медлительной стопой
Проходят предо мной воспоминанья.
Я слышу песни, смех, и восклицанья,
Я вижу, как неровною тропой,
Под ласкою вечернего сиянья,
Пред сном идут стада на водопой.
Едва-едва передвигая ноги,
Вздымают пыль клубами у дороги
Толпы овец пушистых и быков.
Пастух устал, об ужине мечтает,
И надо всей картиною витает
Веселый рой беспечных сельских снов.
«О, если б мне сердце холодное…»
О, если б мне сердце холодное,
Холодное сердце русалки,
Чтоб мог я спокойно внимать неумолчному ропоту
Моря,
И стону страданий людских!
О, если б мне крылья орлиные,
Свободные сильные крылья,
Чтоб мог я на них улететь в безграничное
царство Лазури,
Чтоб мог я не видеть людей!
Стекло Балтийских вод под ветром чуть дрожало,
Среди печальных шхер на Север мы неслись
Невольно ты ко мне свой милый взор склоняла
